Кристианна Капли - Ведьмино Везение (СИ)
— И что делать дальше? — спросила Кира.
«Хороший вопрос», — рассеяно подумала Веста. Во сне русалка предупредила об опасности и наказала идти в Поющий Лес, мол, там безопасно. А вот, что делать дальше, видимо, придется решать колдунье самой.
— Дождемся утра. А потом и решим. Как говорится, утро вечера мудренее.
Кира спорить не стала. Собрав хворосту и очистив место, они развели костер при помощи спичек, оставленных Сетом. Огонь подействовал успокаивающе на обеих. Они придвинулись к нему ближе, протягивая ладони к приятному теплу. Так и сидели, греясь и слушая тихое потрескивание хвороста в пламени.
— Кажется, дождь кончился… — протянула Кира, вытягивая ладонь из‑под лиственного укрытия. — Интересно, а почему лес называют поющим?
И тотчас, будто услышав её слова, Поющий Лес ожил. Заскрипели деревья под прикосновениями ветра, и Веста с Кирой невольно заслушались тонким скрипом соседних лиственниц, неодобрительным шелестом дубовой листвы, словно ее хозяина разбудили соседки — балаболки, едва слышного шепота маленьких, совсем еще юных елочек. Действительно песня леса, сотканная из тихого шелеста листвы, успокаивающего, даже слегка убаюкивающего, скрипа: протяжного и короткого, громкого и приглушенного, и еще, конечно, тишины. Но не той, что зовет гробовой или звонкой, а мягкой, обволакивающей, подобно одеялу, убаюкивающей, готовящей ко сну…
Веста очнулась и тряхнула головой, сбрасывая оковы подкрадыващегося сна. Вот уж где действительно магия Поющего Леса. Не заметила бы, как заснула. Девушка протерла глаза и бросила взгляд на Киру — та сладко посапывала, подложив для удобства сумку Весты под голову.
Ну и хорошо, день у них обеих выдался долгим и утомительным. Ей не помешало бы набраться новых сил. Усталось Весты, наоборот, как рукой сняло.
Ведьма поднялась и вышла на узенькую, едва заметную тропинку. Потянулась и замерла, не веря своим глазам… Перед ней вилась тоненькая ниточка тропы, точно такая же, как и та, что Веста видела в своем недавнем сне.
Она пригляделась внимательней и действительно: те же деревья, сомкнувшиеся по обеим сторонам, та же дорожка… Не хватало только луны. Но тут, ветер окончательно прогнал с неба рваные облака, и мертвый свет ночного солнца разлился вокруг, окрашивая Поющий Лес в холодные тона.
Веста оглянулась на спящую Киру и сделала шаг вперед. Она всего лишь прогуляется по тропинке, посмотрит, действительно ли та приведет к озеру, где обитает русалка. Быстро туда и обратно.
— Куда ты идешь? — спросила сонно Кира.
Веста только отмахнулась.
— Я сейчас приду. Проверю кое‑что и вернусь, — и двинулась вперед, держа ладонь на рукояти стилета. То, что сказала Кира, она уже не расслышала.
В отличие от сна вокруг не вились бледно — зеленые лесные огоньки. Стояла звонкая тишина, и ветер не приносил с собой обрывки смутно знакомой колыбельной. Во сне луна придавала Поющему Лесу некое очарования, в реальности она же делала его угрюмым и жутким.
Веста дошла до озера. Темная непроницаемая гладь воды оставалась спокойной, не смотря на гуляющий ветер. Ведьма медленно, маленьким шаг за шагом приблизилась к самой кромке берега и осторожно посмотрела на воду, помня о том, как внезапно появилась во сне русалка. Но никого не было. Никого и ничего.
Веста разочарованно выдохнула. Только в голову полной идиотке могло прийти, что сны сбываются и что сейчас из темных вод покажется хозяйка леса, готовая дать ответы на все вопросы.
— Дура ты, Веста. Дура, — и опустилась на землю. — Вряд ли в твоем возрасте это уже лечится… — потерла лицо ладонями и снова взглянула на озеро.
Если бы спросили, почему, Веста бы не смогла дать внятного ответа. Просто ладони сами сложили в лодочку, зачерпнули холодной воды и поднесли её к губам. Веста сделала несколько глотков, вытерла влагу с подбородка. А потом встала и направилась было обратно…
Резкая боль пронзила живот так, что девушка охнула и согнулась пополам. Потом осела на колени, продолжая упираться в землю рукой, чтобы окончательно не упасть.
От боли перед глазами заплясали огненные круги, на языке осела горечь, а в ушах раздался тонкий звон.
Подняв взгляд, Веста увидела перед собой ту самую хозяйку озера. Она стояла перед ней, а её длинные волосы прикрывали обнаженную грудь, облепили молочно — белые бедра.
— Не сопротивляйся, — мягко произнесла она. — К сожалению, это единственный путь увидеть то, что скрыто.
— Помоги мне… — тихо попросила Веста, не видя перед собой ничего кроме этих темных, похожих на ночное небо глаз. Теплое дыхание озерной хозяйки обожгло щеку.
— Поющий Лес хочет показать тебе кое‑что, Веста… — её пальцы закрыли веки колдуньи. — И не сопротивляйся. Для людей путь открывается только так. Дальше будет легче.
В какой‑то момент, когда слабость окончательно завладела её телом, а боль притупилась, Веста поступила так, как её просили — она перестала сопротивляться и рухнула лицом в высокую траву, которая почему‑то пахло сладким иланг — илангом.
Она мерила комнату нервными и широкими шагами, заламывая руки. Молодая девушка с золотистыми волосами, перехваченными алой лентой, в простом светлом платье. Вот, она снова развернулась — лицо с тонкими чертами, большие зеленые глаза и пухлые губы. Единственное, что портило её красоту — бледность и синяки под глазами. Он же сидел в углу там, куда не дотягивались желтые полоски света. Привыкший за последние годы прятаться, он не изменил своей привычке и сейчас.
— Я не знаю, что мне делать… Не знаю. Его шпионы повсюду. Он найдет нас, где бы мы не спрятались. Найдет её и тогда всё… — она замолчала, поджав губы. Сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться.
— Ты пропал. Сложно было тебя найти. Я думала, ты не придешь…
Он чуть подался вперед, свет упал неровными полосами на его худое лицо. Произнес негромко и мягко.
— Ви, я бы тебя никогда не бросил.
Она кивнула, а потом опустилась на трехногий табурет, стоящий возле стола. В её светлых глазах мелькнули слезы.
— Я не знаю, как мне быть… Он так изменился. Я совсем его не узнаю. Клянусь, он одержим своей идеей, своими зеркалами… Мне так страшно. Это не тот человек, которого я полюбила. Он стал другим. И если он найдет её, то убьет… А я этого не могу допустить. Не могу.
Он поднялся и шагнул к ней, взял холодные ладони в свои, сжал тонкие пальцы. Заглянул в такие родные светло — зеленые глаза с ореховыми крапинками. Когда‑то давно ему казалось, что время излечит эту глухую боль в сердце, и что года сотрут из памяти её лицо, что выцветет глупая юношеская любовь… Но нет, стоило заглянуть в её глаза, как он снова готов утонуть в их изменчивой зелени.
