Антон Грановский - Гончие смерти
Покончив с тварями, Глеб быстро огляделся. В чащобе все было тихо. Не почуяв угрозы, Орлов опустил ольстру и, как выяснилось мгновением позже, совершил большую ошибку. Огромный упырь прыгнул ему на спину и вцепился зубами в шею. Глеб завертелся на месте, пытаясь сбросить с себя упыря, но тот держался крепко, все глубже и глубже засаживая клыки в шею Глеба.
Раздался отвратительный хруст, кровь из разорванной шеи Глеба брызнула во все стороны. Глаза его заволокло кровью. Глеб пошатнулся и стал падать, с ужасом осознавая, что в следующий раз поднимется с земли уже упырем, поскольку слюна живого мертвеца попала в его кровь. В этот момент раздался резкий сигнал, и на красном экране монитора выскочила пылающая огнем желтая надпись:
GAME OVER!
– Уф-ф… – Глеб откинулся на спинку кресла, перевел дух и вытер рукавом толстовки лоб.
– Ну, как? – окликнул Глеба из-за спины голос Яшки Фенделя. – Клевый шутер?
– Да, неплохой. – Глеб взял со стола пачку «Кэмела», вытряхнул сигарету и вставил ее в губы. – Но бывали и лучше. – Прикурив от бензиновой «Зиппо», он выдохнул облако дыма и уточнил: – Как, говоришь, называется игра?
– «Гиблое место», – ответил Фендель.
Глеб подумал и кивнул.
– Хорошее название. Только малость чернушное.
– А по-моему, прикольное. Короче, или бери, или я Гарику Скворцову унесу. Он давно просит.
– Гарик перебьется. Оставляй, короче. Правда, в ближайшие дни у меня времени гамиться не будет.
– Чего так?
Глеб стряхнул в чашку с недопитым кофе пепел и небрежно ответил:
– Еду в командировку.
– Куда?
– На конвент писателей-фантастов.
Фендель ухмыльнулся:
– Ясно. Алка-зельцером запасся?
– Я же не на пьянку еду.
– Угу. Мне-то не отвешивай. Знаю я фантастов. Пока не остограммятся, за комп не садятся.
Глеб усмехнулся и пожал плечами.
– Надо же чем-то стимулировать воображение. Кстати, Яков Михалыч, что там с моей «Тойотой»? Нашел покупателя?
– В принципе, да. Одного не пойму: на фиг ты ее продаешь? Нормально же еще машинка бегает.
– Бегает-то нормально. Но надоела. Хочу купить себе «Хонду-аккорд».
– Новую?
Глеб затянулся сигаретой и покачал головой.
– Не, новую не потяну.
– Купил бы себе лучше подержанный джип. Телки тащатся от джипов.
– Телки от меня и так тащатся, – с ухмылкой проговорил Глеб. – А я хочу «Хонду-аккорд».
Фендель зевнул и принялся что-то тихонько напевать. Глеб прислушался. Фендель был в своем репертуаре и напевал какой-то хиппозный бред:
Выгоняли из автобуса бомжа,
Привязавшись, что одежда несвежа.
Ну подумаешь, великая беда!
Это ж кризис гуманизма, господа!
«Господа» – литературный оборот,
Часто видно ли в автобусах господ?
Понавешали Распятого на грудь,
А сами, суки, так и ждут, кого б распнуть…
– Это чего? – спросил Глеб.
– Песня, – небрежно пояснил Фендель. – Миши Никольского. Меня с ним Натаха Ячменева познакомила. – И Фендель снова запел:
Эка невидаль, сопля на бороде.
Может, в прошлом он ученый, или где,
Может, кинула жена – ушла с другой.
Сердце нежное разбилось – и в запой!
Жизнь опасна, как гадюка под ковром.
За обломом неудача – вновь облом.
Но согражданам дубиной не вдолбить,
Что такое ненавидеть и любить.
Фендель замолчал. Посидел немного молча, задумчиво глядя на книжные полки, потом вдруг спросил:
– Орлуш?
– Чего? – отозвался Глеб.
– Как думаешь, в чем смысл жизни?
Глеб на секунду оцепенел, потом стряхнул с сигареты пепел и усмехнулся.
– Ни фига себе вопрос. А ты сам-то как думаешь?
– Я думаю, что смысл жизни – в человеколюбии.
Глеб присвистнул.
– Ну, ты загнул. Это тебе песенка про бомжа навеяла?
– Угу.
– Ну и зря. От бомжей действительно воняет.
– И что? Их запах – это запах святости. Думаешь, святые старцы часто мылись? Хрен-то. Это тебе не древние греки или римляне. Христиане все время думали о своей душе. А на мысли о бренном теле у них не оставалось времени.
Глеб поморщился. Разговоры о смысле жизни всегда вызывали у него раздражение.
– Фендель, завязывай с этим депрессняком. По-моему, тебе пора восполнить недостачу алкоголя в крови.
Яша вздохнул:
– Сам знаю. Пойдем сегодня в «Воблу»? Посмотрим бокс, попьем пивка. Только чтоб без баб, суровой мужской компанией.
– Я только «за», – сказал Глеб. Он швырнул окурок в кофейную чашку, и в этот миг Яшка Фендель вдруг хрипло проговорил:
– Орлуш… Что со мной?..
Глеб обернулся, и лицо его вытянулось от изумления. С Яшкой Фенделем происходили жуткие метаморфозы. Руки и ноги его стали вытягиваться, превращаясь в длинные паучьи лапы, а рот искривился и вдруг резко расползся в стороны, словно уголки его губ лопнули и разошлись «по шву».
А в следующее мгновение Фендель повалился на пол, быстро перевернулся со спины на живот, оперся длинными руками и ногами в пол и приподнял над полом толстое паучье брюхо.
– Яшка… – изумленно выдохнул Глеб.
Фендель отвратительно рассмеялся и вдруг побежал к Глебу, быстро перебирая паучьими лапами по полу.
Не успел Глеб понять, что происходит, как Фендель уже оказался рядом. Взмыв в воздух, он прыгнул Глебу на грудь и впился ему в лицо зловонными, острыми, как крючки, зубами.
Глеб закричал от ужаса – и проснулся.
4
Тихо потрескивали люминесцентные лампы. Включились автоматически. Значит, уже утро. Глеб вздохнул и огляделся. Никакого Фенделя тут, конечно же, не было. Яшка Фендель погиб пять лет назад вместе с шестью миллиардами других людей. Погиб, не успев мутировать. Земля ему будет пухом.
Рядом с Глебом, свернувшись калачиком, тихо посапывала во сне Катя Королькова. Глеб выпростал из-под одеяла руку и провел пятернею по лицу, словно опасался нащупать на нем следы от зубов человека-паука. Но лицо, если не считать трехдневной щетины, было совершенно чистым.
«Слава богу», – с облегчением подумал Глеб.
Он отбросил край одеяла и тихонько, стараясь не скрипнуть пружинами, поднялся с кровати. Оглянулся через плечо на Катю. Она спала, отвернувшись лицом к стене, и Глеб видел только ее голое плечо и затылок. Длинные каштановые волосы Кати разметались по подушке.
Глеб улыбнулся. Какое это все-таки счастье, что он нашел ее и что она жива. Хотя… скорее эта сама Катя разыскала его в Пепельном городе. Глеб отвернулся и стал тихо одеваться.
Одевшись, Первоход вышел в соседнюю комнату и плотно притворил за собою дверь. Потом подошел к окну, отодвинул засов и распахнул железный щит, закрывающий окно изнутри. Осторожно выглянул на улицу. Небо было тяжелым и серым. Последние два месяца Глеб почти не пользовался респиратором. Воздух был вполне пригоден для дыхания. Вспомнив об этом, Глеб, как всегда, испытал тихую радость.
