Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови
– Если надо, то мы нарисуем на нем чего-нибудь, – пожал плечами Хаук. – Мышку там… или лягушку!
– Можно червяка! – неожиданно оживился Арнвид. – Земляного! Тоже красиво!
– Вы что, издеваетесь надо мной? – Черный Рыцарь гневно захрипел, ловким движением удил поднял коня на дыбы. Тот замолотил копытами по воздуху, с них полетели комья земли. – Как мы будем биться, если у тебя даже лошади нет?
– Пешими! – ответил невозмутимый конунг. – Как вы заканчивали бой недавно. Или ты просто боишься?
– Я, боюсь? – Гигант взревел и ударил себя кулаком в грудь. От раздавшегося лязга Ивар чуть не оглох. – Бери меч, заморыш, и посмотрим, кто лучше!
Черный рыцарь принялся спешиваться, а Хаук повернулся к Арнвиду и озабоченно спросил:
– Что он имел в виду, назвав меня заморышем?
– Хмм… – Эриль задумчиво огладил лысину. – Он назвал тебя человеком из-за моря, заморышем.
– Ага. – Успокоенный конунг повернулся к противнику.
Тот уже избавился от копья и снял с седельного крюка секиру. По ее черному лезвию гуляли маслянистые блики.
– Начнем? – спросил он.
– Начнем! – ответил конунг и трижды ударил рукоятью меча в щит, приветствуя соперника.
Они сошлись: неправдоподобно огромный рыцарь в черной броне без щелей, и Хаук, чьи белые волосы серебрились на солнце, а кольчуга, опускающаяся почти до колен, мягко звенела при каждом движении.
Хозяин замка рявкнул, как рассерженный медведь, секира его устремилась вперед. Казалось, что Черный Рыцарь вот-вот разрубит конунга пополам, но тот мягким, кошачьим движением вывернулся из-под падающего на него лезвия и ударил сам. Меч его бессильно проскрежетал по металлу доспехов.
Зрители дружно вздохнули. Ивар нервно сглотнул.
Черный великан пригнулся и вновь ударил, на этот раз параллельно земле. Секира хищно свистнула, точно настигавший добычу коршун. Хаук подпрыгнул, ловко ускользая от направленной на него атаки.
Он уклонялся, уходил, уворачивался, не давая более сильному противнику задеть себя. Не стремился отразить удары клинком, пару раз подставил щит, скорее отводя в сторону, а не отбивая секиру. Несколько раз атаковал сам, но все время на пути стремительных выпадов вставала прочная сталь черных доспехов.
Хозяин замка больше не ревел. Он лишь сопел, словно простуженный бык, и со все большим и большим остервенением стремился поразить верткого северянина. Силы его казались неисчерпаемыми.
– Человек не может держаться так долго! – прошептал потрясенный Сигфред, глядя, как огромное вороненое лезвие летает, словно перышко.
Но вскоре, и даже неопытный Ивар это заметил, великан начал уставать. Удары его стали не столь стремительны, в движениях появилась замедленность, а в сопении слышались растерянные нотки. Хаук тоже выглядел усталым, лицо его покраснело, а волосы слиплись от пота.
Но вооружение конунга было гораздо легче, и свежести вождь викингов сохранил больше. Он кружил вокруг противника, выискивая слабые места в его защите, и бил, бил, бил…
Меч Хаука сверкал, будто молния.
Черный Рыцарь отбивался лениво, еле ворочая огромными ручищами. Большую часть ударов он пропускал, но меч не мог причинить ему вреда, разочарованно скрежеща по пластинам доспехов.
А затем вдруг случилось то, чего никто не ожидал.
Увлеченный атакой, Хаук близко подошел к противнику, и тот, с криком отшвырнув в сторону секиру и щит, бросился на соперника. Гигантские руки сомкнулись вокруг конунга, стремясь сдавить северянина в смертельном захвате. Лишь случайность спасла Хаука – в последний миг Черный Рыцарь обо что-то запнулся, и стальные перчатки бессильно царапнули воздух.
Хозяин замка с грохотом и лязгом навалился на землю. Та ощутимо вздрогнула.
– И что, – Хаук приставил лезвие меча к горлу успевшего перевернуться на спину соперника, – ты все еще собираешься отобрать у меня щит? Не время ли подумать о том, чтобы сберечь свой?
Черный Рыцарь яростно зарычал, и рык его отдался дрожью по всему телу Ивара. Казалось, что каждая косточка, каждый мускул, каждая частичка спешит поскорее убежать, покинуть то место, где звучат столь страшные звуки. Не в силах сдержать нестерпимой боли, молодой викинг рухнул на четвереньки. Рядом с ним падали соратники, опустился на одно колено Хаук. Лицо его побелело, а меч в руке ходил ходуном.
И только Арнвид, выставивший перед лицом руки, точно защищая глаза от ветра, удержался на ногах.
– И вы, жалкие черви, осмелились тягаться со мной?
В голосе, который грохотом сползающего с гор ледника рушился откуда-то сверху, не было ничего человеческого. Голос причинял боль, заставлял содрогаться от осознания собственного бессилия. Так мог бы говорить кто-либо из древних великанов, что мощью превосходили богов.
– Смеем. – Голосок Арнвида казался тонким и слабым, точно гудение комара рядом с ревом быка, но эриль не собирался сдаваться. Руки его двигались в воздухе с трудом, словно тот стал тягучим, как смола, на лице было видно напряженное усилие.
За ладонью Арнвида оставался хорошо видимый алый след, и когда руна, простая, известная всем руна Огня была закончена, она вспыхнула нестерпимо, точно меч Сурта в день Рагнарёка. Пламя хлестнуло по глазам, и тут же боль в теле исчезла. Ивар ощутил, что стоит на коленях весь мокрый от пота, а руки его подламываются от непонятной слабости.
И еще он был зол, очень зол на того, кто причинил ему такие муки.
С проклятиями поднимались на ноги викинги.
Черный Рыцарь на мгновение застыл, будто в растерянности, а затем по вырубке пронесся мощный мелодичный свист. Исполинский конь, весь бой простоявший неподвижно, словно скала, сорвался с места. Сигфред едва успел отскочить в сторону, чуть не затоптанный огромными копытами.
Хозяин замка поднялся и ловким движением вскочил в седло. Свистнул один из топоров Торира и, бессильно звякнув, отлетел от черных доспехов, прочных, как будто их ковали цверги. Рыцарь пришпорил скакуна и с грохотом помчался к воротам замка.
– Трус! – крикнул ему вслед Хаук, но побежденный гигант не обратил на него внимания. Копыта прогрохотали по доскам подъемного моста, с лязгом захлопнулись ворота, и заскрипели цепи, окончательно замуровывая вход.
Огромная секира из вороненого металла и щит, который можно было использовать вместо стола, мирно лежавшие на траве, вдруг вспыхнули бездымным темным пламенем и в одно мгновение сгорели, оставив две кучки серого пепла.
– Разрази меня Тор! – выругался Торир, а Кари гневно заворчал.
Хаук, лицо которого перекосила гримаса раздражения, отшвырнул щит в сторону. Тот с глухим треском ударился о землю и развалился – оставшиеся после боя трещины оказались слишком глубоки.
