Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – Эрцфюрст
Коротко и резко блеснул синеватый свет, пахнуло озоном, словно по залу пошла ударная волна. Я обернулся, из сияния вышла все такая же блистательная, как раскаленный меч, женщина с роскошной гривой иссиня-черных волос, свободно падающих на голые плечи и спину, лицо прекрасно гордое и надменное, бледная кожа, никогда не видавшая солнца, крупные черные глаза, тонкий нос, крупные губы и высокие скулы с запавшими щеками.
Она шла, обращая внимания на всех троих не больше, чем мы замечаем муравьев, плечи развернуты и чуть отведены назад, красивая грудь едва-едва прикрыта чем-то прозрачным, тонкая в поясе и короткое платье — все не из этой эпохи.
Проходя мимо нас, она медленно повела руки в стороны, они налились красным, словно металл на раскаленных углях, затем от них пошел багровый свет, и заплясали короткие нервные язычки огня. Ладони превратились в оранжевые солнца, смотреть больно, однако она не двинула и бровью, лишь медленно скрестила руки на груди и остановилась перед загадочной дверью.
Я напряг слух, жрица проговорила быстро и с напором сложное заклинание, в прошлый раз я слышал только напор звуков, теперь же запомнил все, даже интонации, понижение и повышение тональности, позу, что-то в этом лишнее, что-то важное, но на всякий случай нужно ухватить все, так надежнее…
Дверь исчезла, в проеме открылся зал, хотя там должно быть пустое пространство, и кто ступил бы туда, должен лететь с воплем вниз, где и шмякнуться о хорошо уложенный булыжник.
Женщина прошла под дверной аркой и скрылась. Я собрался с духом и двинулся за ней широкими решительными шагами. За спиной негромко ахнул барон, я слышал, как они с церемониймейстером быстро переговорили и бросились вдогонку.
Я торопливо настиг жрицу.
— Леди, а как насчет…
Коротко блеснул свет, настолько яркий, что сразу после него зал показался погруженным в полутьму. Жрица исчезла, топот стал громче, барон и церемониймейстер подбежали и встали рядом, барон даже выхватил клинок.
Зал огромен, я узнавал его и в то же время видел, что даже защита древней магии не может полностью противостоять времени: все сохранилось, но в то же время нечто произошло со всем, что здесь хранится: столом и двенадцатью креслами, потертым полом, даже стены хоть и целые, но выглядят так, словно вот-вот потрескаются.
Только Трон Древних Королей выглядит все таким же, словно его защищает и добавочная магия, а то и вовсе постоянно подновляет, если что-то происходит из нежелательного.
Церемониймейстер затаил дыхание, когда я подошел вплотную, вытянул руку и провел пальцем по каменному подлокотнику.
— Ваше высочество?
Я буркнул, не оборачиваясь:
— И не мечтайте.
— Ваше высочество!
— Я сказал, — ответил я. — Не сяду.
Он проговорил с отчаянием в голосе:
— Но… мне показалось… вы так стремились в этот зал…
Я произнес, не оборачиваясь:
— Просто я помню о своих суверенных правах. Мое право и обязанность знать все, что есть в этом дворце, который вручен благодарным народом королевства в мое полное и безраздельное владение.
Глава 12
Они слегка опешили, когда я решительно прошел мимо трона. Шаги мои прозвучали неестественно громко, словно вдруг оказался в огромной пещере, тень от люстр и светильников внезапно выросла до гигантских размеров.
Я остановился перед стеной, пошарил по ней растопыренными пятернями. Барон подошел первым и встал чуточку сбоку, ладонь на рукояти меча.
— Сэр Ричард, — произнес он холодновато, — помощь нужна?
— Да, — ответил я.
— Чем могу?
— Не заслоняйте свет, — сказал я.
Он засопел недовольно и отступил, а церемониймейстер поступил мудрее, просто стоял в сторонке и смотрел.
Под моими пальцами камень начал разогреваться, но еще раньше от моих ладоней по нему покатила краснота, будто стена раскаляется, вот-вот поплывет, однако нет, твердая, а мои ладони хоть и припекает, но не настолько, чтобы с воплем отдернул.
На стене проступили изломанные молнии, яркие и неожиданные. Некоторые линии сдвигались, я не сразу сообразил, что это сам их перемещаю, барон и то догадался, засопел возбужденно, вперил взгляд, словно сейчас сложит из них нечто особенное.
Однако одни линии слушаются, другие нет, наконец я понял, что слушаются только в тех случаях, когда тащу в нужную сторону, а потом все замерли, начали наливаться огнем, вспыхнули, оплыли, будто расплавленный воск, угловатые очертания смягчились…
Барон снова ахнул, а в этот раз за ним и церемониймейстер потерял невозмутимость, сказал непривычно громко:
— Святые небеса… это же…
— Это он, — проговорил барон колеблющимся голосом.
Церемониймейстер сказал с торжественным воодушевлением:
— Я же говорил!
— Но, — прошептал барон потрясенным шепотом, — как он сумел?
Я тупо смотрел на пылающее красным огнем изображение на стене. Там крупное лицо человека, сдвинутые брови, напряженный взгляд, стиснутые губы…
Это лицо я где-то видел, сознание отказывается признавать, что это вот оно и смотрело на меня из зеркала, обычно у меня дурацки приоткрытый рот, здесь же некто получше меня… Или меня, как говорится, так видят?
— Ваше высочество, — сказал церемониймейстер ликующе, — это знак!
— Ага, — тупо сказал я.
— Вы о нем знали!
— А как же, — пробормотал я. — Сюзерен усе должен знать, а то как же? Это ж непорядок будет.
— А какой знак? — спросил он с восторгом.
— Щас узнаем, — сообщил я мрачно.
Они с бароном охнули, когда я вытащил меч из ножен и с силой ударил рукоятью в свое изображение. Еще раз ахнули, когда портрет злобно перекривил рожу.
— Ему это не нравится, — вскрикнул барон.
— Странно, да? — спросил я с ехидцей.
— Но, ваше высочество…
— Надо, барон, — сказал я, — надо. Об этом еще и песни будут!
— Песни? Какие песни?
— Разные, — ответил я. — Все переврут, сволочи.
Я ударил еще трижды, сильнее и сильнее, камень начал крошиться, трескаться по линиям. Барон и церемониймейстер сопели возбужденно, в зал заглядывают мои телохранители, но сами не входят и других не пускают.
Наконец один из кусков зашатался и упал на ту сторону. Я с энтузиазмом ударил еще и еще, остатки каменной стенки рассыпались.
В небольшой нише скромно блестит кое-где покрытый пылью кувшин с высоким горлышком. Сердце мое ликующе затрепетало. Спасибо, дорогой друг Зигмаринген! Все-таки сделал, как обещал! Тогда в последние минуты пребывания в том мире мы обговаривали, как передать мне средство спасения, если удастся отыскать его на островах, один из советников и предложил именно такой вариант.
