Юлия Григорьева - Погоня за сказкой
— Дульчина, да вы просто чудесно поете! — воскликнула графиня, вставая рядом с инструментом. — Споемте дуэтом.
У графини Набарро оказался приятный, низкий, хорошо поставленный голос. Заслушавшись, я упустила момент, когда граф оказался совсем рядом, и очнулась только тогда, когда он начал целовать мои пальцы, пользуясь тем, что нас никто не видит.
— Онорат, — прошептала я, освобождая руку из захвата, — что вы? Нас же могут увидеть.
— Простите, — на его лице мелькнула тень досады. — Это был великолепнейший день, я… увлекся.
— Да, день был замечательным, благодарю вас, — улыбнулась я и встала. — Однако я устала и хочу пойти в спальню.
— Доброй ночи, Ада, — ответил молодой человек, и по его губам скользнула странная усмешка, будто он насмехался над собой.
— Простите меня, — прошептала я. Затем громко попрощалась со всеми и удалилась, спеша скрыться за дверями от чужих чувств, так и не пробивших броню моего сердца.
Горничная графа помогла мне приготовиться ко сну и оставила одну. Я легла на нагретые жаровней простыни. Хоть на улице и не было прохладно, но хозяин дома озаботился, чтобы нам было приятно ложиться в теплую постель. Повернувшись на бок, я смотрела в окно на раскачивающуюся тень дерева и пыталась вызвать в своей душе хотя бы отголоски нежности к Онорату. Он заслуживал того, чтобы его любили…
Но стоило мне открыть свое сердце, как перед внутренним взором вновь и вновь всплывали совсем иные черты, и душу ранили глаза, что были чернее безлунной ночи. Я спешила отвернуться на другой бок, надеясь, что тогда видение исчезнет, но Дамиан преследовал меня. Устав бороться с собой, я выбралась из постели, подошла к окну и села на подоконник. Мой взгляд устремился к далекому черному небу, на котором мерцали холодные, но ослепительно-прекрасные звезды.
Я вспомнила наш последний разговор на берегу лесного озера, на уста сама собой скользнула мечтательная улыбка, и с губ сорвался то ли шепот, то ли тихий стон:
— Дамиан…
Испугавшись смелости своих помыслов, я опустила взгляд вниз и вздрогнула. Там стоял Онорат и смотрел на меня, странно и жадно. Осознав, что на мне сейчас нет ничего, кроме ночной сорочки без рукавов, я охнула и поспешила покинуть окно, чувствуя, как пылают мои щеки.
Я спряталась за шторой, а когда выглянула, графа уже не было. До чего же стыдно вышло… Вернувшись в постель, я натянула одеяло до самых глаз и зажмурилась. Вновь и вновь я вспоминала взгляд нашего радушного хозяина и боялась думать, что представлял он в этот момент. Но стоило только немного успокоиться, как меня закружил в сладком вихре мечтаний господин королевский лейтенант. Устав от этих метаний, я снова встала, оделась и выскользнула из отведенной мне спальни.
Дом уже погрузился в сон. Не слышно было ни шороха шагов, ни приглушенного журчания человеческого голоса — только мерное тиканье больших напольных часов да шепот листьев за окнами. Я кралась, словно мелкий воришка, стараясь, чтобы под ногами не скрипнула половица. Мне хотелось выбраться на свежий воздух и хоть там обрести покой, вдохнув ночную прохладу полной грудью.
Двери оказались не заперты, и я выскользнула на улицу, прикрыла глаза и подставила лицо уже прохладному ветерку. Кожа постепенно перестала пылать от раздиравших меня мыслей. Немного успокоившись, я решилась и сошла с каменных ступеней, спеша отойти дальше от дома, чтобы меня не застали за столь возмутительным занятием, как ночная прогулка незамужней девушки.
Когда особняк скрылся за деревьями, я сбавила шаг и побрела уже спокойно, прислушиваясь к звукам ночного поместья. Ноги принесли меня к той самой беседке на берегу маленького пруда, где давеча матушка, графиня и я пили чай, разговаривая о всяких пустяках. Я уже практически подошла к ней, когда до меня донесся одинокий мужской стон, исполненный страдания и горечи.
Я остановилась, страшась сделать следующий шаг. Сожаления об опрометчивом решении выйти из-под защиты графского особняка уже посещали мою вздорную голову, и я сделала шаг назад. Но стоило мне развернуться, чтобы убежать обратно, как меня остановил полный изумления голос:
— Ада? Вы? Здесь? Сейчас?
Обернувшись, я вздохнула с облегчением и обреченностью одновременно. Это был сам граф Набарро. Смущенно потупившись, я тихо произнесла:
— Не думайте обо мне дурно, Онорат. Это нехорошо, я знаю, но мне казалось, что я уже никого не встречу в такое время.
— Что вы, как я могу думать дурно о вас? — ответил молодой человек и посторонился, давая мне пройти в беседку.
— Я, пожалуй, вернусь в дом, — сказала я, не решаясь остаться с ним наедине.
— Прошу вас, — граф подошел ко мне и взял за руку, — я не сделаю вам худого, только не вам, Ада. Побудьте со мной немного, просто посидите рядом, о большем и не мечтаю.
Онорат горько усмехнулся, и мое сердце сжалось от боли. Кивнув, я прошла в беседку, но, прежде чем моя нога переступила порог, я обернулась и посмотрела на графа:
— Только обещайте, что никто не узнает, что мы были с вами ночью наедине. Умоляю. От этого может пострадать мое честное имя.
— Мне умереть проще, чем опозорить вас, — ответил молодой человек, и я поверила, шагнув в темное нутро беседки.
Усевшись на скамейку, я сложила руки на коленях и потупила взор. Прогулка обернулась вовсе не тем, чего мне хотелось, лишив желанной тайны и одиночества. Граф некоторое время стоял на входе, глядя на воды пруда, которые отражали рождавшийся месяц. Затем обернулся, скинул с плеч сюртук и подошел ко мне, укрывая меня от ночной прохлады. Я благодарно кивнула, но так и осталась сидеть, не глядя на него.
— Приятная ночь, почти безветренная, — сказал Онорат, скорей для того, чтобы нарушить тишину.
— Да, чудесная, — ответила я и снова замолчала.
— Что заставило вас покинуть теплую постель в столь поздний час? — граф обернулся ко мне, и теперь я чувствовала его взгляд.
— Не спалось, — я пожала плечами. — Захотелось пройтись в одиночестве.
Онорат помолчал, но я понимала, что нас ждет объяснение, и это тяготило и приводило в уныние. Я совершенно не представляла, что смогу ответить на его просьбу руки и сердца в очередной раз, но то, что сказал молодой человек, выбило из меня весь воздух, оставив задыхаться от бессилия.
— Я умираю без вас, Ада. Это такая пытка — любить безответно, — тихо произнес граф, глядя на мой профиль. Но уже через мгновение горячие мужские ладони обожгли мне запястья.
Молодой человек порывисто встал, вынуждая встать и меня, и я оказалась сжата в сильных объятьях.
— Опомнитесь, Онорат, прошу вас! — воскликнула я, упираясь ладонями ему в грудь. — Что вы делаете?
