Александра Лисина - Танцы во льдах
Подойдя ближе и сумев рассмотреть это странноватое зрелище получше, я невольно уважительно покачала головой: а что? Умно. Действительно разумно, потому что иного способа безопасно скоротать ночь в Приграничье вряд ли можно пожелать. Да и как тут не восхищаться при виде плоского дощатого пола, настеленного прямо на ветвях и старательно закрепленного лианами, веревками и какими-то колышками? Живых зеленых стен, вокруг которых шла небольшая терраса, огороженная невысокими перилами? Совершенно естественной крыши из все тех же веток и листьев, которые будто специально переплелись в этом месте особенно тщательно? И, разумеется, тщательно скрытой за ветвями площадки для наблюдений?
Заподозрив неладное, я обернулась к бесшумно подошедшим эльфам, и те быстрыми кивками подтвердили: да, без их участия тут не обошлось, и на самом деле этот странный шалаш был создан неповторимой магией бессмертных, что и позволяло ему не просто существовать посреди первозданного леса, но и служить отличной защитой от здешней голодной живности. Полагаю, нежити весьма непросто подобраться к такому "гнезду", окруженного со всех сторон гибельной для упырей осиной, еще сложнее - взобраться по толстому ясеневому стволу под ливнем эльфийских стрел. Ну, и совсем уж невозможно - взлететь на упыриных крыльях, чтобы достать засевший наверху Патруль с воздуха: думается мне, что там и крыша сделала с умыслом, а потому наверняка имела среди своих веток немало осиновых росточков, способных одним только касанием сжечь незадачливого кровососа до костей. Коней, конечно, если вдруг случится нападение, можно потерять, но это - лишь досадная мелочь в сравнении со всем остальным.
- Ловко! - похвалила я, вдоволь налюбовавшись. - Лех, а мы там поместимся?
- Ужмемся, - хмыкнул тот и, порывшись в зарослях, выудил откуда-то грубо сколоченную лестницу. - Забирайся. Сама убедишься, что это - вполне безопасно.
Я смерила расстояние до "шалаша", прикинула, как буду туда влезать под несколькими внимательными взглядами, как буду вихляться на этой хлипкой лесенке, демонстрируя собравшимся свой обтянутый штанами зад, и опасливо отступила.
- Может, лучше ты?
- Боишься, Трис? - тут же попытался поддеть Рес.
- Нет. Просто не хочу первой убедиться в том, что оттуда очень легко свернуть себе шею. И вообще - может, там уже кто-нибудь обосновался?
- Никого там нет, - добродушно улыбнулся парень. - Если бы кто-то из наших пришел, то поднял бы лестницу, а снаружи, еще на подходе, вывесил бы знак, что тут занято. И вот тогда нам пришлось бы искать другое место для ночлега. Но поскольку ничего этого нет, можно смело занимать.
Я мрачно покосилась.
- А я говорю не о людях. Или считаешь, еще не родился упырь, способный преодолеть такое смешное расстояние?
- Пока, хвала Двуединому, такого не было, - совершенно серьезно отозвался Лех, но под моим скептическим взглядом все-таки перестал настаивать и полез первым. Вдруг, и в самом деле кто-то успел раньше нас?
Мы молча проследили за тем, как он сноровисто взбирается наверх, как осторожно обходит, принюхиваясь, весь домик, как бесшумно обнажает меч и, готовый ко всему, заглядывает внутрь, ожидая всего, чего угодно, вплоть до нападения целой орды нежити... а потом дружно вздохнули: Лех так же быстро вышел и успокаивающе помахал.
- Все в порядке.
- Так-то, - буркнула я, невольно перенимая интонации Рума. - А то взяли за правило - пускать вперед беззащитных женщин и детей. Мол, если бы там оказался упырь, можно успеть подготовиться, а если нет - все равно польза: и прибрать успеют, и разозлиться не смогут, как следует.
Рес, поняв, к чему я клоню, неслышно хихикнул и стремглав вскарабкался наверх. За ним с многозначительной усмешкой последовал Крот, затем, повинуясь молчаливому взгляду, Шиалл, Беллри... я тихонько вздохнула и неожиданно спохватилась:
- Эй! А как же Ширра?!
Сверху на меня уставились сразу четыре недоуменных взгляда.
- О нем вы забыли?! Ему что, летать прикажете учиться?!
- Трис, - неловко кашлянул Лех. - Ему тут при всем желании не поместиться: слишком тесно. И так будем друг у друга на головах сидеть и царапать соседям колени. А с ним вообще не влезем.
Я в затруднении обернулась к тигру.
- Ширра?
Но он сам избавил нас от сложностей: насмешливо фыркнув, вдруг упруго подпрыгнул и, нимало не затруднившись, одним обманчиво легким движением оказался наверху, рядом с ошарашено разинувшим ртом Лехом. Аккурат за перилами, где еще оставалось немного места, в отличие от деревянного домика, в который и так народу набилось - немеряно. Но он все равно нашел пятачок для себя, с непередаваемой грацией втиснулся, как-то весь ужался и, хмыкнув совсем по-человечески, таким же плавным движением взлетел еще выше, на самую верхнюю площадку, предназначенную для караульного. Где и улегся с комфортом, свесил могучие лапы и уже оттуда лукаво покосился: дескать, а это видала?
Я облегченно вздохнула и, убедившись, что больше мне никто не помешает, тихонько выдохнула:
- Рум?
Ширра разом прекратил скалиться и возмущенно вскинулся: еще бы, я ведь не зря так старательно от них избавлялась - отлично понимала, что вернуть вредного духа мне никто не позволит. И, в первую очередь, рассерженный его поведением скорр. Так что пришлось изворачиваться, прикидываться дурочкой и трусливой соплюшкой, чтобы они поверили.
Они поверили. Но зато теперь смотрели сверху с таким укором, что мне даже стало немножко стыдно. Но от навязчивой мысли отказаться не заставили: с Румом обязательно нужно поговорить и все уладить, иначе он потом никому житья не даст. Особенно в таком расстроенном, если не сказать больше, состоянии, в каком его застало появление Ширры. Да и мне ли не знать, что все его ворчание и некрасивое поведение - всего лишь от растерянности? От самой простой тревоги за меня, за себя, за наше будущее? От того, что еще не разобрался в себе и совсем не знает, как теперь себя вести? Приму ли я его другим? Не таким маленьким шалопаем, как раньше? Соглашусь ли видеть рядом с собой совсем иное существо? Вместе с его зубами, крыльями и когтями, от которых самого порой бросает в дрожь?
Мне эти сомнения слишком хорошо знакомы, чтобы я не увидела за его внешней бравадой этого подленького страха. Просто Рум, будучи существом вспыльчивым и необузданным, не умеет иначе. Просто он слишком испуган, а потому порой может причинить боль, в действительности не желая этого. Кажется, он только-только учится познавать мир заново. И себя познавать в этом мире тоже. А значит, если ему не помочь, мы можем больше никогда не встретиться, а я, если честно, этого совсем не хочу.
