Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб
– Они пришлют, – не очень твердо произнесла королева, – должны прислать.
Уверенности в том, что южане захотят и, главное, смогут прокормить не только себя, разросшиеся армии и столицу, но и надорских беженцев, у Робера не было. У Катари, кажется, тоже: она честно читала все поданные на подпись бумаги. Эпинэ больше не удивлялся, когда Катарина разбиралась в каком-нибудь деле лучше его, но крепче сестра от этого не становилась, а радостней – тем более.
– Я получила письмо из Савиньяка. – Женщина поднесла руку к голове и тут же отдернула – не хотела показывать, что болит. А у кого под такой фортификацией не заболит?! – Графиня готова приехать. Хорошо, что свидетелем рождения моего сына станет именно Арлетта… Я ей верю.
– Жозина… моя мать Арлетте Савиньяк тоже доверяла. – Робер глянул на часы – до совета еще больше часа, но лучше не тянуть. – Утром приходил мэтр Инголс. Ты угадала, Фердинанда Оллара убили. Помощник коменданта во всем сознался.
– Это правда? – быстро спросила Катари. Робер не понял, и сестра слабо улыбнулась. – Я о признании. Фердинанд тоже… признавался… И другие, те, кого хватали при Манриках… В Багерлее часто говорят то, что нужно сильным. Я бы не хотела, чтобы в угоду… Нет, не так! Я не хочу, чтобы людей вынуждали лгать. Даже негодяев. Даже чтобы меня успокоить.
– Расспроси мэтра сама. – Как же они с Катариной похожи этими своими сомнениями! Вечными, мучительными, неотступными.
– Зачем? – Катари снова поднесла руку к голове и вдруг рывком сорвала корону. – Не могу больше! Тяжело… Робер, я хочу, чтобы мне рассказал все ты. При тебе я… я не регент… Я могу быть просто дурочкой из Гайярэ, я даже зареветь могу.
– Реви, – разрешил Иноходец, чувствуя, что перехватывает его собственное горло. – Ты реви, а я буду рассказывать. Комендант не поверил в самоубийство. Он не дурак, этот Перт, и он накануне вечером был у…
– Называй его Фердинандом, – помогла Катарина. – Он был не королем, не Олларом, а просто человеком. Хорошим, но и только.
– Мне его жаль, – признался Робер. – Теперь жаль, зато Альдо – нет, только Матильду и Дикона… Это сейчас, конечно, не главное, но что с парнем будет? Регент, то есть Ноймаринен, дал полное прощенье всем членам твоего совета, но ведь Окделл в нем не значится?
– Нет, как бы я могла… Вы делаете то, на что не гожусь я, все держится на вас, это видят… Горожане помнят, чем вам обязаны, особенно тебе и Карвалю, а что они знают об Окделле? Он был оруженосцем Алвы и занял его дом. Он был цивильным комендантом, когда случилась Дора. Он был супремом, когда убили Фердинанда. Что подумают о вдове короля, если она включит Окделла в регентский совет, и что он станет делать в этом совете?
– Ему там делать нечего… Альдо поступал подло, прикрывая Диком свои делишки, но я о другом. Что будет с Диком, когда ты…
– Когда я рожу? – Рука сестры легла на живот, личико стало мечтательным, почти счастливым, но это длилось лишь мгновенье. – Робер, я не представляю, что мне делать… Я ему… Ричарду гожусь если не в матери, то в тетки, и я не знаю, от чего устала больше – от мужской слабости или от мужской глупости и навязчивости. Фердинанд был только слаб, а Окделлы, что отец, что сын… Только бы Дженнифер Рокслей удалось его занять…
– Дженнифер? – не понял Робер. – Занять Дикона? Чем?
– Ей нравятся титулы и молодые люди. – Катари задумчиво накрутила на палец светлую прядь. – Робер, я хочу, чтобы у нее вышло влюбить в себя Окделла. Для себя хочу, и думай обо мне что хочешь!
– Закатные тва… Прости, это же немыслимо. Дженнифер уж точно годится Дикону в тетки.
– Зато она красивее меня и… опытней, а мальчик ей нужен… Жаль, что он так тщеславен… – Сестра продолжала сосредоточенно крутить локон, но вряд ли осознавала, что делает. – Не будь я королевой, Окделлы на меня бы и не взглянули – ни старший, ни младший.
– Прости, ты сейчас говоришь что-то не то… Пусть Эгмонт ошибся, пусть стал преступником… Так же, как и я, но он ничего не искал для себя – только для Талигойи. Ему просто не повезло. Бедняга женился по принуждению, а сам любил другую. Всю жизнь.
– Мне жаль тебя разочаровывать, – грустно сказала Катари. – Эгмонт всю жизнь любил одного себя. Нового Алана. Безупречного рыцаря. Спасителя Талигойи. Живым рядом с ним места не было, он их просто не видел… Никого. Ни обманутых арендаторов, ни обманутых друзей, ни обманутых женщин… Он считал обманутым себя, потому что другие хотели жить, а не… Не становиться балладой про герцога Окделла.
Я видела его жену, она приезжала за Айри… Вот ее мне было жаль, потому что она любила супруга. Так любила, что превратила себя и свой дом в раму для его портрета. Это Мирабелла создала балладу о благородном Эгмонте и коварном Алве, она, не он! Эгмонт был на это не способен, он не замечал настоящей любви и преданности, ведь они были у его ног и в его постели.
Окделл рассказывал мне о своем «великом» горе. Я была глупа, я его утешала… В семнадцать лет мы горазды верить балладам, жалеть мужчин и осуждать женщин. Потом я поняла… Та девушка, Айрис, не захотела иссыхать, а Эгмонт был не способен сделать хоть что-то сам и не для себя. Вот и вся трагедия надорского мученика! Вот из-за чего… Из-за кого погиб Мишель… твои родные, и не только они! Робер, я не могу, не хочу все время видеть это лицо! Даже ради тебя… Я вижу не Дикона, я вижу Ренкваху, и мне становится… плохо!
Катари оставила волосы в покое и сцепила пальцы. Малышке не хватало ее четок, но, став регентом, сестра перестала быть эсператисткой, по крайней мере внешне.
– Никогда ничего не делай ради меня! – Легко сказать… Она же по-иному просто не умеет! – Прошу тебя! Ты не обязана принимать Окделла, и ты не обязана… считаться с моей любовью. Марианна понимает, что во дворце ей не место.
– А вот тут ты ошибаешься. – Лицо Катари просветлело. – Я принимаю баронессу Капуль-Гизайль ради себя. Я понимаю, почему ты выбрал ее. Рядом с ней не так холодно. Она как… лето. Земляничное, доброе, сладкое… Не теряй ее!
– Пока я ей нужен…
– Ты будешь ей нужен всегда, я это вижу. Кто-то идет, а я опять испортила прическу…
– Ваше величество, – доложила какая-то новая дама, – герцог Окделл просит уделить ему несколько минут для частной беседы.
– Хорошо, Лора… Проводите его в малый будуар и позовите камеристку. У меня испортилась прическа…
– Да, ваше величество.
– Ты же не хотела…
– Я и не хочу… Наверное, я умею спорить только с… теми, кто сильнее… Мне остается надеяться на Дженнифер.
– Ты меня недооцениваешь. – Робер распахнул дверь в Малую приемную как раз вовремя, чтобы окликнуть блистающего золотом Дикона. – Ричард! Как ты себя чувствуешь? Продержишься недельку в седле?
