Ник Перумов - Семь Зверей Райлега
Все носили оружие — даже малые дети и глубокие старики, согнутые, сгорбленные, с мехом седым, как снег. Небольшие луки, пращи, короткие дротики, лёгкие метательные копьеца. За спины заброшены лёгкие же плетёные щиты — такой защитит разве что от тростниковой стрелки соплеменника. Кованого оружия, мечей, топоров или хотя бы кинжалов Тёрн не видел.
Его мгновенно окружили. Дети цеплялись за широкие штаны матерей (юбок таэнги не знали), старики воинственно шипели, то и дело хватаясь за старые свои, отполированные годами службы копья. Тёрн не обращал ни на что внимания. Он шёл спокойно, с достоинством — но без презрения, — подняв голову. Его путь лежал в самую середину образованного домами круга, там, где поднимался резной тотемный столб племени, украшенный выбеленными временем черепами различных страховидл, в разные годы истреблённых «доблестными воинами таэнгов».
У подножия столба, в очерченном алом круге, стояли трое — молодой по меркам таэнгов мужчина с богато разукрашенным копьём в руках, древний старик, почти совершенно лысый, лишившийся всего меха — его грудь на манер настоящей брони покрывали амулеты с оберегами, и женщина, по виду которой угадать возраст бы не удалось. Между юностью и зрелостью — но ясно, что таковой она пребывает уже очень долго.
Тёрн с достоинством поклонился.
— Да хранят небесные звери твой острый взгляд, Провидящая. Да хранят земные силы твою мудрость, Призывающий. Да хранят ушедшие предки твою отвагу, Водящий.
— Да хранят тебя все Семь Зверей Райлега, чужеземец, — хором ответили все трое таэнгов.
В этих местах старая вера держалась крепко. Провидящая заговорила первой:
— Ты принёс Гончую Некрополиса. Дхуссы никогда не вступали в союз с Гильдией Мастеров. Мы хотим знать, служишь ли ты Ищущим Смерть.
— Я не служу, Провидящая, и готов предстать перед твоим оком, — бестрепетно ответил Тёрн.
Водящий и Призывающий переглянулись.
— Если ты не служишь Некрополису, почему ты помогаешь Гончей? — спросил теперь седой старик. Голос у него был глухой и шепелявый.
— Призывающий, мой закон гласит, что достойно оказать помощь любому, оказавшемуся в беде.
— Даже если это злодей и убийца? — резко бросил молодой мужчина.
— Даже если это злодей и убийца, Водящий, — спокойно ответил Тёрн. — Разве не случалось тебе, о начальствующий над воинами, на поле боя перевязывать раны недавнего врага, ныне пронзённого копьями, истекающего кровью, беспомощного и безопасного? Разве не склонялось твоё сердце к мольбам умирающих — почтить их достойным погребением, не оставлять их тела на растерзание трупоедам и, уж конечно, не продавать в Некрополис для зомбирования?
— Враг есть враг. Он должен быть убит, — непреклонно возразил Водящий.
— На поле брани, в сражении — увы, да. Ты убиваешь, чтобы не убили тебя. Но после? Ведь если ты окажешь помощь врагу — кто знает, не станет ли он тебе после этого другом?
— А если не станет?
— Это риск, на который можно пойти, как считает мой закон.
— А наш — нет, — прошамкал Призывающий.
Тёрн молча развёл руками:
— Меня позвали сюда, пообещав нам свободный проход через ваши земли. Я готов рассказать всё, что вам будет угодно от меня услышать.
— Кто ты такой? — вдруг резко спросила Провидящая. — Ты не человек, не дхусс и, уж конечно, не сидх под плащом колдовства.
— Ты права, о мудрая, я ни тот, ни другой и ни третий, — с поклоном ответил Тёрн.
— Тогда кто ты? — требовательно спросила женщина, её мех встопорщился, побрякушки на груди зазвякали.
— Разрешат ли нам спокойно пройти? — ответил встречным вопросом Тёрн.
— Мы решим это, — недовольно проворчал Водящий.
— Нерушимо слово достойного воина, — глядя прямо в глаза таэнгу, проговорил Тёрн. — Смертельное оскорбление нанёс бы я ему, усомнившись в его словах.
— К-конечно, — выдавил из себя вождь.
Вопросы посыпались один за другим. Что видел Тёрн на пути сюда? Не попадались ли ему признаки военной экспедиции Державы или же Некрополиса за Таэнгский хребет? Что делала эта Гончая, известно ли её задание и при каких обстоятельствах он встретил её?
Тёрн отвечал — кратко, но откровенно и чётко. Однако ни словом, ни звуком не упомянул о беглой сидхе по имени Нэисс.
Наконец спрашивающие как будто бы удовлетворились.
— А теперь, — Тёрн указал на неподвижную Стайни, — нам будет разрешён свободный проход?
— Будет, будет, конечно же, будет, — проворчал старик Призывающий, проделывая руками какие-то пассы. С концов редких волосков на его коже срывались голубые искорки. — Мы вам разрешим проход. В обитель вечного покоя. И истинную смерть, откуда эту Гончую не вернут даже маги проклятого Некрополиса!
Тёрн только горько усмехнулся. Похоже, прозвучавшие слова откровением для него не стали.
— Неужто доблестные таэнги отринут слово? И зачем тогда было тащить нас сюда, если вы твердо решили прикончить её — а вместе с Гончей небось и меня?
— Не прикончить, глупый дхусс, — рассмеялся старик. — вы станете частью наших оберегов, наших сторожевых чар и заклинаний. Мёртвые, вы станете стеречь границу нашего племени, предупреждать о появлении врагов Ты, неразумный, конечно же, не заметил в листве черепов прибитых к стволам? Это наши стражи. Неутомимые, неусыпные, неумолимые! Ничто не ускользнёт от их взора! Ничто! И вы тоже не ускользнули! Чем мы хуже наших соседей, поймавших ту дикую… — он поморщился, махнул рукой и вновь захохотал во всю глотку (весьма и весьма звучно для такого небольшого существа). Таэнг и в самом деле надрывался от смеха, хватался за бока, утирал катящиеся по морщинистым щекам слёзы, веселясь от души. Как говорится, обманули дурака. Он тут слова всякие произносил, что-то про честь говорил — кому какое дело! Благо племени — превыше всего. Обмануть чужака — добро, обмануть и отнять жизнь — геройство.
Тёрн не сдвинулся с места, просто перекинул из руки в руку посох и спокойно осведомился у старика:
— И как же именно ты намерен это сделать, достопочтенный?
— Мы не оскверним нашего честного оружия отравной кровью мерзкой Гончей! — напыжившись, провозгласил Призывающий. — Мы раскроем Границу, и покорные слову нашему слуги явятся сюда из мрачной бездны, где пребывают они в ожидании нашего зова!
Толпа вокруг завыла и заревела в предвкушении.
Высокие тонкие голоса, такими бы исполнять хвалебные гимны, беснование кровожадных карликов от этого становилось только омерзительнее.
