Стивен Эриксон - Полуночный Прилив
— Нужно лишь поглядеть назад — и поймешь, что ждет впереди.
— Ты так уверен?
— Мы купим мир, но для Тисте Эдур это будет гибельный мир.
— И все же мир.
— Аквитор, ты сама все знаешь, и потому меня поймешь. Я намерен сорвать встречу. Я намерен подтолкнуть Эдур к войне с Летером.
Она изумленно уставилась на собеседника.
Халл Беддикт отвернулся. — Теперь ты знаешь… и делай с этим что хочешь.
Глава 3
Лицом к Свету
Тьмой преданному
Лежит Отец Тень
Кровью исходит.
Незрим и незряч он
Пока его Дети
Тропу не отыщут
На дальней пустоши
Отца не пробудят.
Молитва Тисте Эдур
Густой, непроницаемый для взоров туман казался обителью мертвой тишины. Весла из черного дерева были вытащены из густой, словно кровь, воды, которая стекла с полированной древесины сначала струйками, потом отдельными каплями, оставив патину соли. Холодный, неподвижный воздух. Придется ждать.
Дочь Менандора принесла зловещее знамение. Тело воина из племени Бенеда. Вздутый труп, обугленный магией, ободранный зубами бесчисленных морских падальщиков. Шепотки стали рокотом возмущения, когда пришел тот Эдур, чьи рабы обнаружили тело.
Летерийское колдовство. Воин без оружия и доспехов. Он просто рыбачил.
Сразу после открытия из устья реки вышли четыре ладьи к'орфан. В передней ехали Ханнан Мосаг и его боевые маги — к'риснан ы, а также семьдесят омытых кровью воинов. В других ладьях находились по сто человек.
Отлив быстро вынес их в море. Вскоре стало ясно, что ветра нет; они опустили треугольные паруса и начали грести — по тридцать пять воинов опустили весла с каждого борта. Наконец Король — Ведун приказал остановиться.
Туман охватил четыре ладьи. Видимость составляла не более двенадцати длин весла. Тралл Сенгар сидел на банке сразу за Фиром, опустив весло и сжимая подаренное отцом новое, окованное железом копье.
Он знал, что летерийские суда находились поблизости, дрейфуя, как и к'орфаны Эдур. Они полагались исключительно на паруса и ничего не могли сделать, пока не поднимется ветер. А Ханнан Мосаг позаботился, чтобы ветра не было. Теневые духи мерцали над палубой, на четвереньках носились туда и сюда. Они словно стремились вырваться за пределы судна. Тралл никогда не видел так много призраков сразу, и он сознавал, что на других ладьях их не меньше. Однако не они будут убийцами летерийцев. Для этой задачи Король — Ведун призвал что-то иное.
Он мог чувствовать это. Ожидание в глубинах. Терпеливое, молчаливое.
Стоявший на носу Ханнан Мосаг медленно поднял руку, и за его спиной Тралл увидел выплывающую из тумана громаду летерийского китобоя. Паруса были спущены, вынесенные за борта на длинных шестах фонари сочили тусклый желтый свет.
Второе судно, привязанное к первому толстым канатом. Вокруг показались акульи плавники. И вдруг — все плавники исчезли. То, что ждало внизу, начало подъем. Незримо заскользило под содрогнувшейся водой. Еще миг. Смутные пятна. И потом — вопли.
Тралл уронил копье и закрыл уши ладонями — и не он один, ибо вопли становились все громче, превращаясь в предсмертные взвизги. Краткая вспышка магии в тумане — и тишина.
Теперь летерийские суда виднелись повсюду. Но что на них творится — не разглядеть. Туман вокруг их корпусов сгустился, почернел как дым, и через его непроницаемую мглу проходили лишь крики. Покрывало ужаса, клубы душ.
Звуки царили у Тралла в голове, несмотря на все его попытки защититься. Сотни голосов. Сотни сотен. А потом — тишина. Жесткая, абсолютная. Ханнан Мосаг сделал жест руками.
Серый плащ тумана внезапно исчез.
Спокойное море начинало волноваться под сильным ветром. Солнце яро светило с безоблачного неба. Пропали и темные эманации, окружавшие летерийские суда. Корабли качались, вывешенные фонари дико плясали над бортами.
— На весла.
Голос Ханнана Мосага, казалось, раздавался прямо позади Тралла. Он вздрогнул, схватился за рукоять весла. Как и все вокруг. Тралл напряг плечи, налег на весло. Ладья ринулась вперед.
Через несколько мгновений они уже табанили, поравнявшись с кормой одного из кораблей.
На окрашенных красным бортах клубились темные духи.
Тралл заметил, как изменилась ватерлиния. Теперь трюмы были пусты.
— Фир, — прошипел он, — что случилось? Что все это значит?
Бра обернулся, и Тралл ужаснулся бледности его лица. — Не наше дело, Тралл, — сказал брат и отвел глаза.
«Не наше дело. Что он имел в виду? Что не так?»
Волны носили тела мертвых акул. Трупы были выпотрошены, словно взорвались изнутри. Вода пенилась от кровавых потрохов.
— Возвращаемся, — сказал Ханнан Мосаг. — Ставьте паруса, мои воины. Вы были свидетелями. А теперь пора уходить.
«Свидетелями… чего же, во имя Отца Тень?»
Над летерийскими кораблями захлопали и вздулись паруса.
«Духи доставят их. Клянусь Сумерками, это не просто демонстрация силы. Это — это вызов. Вызов такой наглости, которая навсегда превзойдет глупые выходки китобоев, их самоубийственный набег на наши лежбища». В разум Тралла, смотревшего, как воины ставят паруса, прокралась новая мысль. «Кто среди летерийцев мог осознанно послать на гибель экипажи девятнадцати судов? Были ли моряки добровольцами?»
Говорят, что для летерийца важно только золото. Но кто в здравом уме станет искать выгоды в смерти? Они должны были сознавать, что спасения не будет. «А если бы я не набрел на них? Если бы не стал искать нефрит на берегу Келеча?» Но нет, это слишком. Не он, так другой. Такое преступление не могло остаться незамеченным. Его специально выставляли напоказ.
Он разделял смущение большинства воинов. «Здесь что-то неправильное. И с летерийцами, и с нами. С Ханнаном Мосагом. С нашим Королем. Наши духи танцевали танец с Летером и Эдур. Но я не смог узнать фигур танца. Прости меня, Отец Тень, но я испуган».
Девятнадцать кораблей смерти направились к югу, а четыре к'орфана — на восток. Четыреста воинов Эдур плыли в тяжелом молчании.
* * *На долю рабов выпало подготавливать церемонию. Тело воина Бенеды было принесено с пляжа и положено на каменную плиту около цитадели — подсыхать. Глазницы, ноздри и рот запечатаны мягким воском. Раны на теле замазаны смесью глины и масла.
Под присмотром шести воинов Эдур большие железные носилки были помещены над рвом, который уже заполнили горячим углем. Медные монетки шипели и дребезжали, пока не высохли последние влажные пятна на железе.
