Ольга Романовская - Песочные часы
— Так как тебе праздник? — он подошел и потрепал меня по голове.
Почувствовав на себе тяжёлый взгляд магички, я поспешила заручиться поддержкой хозяина, заодно проявив похвальную торхью любовь: ещё раз поблагодарила за разрешение побывать в деревне и поцеловала хозяину руку. В ответ ощутила, как его губы коснулись макушки.
Норн сгрёб меня в объятия, пронёс несколько шагов и поставил на первую ступеньку лестницы, чтобы мы оказались на более-менее одном уровне. Зачем? Чтобы видеть мои глаза.
— Зеленоглазка, — вкрадчиво начал он, — я слышал, ты очень интересовалась кузнецом… Зачем?
Капкан захлопнулся.
Что мне ему ответить? Солгать? Но, почувствуй он фальшь в голосе, жестокого наказания не миновать. А скажи я правду, мне опять-таки не избежать свидания с квитом.
А норн ждал, требовательно глядя в глаза.
— Я хотела…Мне нужен был нож, — решилась я.
И так слишком долго молчала, подкрепляя подозрения. Могла бы солгать про кольцо, но на ярмарке продавались кольца, простенькие, на любой вкус, как раз для торх.
— Зачем? — сдвинул брови хозяин.
Магичка слегка подалась вперёд, довольно улыбаясь. Наверное, рада, что поймала меня на лжи и надеется, что я понесу заслуженную кару. Только ей-то какая выгода? Хотела выслужиться перед знатным норном, попросить у него работу?
— Мне было страшно, — я пустила слезу. Это было совсем несложно, достаточно воспоминаний о плети. — Я не знала, как защитить себя…
— Тебя кто-то обидел? — тон его смягчился, в нём промелькнуло беспокойство.
— Один человек. Он приставал ко мне, я еле отбилась. Но он обещал меня подкараулить, и я подумала… Понимаю, это была плохая идея.
— Что за человек, Зеленоглазка? Имя? Приметы?
— Друзья называли его Гэл. Самоуверенный такой… Да я от страха ничего не запомнила!
— Браслет он видел? — я кивнула. — И моё имя ты ему назвала?
Снова кивнула, умолчав о том, что оно-то и спасло меня.
— Это случилось на ярмарке? Ты же ходила туда не одна, где были остальные?
— Ждали меня снаружи. Я зашла на постоялый двор, хотела узнать, нет ли каких-то вестей с родины. Я так скучаю! Я ведь скоро год, как ничего о ней не знаю, даже того, существует ли еще мой родной Кевар…
— Зеленоглазка, — хозяин строго посмотрел мне в глаза, — надеюсь, ты сама понимаешь, какую глупость совершила. Сразу три глупости. Во-первых, отправилась на постоялый двор, во-вторых, пошла туда одна, подвергнув себя опасности, в-третьих, ничего не сказав слугам, поспешила за ножом к кузнецу. За ножом, Лей! За тем, что тебе строжайше запрещено иметь. А я считал тебя умной девочкой! Но я рад, что ты не стала мне лгать, как солгала снэрре Джованне. Твоё враньё было столь очевидным, что не могло не заинтересовать ее. Я опрошу слуг, надеюсь, твои слова подтвердятся.
Я потупилась и тяжело вздохнула.
А сейчас он расскажет, какое наказание меня ждет. Сколько ударов плетью на этот раз? Или отправит сидеть на крыше без еды и питья? Араргцы ведь изобретательны в плане наказаний!
— В течение двух недель не выйдешь из замка, — вынес вердикт хозяин. — После обеда рассыплешь по нижней площадке лестницы бобы и простоишь на них до ужина. Я обещал тебе подарок… — он порылся в карманах и извлёк серебряное колечко с затейливой вязью. — Держи, оно поможет тебе скоротать время. Примерь.
Я послушно приняла украшение из рук норна и надела на руку. На пальце кольцо заиграло, даже будто россыпь мелких камушков проступила.
«Спасибо», — улыбка получилась искренней.
Обрадовалась подарку, как ребенок! Всё какое-то проявление человеческого внимания.
Наклонилась и ещё раз прикоснулась губами к руке хозяина.
— Она хорошая девочка, только с порядками старого мира, — норн обернулся к магичке. — Не думаю, что мне понадобятся ваши услуги, но всё равно благодарю.
— Вижу, вы ее любите, — уголки губ снэрры Джованны поползли вверх. — Холите, лелеете. Я совсем не чувствую ужаса, да и всё её поведение свидетельствует о том, что она скорее не рабыня, а служанка.
— Да, я хорошо отношусь к ней, снэрра, как показал этот случай, взаимно. Страх не то чувство, которое я хочу внушать своей торхе. Немного трепета, уважение — да, но не панический ужас.
— Ваше право, но, по-моему, рабам следует постоянно указывать на место.
— Лей знает своё место, — резко ответил норн; в глазах промелькнуло раздражение. — Всего хорошего, снэрра, не смею вас задерживать.
Джованна фыркнула, одарила меня взглядом: «Что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся», попрощалась и ушла.
Я вопросительно взглянула на хозяина: можно ли вернуться к работе? Он ничего не ответил, пребывая в состоянии странной задумчивости. Пришлось спросить вслух:
— Могу ли я уйти?
— Можешь. Управляющего позови. Скажи, буду ждать в кабинете. Подарок, судя по всему, понравился, — усмехнулся он и погладил меня. — Надеюсь, я не пожалею о том, что его сделал.
Я честно отбыла наказание, стоически игнорируя косые взгляды недоброжелателей.
Несколько раз мимо проходил хозяин, скользя глазами, как по пустому месту. Меня это устраивало: иногда хотелось стать невидимкой.
Сара лично сообщила о том, что наступило время ужина, а, значит, можно вставать. Я собрала в подол бобы, отнесла их обратно в кладовую и прошла на кухню, где уже вовсю стучали вилками служанки. Как обычно, села в уголке, уткнувшись в свою порцию бараньего рагу, где было больше овощей, чем мяса. Потом поднялась к себе, проглотила на всякий случай очередную порцию зелья и, закрыв глаза, легла на кровать.
Взять бы и заснуть, но нельзя: нужно идти, застилать хозяину постель, взбивать подушки и, если он пожелает, остаться с ним.
Замок медленно погружался в сон. Слуги ложились рано, господа, естественно, позднее.
Спускаясь по чёрной лестнице, я услышала смех Сары.
Из открытой двери наискось падал на пол прямоугольник света. Комната управляющего. Как я и думала. Что ж, приятно, когда хоть кому-то хорошо.
Хыры одну за другой гасили свечи. Коридоры, покои, ступени — всё постепенно тонуло в темноте. Но мне освещение не требовалось: за прошедшие месяцы я научилась ориентироваться во всех этих переходах и могла бы найти дорогу на ощупь. По лестнице спускаться, конечно, страшно, но я ведь огарок с собой взяла.
Привычно постучалась, вошла, поклонилась.
— Лей, хочешь вина? — он стоял у камина, держа в руках бокал. Бутылка стояла рядом, на каминной полке. Задумчивый, в расстёгнутой рубашке.
Окно раскрыто, портьеры слегка колышутся в такт дыханию прохладного ветра.
