Лич добра и поддержки (СИ) - "RedDetonator"

А теперь у него почти нет денег — не хватит на провиант в дорогу, пороха мало — большая часть отсырела, пока он лежал в отключке, ну и дальнейший маршрут непонятен — идей, как быть дальше, пока что, ему в голову не приходит.

Скорее всего, как в «старые добрые» времена, придётся наниматься на работу к местным ремесленникам и упорным трудом зарабатывать себе деньги в дорогу.

«Или рискнуть и наняться в охрану каравана?» — спросил он себя. — «Можно наняться на путешествие в Ираклион-на-Эвиносе, оттуда в Сиракузы, а уже из них в Сузы. Да, путь неблизкий, сильный крюк, но так можно избежать Террора и Нимейских болот…»

Последние две локации — горная цепь, названная Ужасом не просто так, а из-за повышенной концентрации разной нечисти, обитающей в них, а болота — они на то и болота, что там вечно водится какое-то смертельно опасное дерьмо. Начиная от особого вида гадюк, чей яд широко известен среди любителей гарантированно устранять конкурентов, заканчивая настоящими нильскими крокодилами. Вот последние — это главная беда тех мест, но, в то же время, главное их спасение. На людей они нападают редко, особенно когда люди не суются на болота, но зато активно питаются ходячими мертвецами.

У Нимейских болот не наблюдается сильных мертвецов, потому что, на определённом этапе, тамошние мертвецы забредают на болота и там их ждёт незавидная участь. Стрельникову очень не хотелось пересекаться с подобными тварями, потому что их пули точно не берут…

— Надо приводить оружие и экипировку в порядок, расчехлять НЗ и покупать хоть какую-то броню… — принял Сергей решение.

Он не видел причин не идти на Стоянку, ведь там есть ответы, и он их получит.

Глава девятая. Удача мертвецов

/15 июля 2027 года, холодное синее море/

— Волна! — крикнул Майк Морхейм.

— Приготовиться!!! — скомандовал я.

В следующую секунду нас накрыло очередной волной ледяной воды.

«Рассекающий волны» был покрыт наледью, вёсла были покрыты наледью, мы были покрыты наледью, кто-то из ребят ослеп, потому что их глаза получили холодовое повреждение, но мы держались курса.

Идея с цепями, как оказалось, была блестящей, потому что как только мы прошли по морю километров пять, как началась убийственная херня с волнами. Очень повезло, что мы повысили плавучесть баркаса пенопластом, поэтому совершенно неважно, что волны перехлёстывают через борт, ведь баркас непотопляемый.

— Все за вёсла, джентльмены! — дал я команду, когда волна сошла. — Мистер Стрейн, дайте ритм!

Сам я тоже сидел за веслом, в носовой части по правому борту.

Застучал обледенелый барабан, дающий ритм для гребцов. Немёртвые прекратили сидеть неподвижно и начали грести, подчиняясь ударам барабана.

Я, почему-то, опасался морских туманов, которые собьют нас с курса и мы выйдем в Тихий океан, где сгинем без следов, но видимость была отличной, на километры вокруг, а главная опасность — это волны ледяной воды, способные укокошить даже мертвеца…

Шли часы. Фрэнк Пирс, кое-что сведущий в мореходстве, говорит, что мы идём со скоростью где-то два-три узла в час. Я не знаю, сколько это в километрах, но, по ощущениям, очень медленно.

— Земля! — вдруг заорал Морхейм.

— Это не земля, твою медь! — ответил я ему. — Это сраный айсберг! Ох, сука-твою-мать, всем приготовиться — волна!!!

Нас опять окатило ебучей морской водой, после чего мы опять были вынуждены восстанавливать ритм с помощью барабанщика.

А если Пирс уже облажался и мы прямо сейчас идём вглубь Тихого океана или заходим в Японское море?

Не хочется думать о том, что будет в любом из этих случаев…

Но мои страхи и опасения не оправдались, потому что лично я увидел перед нами землю, примерно в пяти-шести километрах прямо по курсу.

— Земля! — вновь заорал Морхейм. — Земля, повелитель!

— Я и сам вижу! — ответил я. — Пирс, давай туда! Похоже на причал! Гребём живее, джентльмены! Скоро встанем на твёрдую землю!

До берега шли ещё где-то полтора-два часа, ведь увидеть землю — это одно, а добраться до неё — совсем другое.

— Как встанем, сразу оружие к бою, — приказал я. — Территория, безусловно, враждебная, потому не расслабляйте булки!

Тут тоже береговая линия была покрыта льдом, но зато на самом берегу снега было не так много, как на юге Сахалина — связываю это с общей открытостью местности и сильными северными ветрами.

— Гребите! Гребите! — приказал я, когда мы заехали днищем на льдину.

Так мы проехали по льду метров десять, после чего окончательно встали.

— По одному, с носовой части! — дал я распоряжение. — На льду не кучковаться, сразу идти на берег!

Длинной цепочкой мы сошли на берег, оставив баркас.

На японском берегу в глаза бросался волнорез, представленный в виде металлической решётки, ныне покрытой толстым слоем полупрозрачного льда.

— Вот эту срань надо будет забрать, — указал я рукой на волнорез. — Сталь должна быть неплохая, с антикоррозийными присадками. Ого! Вы тоже это видите⁈

— Да, повелитель, — ответил Аллен Адам.

— Это же сраные корабли! — воскликнул я.

Решетчатый волнорез укрывал искусственную бухту для катеров и кораблей, которые так и вмёрзли во льды, никем не востребованные. Значит ли это, что тут всё происходило гораздо жёстче, чем в России, где мы видели древние следы сопротивления и попытки людей смыться куда-то? Или это какие-то японские культуральные штучки, ну, типа, самурай гибнет вместе с островом, Призрак Цусимы и вся херня? Хрен его знает.

Лёд под нами очень толстый, поэтому катера и кораблики вмёрзли основательно. Можно будет, в перспективе, выдолбить их изо льда и перетащить в иной мир. Вон там есть военные катера, судя по камуфляжной расцветке — с такими будет очень легко навести шорох и террор на реках…

— Все за мной, — приказал я.

Идём к ближайшему зданию — маленькая одноэтажка с иероглифами на вывеске. Что это, кого это, зачем это — без понятия. Скоро выясним.

Характерных следов деятельности вегмов нет, хотя мы не самые большие эксперты по их следам деятельности…

— Я захожу, остальные за мной, — решил я, взявшись за ручку двери.

Оказалось не заперто, но внутри обнаружилось что-то вроде автобусного вокзала. Прохожу чуть вглубь и понимаю, что это и есть автобусный вокзал, но очень маленький. Учитывая, что его поставили для обслуживания столь миллипиздрического городка, размеры его, скорее, нормальные.

Внутри кости, пыль, снег у выбитых окон, старые пятна крови, разбросанные шмотки, сумки и остальные атрибуты внезапной и массовой гибели людей. Я, примерно, посчитал видимые пары обуви и понял, что тут погибло около двадцати человек разного возраста и пола.

— А это интересно… — пошёл я к мятой железной двери, обладающей тремя пулевыми отверстиями.

Вела она, как я понял, к кассе. Не особо разбираюсь в устройстве автовокзалов, но что ещё тут может быть?

Заражённые эту дверь отворить не смогли, остановившись на полпути, но я завершил их начинание прицельным ударом ноги по замку. Качественная японская вещь, выдержавшая длительную и интенсивную бомбардировку кулаками и ногами заражённых, оставивших на ней свои кровь и фрагменты кожи, не вынесла точного и мощного удара злобного лича.

У меня в голове уже сложилась кое-какая картинка произошедшего, поэтому я не сильно удивился, когда увидел два засохших тела в синей форме. Одно тело было японской бабой, а второе японским мужиком — полицейские, как я понимаю. Судя по тому, что у них прострелены головы, а в мумифицированных руках лежат револьверы, групповое самоубийство.

Оружие этим двоим больше не нужно, поэтому изымаю его, а также кобуры и дополнительный боекомплект. Женщина-полицейский потратила почти всё, у неё было лишь два патрона в барабане, а мужчина-полицейский почти ничего не тратил, поэтому я нашёл в патронташе целых двенадцать патронов в специальных пачках для ускорения заряжания. Вот это мне нравится!