Мешок неприятностей (СИ) - Солышко Евгений

Контрразведчик Жак сидел за столом как хозяин кабинета, закинув ноги на столешницу.

— Что вы можете сказать по происшествию?

Жером прохаживался по комнате с мыслями, когда дверь резко распахнулась.

— Госпожа Комтуа!? — контрразведчик с удивлением стал привставать из-за стола, за которым, до этого, он сидел развалившись. Камилла быстро махнула рукой замысловатый жест, смысл которого был непонятен Жерому, но контрразведчик, похоже, его узнал. Он сделал простое лицо и плюхнулся обратно в кресло, но ноги на стол не стал класть.

— Дорогой Жан, — Камилла с улыбкой смотрела на «контрика».

— Я Жак, госпожа Комтуа. — Стал оправдываться «контрик».

— Мне без разницы. Как так получилось, что господина Шкета ранили? И не надо говорить про случайность. Господин Шкет, в некотором роде, является моим подопечным и мне хочется его видеть живым и здоровым, а не истекающим кровью. Как вы смогли это допустить? И это в присутствии сотрудника спецслужбы.

Жером с удивлением смотрел на происходящие с «контриком» метаморфозы. Только что это был зазнавшийся столичный чиновник, потом провинившийся мелкий клерк, затем обратно чиновник, но без гонора и опять провинившаяся мелкая сошка, которая вдруг осознала глубину своего проступка.

Жером деликатно покашлял, Камилла обернулась.

— И вы здесь! Может, вы мне объясните, как это произошло?

Жерому подумалось — «А чего она тут раскомандовалась?» Пока он собирался с мыслями, Камилла удивительным образом из разъярённой фурии превратилась в скучающую горожанку.

— Господин инспектор, так как так получилось, что ваш подопечный получил такое страшное ранение?

Моновиль даже подпрыгнул при этом.

— Страшное? Да он получил просто порез на руке. Доктор уже обработал и зашил. Всё нормально.

Дверь во второй раз резко распахнулась и в комнату вбежала Анна Терсен.

— Жером! Как вы смогли допустить, что моего мальчика чуть не убили?

Анна опять расплакалась. Камилла посмотрела на неё и распрощалась с Жеромом, при этом даже не взглянула на контрразведчика. Контрразведчик привстал при её уходе, но проследив за её мимикой, спокойно сел за стол и приготовился слушать объяснения Жерома.

Что-то сказать вразумительное не получалось.

— Странное стечение обстоятельств. Мозес был направлен в самое спокойное место, подальше от опасностей. Я специально направил его туда.

— Специально!? — Анна Терсен пришла в ужас, — Так вы хотели убить моего мальчика?

— Убить? Я хотел его уберечь от опасностей.

— Как вы могли? — Не слушая его слова, плакала Анна, — Мой мальчик, весь в крови…

— Весь в крови? — Жером был уверен, что кровью Шкет почти не заляпался.

— …доктор даёт прогноз, что он может поправиться…

— Может поправиться? Он здоров как бык!

— …но может и не поправиться. Как я буду жить после этого?

Под шум и рыдания Жак покинул кабинет, а вместо него пришёл на крики шеф полиции. Увидев картину рыдающей Анны, шеф подошёл к ней и стал успокаивать. Анна ещё больше разрыдалась и уткнулась ему в грудь. Руки шефа автоматически легли ей на плечи, он стал поглаживать плечи и шептал успокаивающие слова. Потом шеф сделал зверское лицо и Жером тут же ретировался из комнаты.

Выйдя в коридор, Моновиль подошёл к окну и наблюдал картину, как «контрик» Жак, с выражением преданности на лице, поддерживая за локоток, помогал Камилле сесть в экипаж.

— А ты, что так перед ней лебезишь? — буркнул себе под нос Жером.

Шкет

Получив у доктора необходимую медицинскую помощь, Шкет ходил по управлению героем. Слежка, погоня, схватка, ранение и победа в этой схватке. Его распирало чувство значимости. Сослуживцы, даже не успевшие узнать его имя, подходили знакомиться и трясли руку, выражали восхищение его подвигом. На землю его опустил Жером, которого он встретил в коридоре.

— Ты чего тут шляешся? Марш домой и три дня не появляйся.

— А что так? Я на работе. — Отбрехался Шкет.

— Доктор сказал три дня постельного режима. Полежишь, мамкиного бульончика попьёшь и тогда уж давай, приходи работать.

— Я дома не живу.

По коридору стал распространяться аромат свежего кофе. Жером посмотрел в сторону кабинета шефа и понял, тот успокаивает госпожу Терсен.

— Тогда сам, как нибудь, за собой поухаживаешь, — хохотнул Моновиль, а Шкет на его слова зло зыркнул.

Жером подошёл к окну и стал смотреть сквозь занавески на происходящее на улице. Праздно шатающиеся горожане мало привлекали его внимание, он переключился на наблюдение за экипажем Камиллы, продолжая удивляться поведением контрразведчика, который стоял и пристально наблюдал, как уезжает Камилла. Чуть ли платочком не помахал во след. Шкет тоже выглянул в окно, ничего интересного не заметил, повернулся к Жерому.

— Какие будут указания?

— Тебе уже было сказано — домой! Отдыхать и выздоравливать.

— Что мне там делать? Соревнования на ипподроме еще не скоро. Скучно.

Правда, Шкет представил молодую горничную госпожи Камиллы и предался мечтаниям. «Вот бы она за мной ухаживала. Я бы изображал смертельно раненного, а она меня жалела». Фантазия Шкета иссякла. Что делать дальше он знал только в теории.

Глядя на его мечтательное выражение лица Жером подтолкнул его в спину.

— Мечтается лучше всего лёжа в кровати.

Шкет подарил ему ещё один злой взгляд. Жером в недоумении уставился на Шкета, а он, в свою очередь на него. Молчание растянулось до того момента, как открылась дверь кабинета и оттуда вышли Анна в сопровождении шефа. Шеф заливался соловьём, а госпожа Терсен просто млела от его комплиментов. Шкет в недоумении взглянул на Моновиля, тот просто пожал плечами.

— Так вы не вместе? — прошептал Шкет.

— А с чего ты взял? Просто встретились пару раз на входе. Да ты и сам всё видел.

Шеф и Анна прошли мимо них. Шкет услышал, как его мать приглашала на чашечку кофе вечером, а шеф стал рассказывать какие сладости принесёт с собой.

— Похоже, они нашли общий язык, — Моновиль посмотрел на Шкета и увидел радостную улыбку. — Ты чего лыбишся?

— Так я радуюсь за маму. — Шкет почти пританцовывал — ей будет не просто одной без меня. А шеф мужчина видный, порядочный.

— Ты хочешь сказать, я не такой? — фыркнул Жером.

— Вы старший товарищ, мой наставник. Ну, никак на роль моего нового папы не подходите.

— Ещё скажи, портрет слишком мал и слюна может попадать не только на него, но и куда точнее.

— Это вообще другой разговор. Не я придумал плевать на точность, да ещё по портрету нашего князя.

Жером был непреклонен, и Шкет отправился на новую квартиру, но по пути вспомнил про своего приятеля и свернул к Меликову мосту, около которого был пришвартован баркас Барри. Барри обрадовался своему другу, вытащил из каюты небольшой столик и парочку шезлонгов. Они уселись на палубе за столик, на который поставили бутылку красного вина, которое рекомендовал пить врач, пару фужеров и тарелку со скромной закуской. Разговор крутился вокруг ранения и других подробностей происшествия. Барри внимательно слушал и делал свои выводы, в результате которых получалось, что и Али-духанщик и Айгор Лекс причастны к убийствам и оружию, а главное к наркотикам.

Оставшийся наркотик из мокрого мешка был просушен и отдан на исследования врачу. В результате выяснилось, что это «чайным дракон». Так назывался наркотик, который добывался из растений, растущих только в эмиратах. Процесс выращивания и приготовления был сложным, наркотик был дорогим. Отличался быстрым «приходом», а главное остаточным действием — сильной агрессией. По сведениям от Жерома выходило, что наркотик особой популярностью в княжестве не пользовался, именно по его остаточному действию. В самих эмиратах «чайный дракон» использовали в основном в армии и исключительно перед сражением. Кому понадобилось столько наркотика в княжестве, было совсем не понятно. Ведь не собирался же Али везти наркотик обратно в эмираты.

Друзья мирно сидели, перетирая как новости, так и старые истории. Из благодушного настроения их вывел голос Камиллы: