Отступники (СИ) - Александрова Виктория Владимировна
Да нет, всё началось ещё раньше: когда он доверился Гилберту и ушёл на войну, оставив ему замок. Нужно было выгнать его, усилить охрану и заручиться поддержкой союзников… Расположить к себе лорда Хидельберга… Каким же глупым, недальновидным мальчишкой он был.
«И сестра, — продолжал голос, — сестра тоже умерла из-за тебя. Неспроста тебе явилась её тень. Бедная осквернённая девочка с кровавым пятном на платье…»
Внезапно Джон понял, что голос этот был женским. Он резко повернул голову в сторону решётки, но там никого не было, даже стражников: видимо, они сидели где-то в конце коридора, попивали эль и играли в кости. Тогда Джон снова взглянул на стену…
Он подпрыгнул на месте и инстинктивно отполз в угол. Напротив него стояла сестра.
Всё то же белое платье с кровавым пятном, всё те же тёмные кудрявые волосы до плеч, всё те же карие глаза — отцовские и его, Джона… Бледная, тонкая, полупрозрачная, Анна ничуть не изменилась с их последней встречи. От неё веяло адским холодом, Джону даже показалось, что решётки камеры покрылись тонким слоем инея.
— Ты виноват, — сказала Анна бесстрастно. Джона передёрнуло. — Ты ушёл, оставив меня одну. Ваши мужские игры в войну для тебя были важнее меня. Из-за тебя Гилберт бил меня и насиловал. Из-за тебя я двое суток терпела невыносимую боль, которая разорвала меня на части и уничтожила моего ребёнка.
— Анна, послушай… — начал Джон, но её взгляд буквально пригвоздил его к стене.
— Ты виноват, — повторила Анна. — Ты. Разве есть кара страшнее, чем быть виноватым?
Она стояла довольно близко, и Джон протянул руку. Слова её казались ему неестественными, как будто их произносили за неё, а она лишь повторяла. Повторяла безэмоциональным, пустым голосом, не выражающим ни гнева, ни ненависти — ничего.
Джон протянул руку, поднимаясь на ноги, чтобы коснуться её руки, но его пальцы ничего не нащупали. Он коснулся снова — и снова ничего. Анна была бесплотной, словно тень… Но Джон отчётливо помнил, как тогда переплёл свои пальцы с её, как ощущал её холодную, сухую кожу — а теперь вместо этого был лишь воздух. «Ничто ни в этом, ни в потустороннем мире не бесплотно», — говорила Элет.
— Ты не Анна, — прошептал он исступлённо.
Видение тут же растаяло.
«Чёртов меч, — подумал Джон через некоторое время. — Чёртов священник. Он неспроста сказал, что меч особенный. Наверняка он как-то телепортировался обратно…» Джон вздохнул и снова оглядел свои новые покои, словно надеясь обнаружить в них пропавшее оружие. Но здесь ничего не было, кроме гнилой соломы, крыс, паутины, темноты и сырости.
Если бы здесь была Элет, он бы спросил… Но Элет увели куда-то в другую сторону, не в темницы. Возможно, она уже мертва, а если жива, то хорошо, что её здесь нет.
Примерно через час бесплодных размышлений Джон решился. Он встал, чувствуя, что ноги и зад совершенно затекли, медленно прошёл к решётке и стал ждать. Вскоре мимо прошёл стражник: короткая кольчуга, меч на поясе, ни шлема, ни наручей… Прошёл он лениво, явно представляя себя хозяином этого места. Джону бы его самооценку.
— Эй, ты, — позвал он. — У тебя случайно не найдётся глотка эля? В горле до чёртиков пересохло.
Стражник улыбнулся, резко повернулся на каблуках и подошёл к решётке.
— Эль есть, да не про твою честь, — заметил он.
— Слушай, мне нужно поговорить с Гилбертом, — как ни в чём не бывало продолжил Джон. Надо как-то заставить стражника подойти поближе, незаметно вытащить его короткий меч и… — Если ты его позовёшь, я тебя озолочу.
— Да кто ты такой? — презрительно ухмыльнулся стражник, обнажая жёлтые зубы. — Хозяин завтра срубит тебе голову, как же ты меня озолотишь в таком случае?
— Много ли тебе платит Гилберт? — Джон поманил его пальцем, но стражник не сдвинулся с места. Чёрт. — Уже завтра хозяином тут буду я, а не он. Я буду платить вдвое, втрое больше. И обмундирование у тебя будет получше, и меч… Дай-ка посмотрю на твой. Наверняка дерьмо собачье, а не сталь.
— Чтобы ты мне глотку перерезал?
— Резать глотки своим потенциальным подданным? Я что, по-твоему, совсем идиот? Если Гилберт тут вешает людей, словно служанка — бельё, это не значит, что я буду делать так же.
— Ничего ты не будешь делать, без башки-то, — фыркнул стражник, медленно подходя ближе — да, гад, давай, шевелись…
Неожиданно он сунул ключ в скважину, повернул и отворил с лязгом дверь. Джон глазам своим не верил: ну не могло ему так сразу повезти… Он сжал руку в кулак, готовясь ударить, но вдруг почувствовал у себя в ладони какой-то холодный предмет, помешавший сомкнуть пальцы. Но ведь в камере ничего не было, он даже какую-нибудь деревяшку или камень не мог найти… Джон бросил короткий взгляд вниз и обнаружил, что в его руке материализовался меч, тот самый, отца Маора. Чёрт, ну и дела…
Недолго думая, он замахнулся. Через мгновение на его лицо брызнули капли горячей красной крови.
***
Джон не знал, куда они отвели Элет, но первой мыслью почему-то было бежать в то крыло замка, где раньше жила Анна. Вполне возможно, что Гилберт захочет поглумиться и запереть её там. Чтобы расчистить себе путь, Джону пришлось разделаться с оставшимися стражниками в темницах — хотя он сам понимал, как аукнется ему этот поступок. Он проверил все камеры, но никого там не обнаружил. Поэтому и рассудил, что Элет где-то наверху, в башнях.
Джон не знал, что его направляло, просто быстро продвигался по знакомым коридорам, какой-то частью подсознания ощущая, что выбрал правильный путь. Возможно, Элет оставляла ему какие-то магические подсказки, или он просто пытался убедить себя, что идёт куда надо… Но сейчас Джону было плевать. Важно лишь одно: убедиться, что ведьма жива, и бежать с ней отсюда. Бежать им обоим не впервой…
В коридорах было подозрительно пусто, ибо за окном царила глубокая ночь, и большинство обитателей замка давно спало. По пути Джону не встретилось ни одного стражника, что показалось ему странным: несмотря на то, что Резерфорд — то ещё захолустье, патрулировать коридоры и стены по ночам следовало тщательно… Ну и распустил тут Гилберт, отец наверняка в гробу вертится!
Наконец Джон добрался до башни, в которую вело его чутьё, сжал меч что было силы и осторожно приоткрыл единственную незапертую дверь.
Элет была здесь, жива и здорова. С ней в маленькой тёмной комнатке находилась ещё одна женщина: Джон сразу понял, что это та самая Жанетта, верховная ведьма и поехавшая фанатичка… На первый взгляд внешность её радовала глаз, но чем сильнее Джон всматривался, тем сильнее зрело в нём отвращение. У Жанетты была белая, бледная, как у трупа, кожа, резко контрастировавшая с чёрными волосами. Хоть какой-то живости и настоящести этому ледяному лицу придавал лишь крупный южный нос, который, впрочем, не вязался с бледностью — южане в основном были смуглыми. Жанетта отличалась высоким ростом и стройной, похожей на песочной часы фигурой, но Джон понял, что вовсе не хочет ею любоваться.
Жанетта сжимала Элет в объятиях, и так сразу и не скажешь, правда ли она её обнимала или пыталась задушить. Поэтому Джон перехватил поудобнее меч и прошёл в комнату, задев дверь ногой, и та закрылась. Он видел, как Жанетта улыбнулась, и эта улыбка ему не понравилась.
— Здравствуй, Джон, — сказала она. Её голос был холоднее северных льдов. — Спасибо, что присмотрел за моей милой Элетеллой…
Так вот какое её полное имя.
— Она не твоя собственность, — отрезал Джон, чувствуя, как внутри от страха всё холодеет. Было что-то пугающее в этой ведьме, что-то, заставляющее испытывать настоящий ужас.
— Но она нуждается в заботе, с этим ты не поспоришь. — Она наконец отпустила Элет, оправила подол расшитого алыми узорами платья и поплыла. Именно поплыла — не пошла — и напомнила ему чёрную лебедь, вроде тех, что обитали в пруду королевского дворца. — Жаль, конечно, что ты испортил её, ну да ничего, я с лёгкостью смогу её очистить даже без применения магии.
Джон проходил в глубь комнаты, а Жанетта плыла ему навстречу. Но её движения не были красивыми — они были пугающими, страшными, отталкивающими. Было в них что-то неестественное, кукольное… Джон нервно сжимал рукоять меча, с трудом отрывая взгляд от одной ведьмы, чтобы посмотреть на вторую. Элет прижалась к стене, не отрывая взгляда от пола.
