Павел Корнев - Ледяная Цитадель
— Мы бы обратились, — вздохнул Гамлет. — Да только если большие мальчики о нашем интересе узнают, то сожрут с потрохами. И даже не поморщатся. Поэтому с господином Марьиным ты побеседуешь сам. Без ссылок на нас, разумеется.
— Принц, слушай, а какой мне смысл в это дело еще глубже влезать?
— Знаешь, если честно, ты в нем уже по самую маковку завяз, — резонно возразил Датчанин. — И теперь даже из Форта бежать смысла нет, по большому счету. Скоро на тебя настоящую охоту объявят. Если уже не объявили.
— Допустим, у меня появится нужная информация, что дальше?
— Тогда ты перестанешь быть интересен тем самым большим мальчикам, — зевнул Филипп. — Засунем тебя на время в доходный дом Гадеса, там точно никто не достанет.
— А потом?
— Месяца не пройдет, как о тебе забудут. — И Семера?
— И с Семерой что-нибудь придумаем.
— Точно?
— Мы тебя раньше кидали?
— Все когда-нибудь в первый раз случается.
— Да перестань ты, — отмахнулся Гамлет. — Хотели бы, еще вчера гимназистам сдали.
— Вот только не надо этого, — скривился я, прекрасно понимая, что особого выбора у меня, собственно, и нет. — Поехали в Госпиталь.
— Э нет! — покачал головой Филипп. — Теперь ты сам давай. Тебя с нами никто связать не должен.
— А если по дороге цеховики перехватят?
От одной мысли о прогулке по Форту бросило в дрожь. Дожил, блин. Скоро от собственной тени шарахаться начну.
— Денис, подвези его, — попросил Гамлет и, распахнув боковую дверь, вылез на улицу. — Только у Госпиталя не светись, подожди где-нибудь во дворах.
— Вечно мне за вас отдуваться! У самого работы по горло, а буду извозчиком подрабатывать! — возмутился Селин, но спорить не стал и прикрикнул на увлеченного электронной игрой Ярового: — Борис Михайлович, а не пойти ли вам…
— Уже иду. — Не отрывая взгляда от экрана «геймбоя», Яровой вслед за Филиппом выбрался из машины и захлопнул за собой дверь.
— Ну поехали, что ли?
С тоской глянув вслед шагавшим к кабаку парням, я пере-
лез на сиденье рядом с водителем и помассировал нывшие виски.
— Да не парься ты, нормально все будет, — попытался успокоить меня Денис и выехал с парковки на Красный проспект. — Узнаешь имя, и все дела.
— Нуда, нуда…
— Ты скажи лучше, как тебя Семера прихватила? — полюбопытствовал Селин. — Не почувствовал засаду, что ли? Ты ж ясновидящий?
— Таблеточки, между прочим, очень хорошо по мозгам дают, — откинулся я на сиденье и выпрямил ноги. — Да и не караулили они меня. Тупо сидели и в карты играли. А как Ямин, покойничек, им крикнул, уже поздно стало дергаться…
— Да, подловили, — хохотнул Денис, потом свернул с уходившей к Госпиталю дороги во дворы и заглушил двигатель. — Смотри не нарвись ни на кого.
— Уж постараюсь.
Селин как-то странно глянул на меня, покачал головой и протянул тряпичный сверток:
— Держи.
В свертке оказался жезл «свинцовых ос».
— Только, чур, если что, последний себе, — то ли пошутил, то ли на полном серьезе посоветовал парень.
Я молча вылез из микроавтобуса, захлопнул за собой дверь и направился к Госпиталю. Рукоять засунутого за пояс жезла давила на ребра, морозный воздух обжигал ноздри, как-то незаметно вернулась головная боль.
И ведь не верится уже, что еще вчера утром меня беспокоила исключительно мнимая пропажа бумажника! А потом как снежный ком: одно, другое, третье! И ни конца ни края не видать. Остается только надеяться, что жулики свое слово сдержат и не станут меня на растерзание «большим мальчикам» отдавать. И не грохнут по-тихому, чего тоже исключать никак нельзя.
Ладно, хватит сопли распускать, надо на деле сосредоточиться…
В Госпиталь я зашел с черного хода. Контролировавшие район валькирии дежурили только в центральном холле, а, учитывая тесное сотрудничество Семеры и Лиги, лишний раз попадаться на глаза ведьмам казалось в нынешней ситуации не очень разумным. Если засвечусь, только и останется, что застрелиться.
А не хотелось бы, я принципиальный противник суицида. Безвыходных ситуаций не бывает и все такое.
Не бывает, ага…
Мысленно перекрестившись, я поспешил к кабинету Марьина, и, как ни странно, едва ли не впервые за день мне улыбнулась удача: уже собравшегося уходить домой терапевта удалось перехватить прямо в коридоре. Еще бы пять минут — и все, финита ля комедия. Повезло…
— Добрый вечер, Евгений Максимович, — удивился моему визиту врач. — Чем обязан?
— По поводу тех таблеток…
— Нет, пока ничего не было…
— Может, по дороге поговорим? У меня одно деловое предложение появилось.
— Идемте.
Через служебный вход мы покинули Госпиталь и не спеша зашагали по направлению к Красному проспекту.
— Ну слушаю вас, — как-то настороженно глянул на меня Степан Марьин.
— Мне нужен производитель таблеток, — не стал я тянуть кота за хвост.
— И речи идти об этом не может! — резко заявил терапевт и ускорил шаг.
— Дело жизни и смерти, — поспешил я вслед за врачом.
— Не могу ничем помочь. Я дал слово никому не разглашать этих сведений.
— Да послушайте вы!
— Нет. И слушать ничего не буду, — ссутулился Марьин. — Разговор окончен!
Ну и что с ним делать? Деньги предлагать бесполезно, он с каждой таблетки свою комиссию имеет. Смысл ему на копейки размениваться?
Дать в морду?
Приставить к голове жезл «свинцовых ос» и пообещать вышибить мозги? Пригрозить?
Нет! Все не то! Все не то…
Некоторое время я молча шагал рядом, потом тяжело вздохнул и тихонько спросил:
— Вы в курсе, что этот человек придумал «озверин»?
— Что?! — Терапевт будто с ходу в фонарный столб врезался. — Что вы сказали?
— Человек, который изготавливает эти таблетки, придумал формулу «озверина».
— С чего вы это взяли?
— Один мой… товарищ сделал анализ таблеток. Состав совпадает практически полностью.
— Не может быть!
— Звучит дико, не спорю, — я пожал плечами, — но производителя «озверина» сейчас разыскивает Дружина, Гимназия и бог знает кто еще. Если пошлете меня подальше — я пойму. Но тех людей, которые подцепили меня на крючок, такой ответ не устроит.
— Что за люди? — явственно забеспокоился Марьин.
— Нехорошие, прямо скажем, люди. Точнее, люди нормальные, но не очень добрые. И привыкшие всегда добиваться своего.
— А если я скажу имя?
— Я постараюсь исчезнуть из Форта, и о вашем участии в этом деле никто не узнает.
— И что будет с… производителем?
— Думаю, ему предложат работу по профилю либо в Дружине, либо в Гимназии.
— Посадят под замок?
— Возможно, на первое время. Для его же собственной безопасности.
— Ладно, вам нужен Виктор Петрович Бородулин. Он работает в СЭС, но сейчас в командировке. Где именно и как долго там пробудет, не знаю.
— Благодарю…
Степан Марьин отвернулся и, не попрощавшись, зашагал прочь. Я тоже медлить не стал и побежал к припаркованному в соседнем дворе микроавтобусу. Распахнул дверцу, уселся на сиденье и попросил курившего у машины Селина:
— Включай печку! Замерз, сил никаких нет!
Денис выкинул окурок в снег, без особой спешки устроился за рулем и повернул ключ в замке зажигания:
— Узнал?
— Какой-то Бородулин Виктор Петрович из СЭС. Вроде сейчас в Форте его нет. Все, поехали!
— Куда поехали? — печально глянул на меня Селин.
— В Морг к Гадесу.
— А кто этого Бородулина искать будет?
— Ну не я же!
— А кто тогда?
Денис вытащил из внутреннего кармана короткой кожаной куртки потертый чарофон и принялся набирать какой-то номер.
— Подожди, ты хочешь сказать, мне самому его разыскивать придется? — рассвирепел я.
— Ну уговор такой был, — краем уха слушая длинные гудки, ответил Селин. — Разве нет?
— Вот гадство!
— Не буду спорить…
Тут ему ответили, и Денис быстро рассказал о полученной мной информации, потом отключился и задумчиво уставился в окно:
— Сидим ждем инструкций. И жезл верни, кстати.
— Мать вашу, — вновь выругался я. — Вашу ж мать!
— Не бери в голову, — посоветовал Селин. — Сам понимаешь, нам у этого типа светиться нельзя. Боком выйдет.
— Зато мне можно…
— Да расслабься, прикроем мы тебя, обещали же. — Парень зевнул и неожиданно поинтересовался: — Ты расскажи лучше, что у вас с Маринкой было.
— В смысле? — напрягся я.
— Ну она, как узнала, что ты пришел, чуть не подпрыгнула.
— Да не свисти.
— Серьезно говорю.
— Не было ничего. Наверное.
— В смысле?
— Ну не помню я. Меня ж тогда как раз Арабов напоил.
— А спросить?
— У кого?
— У Маринки.
— Надо бы. — Мысль эта иногда приходила мне в голову, но реализовать ее никак не хватало решимости. Странно, вроде взрослые люди — и на тебе. — Только робею я чего-то.
