Кассандра Клэр - Draco Veritas
— Ты собираешься убить меня, — у неё не было сил даже на то, чтобы это прозвучало, как вопрос.
Он замер на миг. Он был Симусом — то же легкое мускулистое тело и руки, тот же кукурузный шелк волос, пахнущий мылом и мальчишкой. Но мягкий голос под этим акцентом был голосом Тома. И его глаза были тоже глазами Тома — глаза, наводящие на воспоминания о котлах, полных извивающихся змей.
— Да, — кивнул он. — Ведь ты не покинешь меня, правда? не покинешь, после стольких-то лет ожидания?
— Нет, я не покину тебя, Том.
Она почувствовала щекой, что он улыбнулся.
— Хорошо, — он стиснул её запястье и начал пригибать её к полу, пока она не легла на спину. Он присел над ней, распластанной на холодных камнях, отделённых от неё только тонкой ночной рубашкой. Рука заныла под его пальцами, заклятья на браслете впились в кожу. Он был левшой. в отличие от Симуса. И сейчас, глядя ему в лицо, она за чертами Симуса видела лицо Тома: глаза, наполненные синими чернилами, узкий, словно бритвенный, разрез рта… И за синими глазами Симуса был Том — умный, переполненный ядом, скользкий, как черная стеклянная стена, — единственной лазейкой, слабостью его было высокомерие. Он без оглядки верил в её готовность лечь и умереть ради него — только потому, что он просил об этом, только потому, что он был Томом, и все всегда выполняли его желания.
— Огонь, — произнесла она. — Горячо. Мы слишком близко к огню.
— Это ненадолго, — ответил он, улыбнувшись ртом Симуса. Золотистые волосы упали ему на глаза, когда он навис над ней. Он провел костяшками пальцев правой руки вдоль её ключиц, вдоль воротника — он словно восхищался стеклянной статуэткой, которую собрался разбить. — А ты сговорчивая… За это я убью тебя быстро.
— Как ты попал сюда, Том? Как ты добрался до меня?
— Это ты вызвала меня, — ответил он, по-хозяйски поглаживая её. — Твои слезы и моя кровь. Симпатическая магия, припоминаешь? Именно об этом мы и говорили, когда ты много лет назад шпионила за нами. Ты ужасно скучала по мне, Джинни. Ты хотела, чтобы я вернулся обратно… — его рука нырнула за ворот её рубашки, и Джинни, яростно впившись в свою губу, с трудом сдержала неуемное желание отпрянуть от него. — Правда? — прошипел он.
— Всегда, — подтвердила она.
— Ты говорила мне, что никогда еще не целовалась с мальчиками… — ленивая улыбка появилась на его губах. — Это всё ещё соответствует действительности?
— Никогда… никто не имеет значения. Том…
Он уже нагнулся к ней, его губы скользнули вдоль её щеки, подбородка — к губам. Это напоминало прикосновения горящих крыльев бабочки — легких, опаляющих . Его губы прильнули к её рту — она почувствовала на них вкус собственной крови. Она выгнулась под ним, её плечи расслабились и опали, — он узнал этот жест подчинения, в его глазах появилось тёмное веселье.
Он подался назад, выпустив её запястье, его руки двинулись к её плечам, чтобы положить её поудобнеё, и, лишь только он сделал это, как она вытянула руку, сунув её в самое сердце огня. Боль пронзила её истошным криком, но это не имело значения: самым главным было то, что заколдованный браслет на запястье оказался в пламени, и все заклятья были в миг активированы.
Это было подобно взрыву. Нескольким взрывам. Сила мощных, разом активированных заклинаний, раскидала их в разные стороны, отшвырнула в сторону Тома, перекувырнула Джинни. Яркие разноцветные огни заплясали в комнате, придав всему вокруг карнавальный вид. Что-то зазвенело, откуда-то донеслась нестройная, режущая ухо музыка, почти оглушив её. Воздух наполнился летающими предметами: птицы, тарелки, мебель, серебряные стрелы… — пытаясь уползти, Джинни видела, как Том старается устоять на ногах — но боль в руке была так сильна… и что-то черное метнулось к ней из камина. Голова взорвалась болью, и свет померк перед её глазами.
* * *
— Это пахнет, как грязь, — Драко мрачно смотрел на стакан с мутной жидкостью, который мадам Помфри поставила на его тумбочку.
Благословенное утреннее солнце заглядывало сквозь полуоткрытые окна, золотя волосы Драко и украшая искорками стакан, — хотя, возможно, дело было просто в том, что сегодняшним утром Гермионе всё казалось чудесным.
Она зевнула и потерла кулаками глаза.
— Да, ужасно. Выпей.
Драко взял стакан и вздохнул.
— Конечно, я понимаю, было бы чересчур — надеяться, что противоядие на вкус будет как ChateauHauteBrion урожая 1982 года.
— Слушай, какой же ты испорченный, даже не знаю — удивляться этому или ужасаться.
— Знаешь, — неожиданно заметил Драко. — Мне кажется, мадам Помфри на меня запала.
— Что? — вытаращила глаза Гермиона.
— Точно-точно. Она продолжает делать мне перевязки на те места, которые вовсе в перевязках не нуждаются. Бедная женщина обезумела от страсти. Но никто не посмеет обвинить её…
— Драко, это просто очевидная попытка отвлечь меня. Пей свое противоядие.
— Оно невкусное, — жалобно пискнул он, печально сгорбившись.
— Ты даже не попробовал.
— Оно подозрительно пахнет и по виду напоминает грязь.
Гермиона поднялась на ноги.
— Драко Малфой, — начала она вкрадчивым, тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего, — я сегодня с трех утра беседовала с профессором Снейпом о твоем противоядии. Я совершенно точно знаю, как часто ты должен принимать его, и что случится, если ты этого делать не будешь. И еще — я ужасно устала и здорово раздражена. И если ты не примешь противоядие прямо сейчас, Я ПОДКАРАУЛЮ ТЕБЯ И ПОБРЕЮ НАЛЫСО! ЯСНО?
Гермиона выдохнула и скрестила руки на груди. К её величайшему разочарованию и раздражению Драко расхохотался.
— Ты такая классная, когда бесишься.
— Только позаигрывай со мной — и я вылью бутылку Костероста тебе на голову. Поглядим, каким классным будешь ты, когда твоя голова раздуется, как надувной мячик.
— Мне и так кое-кто говорит, что она у меня уже распухла, — возразил Драко, поднося стакан ко рту.
Гермиона подавила улыбку.
— Молчи. И, пожалуйста, пей свое противоядие.
К её удивлению он и впрямь осушил стакан и, откинув его в сторону и обхватив руками живот, простонал:
— Фу…
Гермиона потянулась за стаканом, сочувственно погладив Драко по голове. Волосы у него были мягкие и шелковистые, они так и льнули к пальцам.
— Противно, да? — спросила она.
Он распрямился. Его лицо было перекошено, губы сжаты, как от боли, но голос, как всегда, был легким и спокойным.
— На вкус напоминает корицу с сахаром. Если ими посыпать старый башмак и добавить баночку бубонтюберовского гноя. И как часто я должен это принимать?
