Джордж Мартин - Битва королей
Порой она жалела, что не отправилась за Узкое море с Якеном Хгаром. Она сохранила дурацкую монетку, которую он дал ей, — железную, заржавевшую по ободку. На одной ее стороне были какие-то письмена, которые она не могла прочесть. На другой помещалась мужская голова с давно стершимися чертами лица. Он сказал, что это великая ценность, но это, наверное, такая же ложь, как его имя и даже его лицо. Однажды Арья так разозлилась, что выбросила монету, но потом раскаялась и снова отыскала ее, чтобы сохранить, если даже она ничего и не стоила.
Думая обо всем этом, она тащила свое ведро через Двор Расплавленного Камня.
— Нэн, — окликнул ее чей-то голос, — поставь ведро и помоги мне.
Элмар Фрей был не старше ее и мал для своих лет. Он катал по неровным камням бочонок с песком и весь раскраснелся. Вдвоем они пару раз прокатили бочонок через двор и поставили торчком. Песок зашуршал внутри. Элмар отковырнул крышку и достал кольчугу.
— Ну как, чистая? — Начищать кольчугу до блеска входило в его обязанности. Как оруженосца Русе Болтона.
— Стряхни песок. Да нет, ржавчина осталась еще кое-где, видишь? Давай-ка еще раз.
— Займись этим сама. — Элмар мог быть дружелюбным, когда нуждался в помощи, но никогда не упускал случая напомнить ей, что он оруженосец, а она всего лишь служанка. Он любил хвастаться тем, что он сын Лорда Переправы — не какой-нибудь там племянник, бастард или внук, а законный сын, и потому непременно женится на принцессе.
Арье не было дела до его принцессы, и она не любила, когда он ею командовал.
— Милорду нужна вода для омовения. Ему поставлены пиявки. Не черные, как обычно, а большие бледные.
Глаза у Элмара сделались как блюдца. Пиявки наводили на него ужас — особенно эти бледные, похожие на студень, пока не наполнялись кровью.
— И то сказать — ты слишком тоща, чтобы толкать такой тяжелый бочонок.
— А ты слишком глуп. — Арья взялась за ведро. — Тебе бы тоже не мешало пиявок поставить. На Перешейке они большие, как поросята. — И она оставила Элмара с его бочкой.
В опочивальне лорда было полно народу. Квиберн, мрачный Уолтон в кольчуге и поножах да дюжина Фреев — братья, сводные братья и кузены. Русе Болтон лежал на кровати голый. Пиявки сидели у него под мышками, в паху и на бледной груди — длинные, прозрачные, делающиеся розовыми по мере насыщения. Болтон обращал на них внимания не больше, чем на Арью.
— Мы не должны позволить лорду Тайвину запереть нас в Харренхолле, — говорил сир Эйенис Фрей, пока Арья выливала воду в таз для умывания. Седой сгорбленный великан с красными слезящимися глазами и огромными корявыми ручищами, сир Эйенис привел в Харренхолл полторы тысячи мечей от Фреев, но похоже было, что он даже своими братьями командовать не способен. — Замок так велик, что для его обороны потребуется целая армия, которую в случае осады нечем будет прокормить. Сделать большие запасы мы тоже не можем. Вся округа превратилась в пепел, по деревням рыщут волки, урожай сожжен или вывезен. На носу осень, а у нас ничего не запасено и ничего не посеяно. Мы живем фуражировкой, и если Ланнистеры положат ей конец, мы в течение одной луны перейдем на крыс и сапоги.
— Я не намерен подвергаться осаде. — Русе Болтон говорил так тихо, что другим приходилось напрягаться, чтобы расслышать его, и у него в покоях всегда стояла необычайная тишина.
— Что же тогда? — спросил сир Джаред Фрей, тощий, рябой и лысеющий. — Неужели Эдмар Талли так опьянен победой, что хочет дать лорду Тайвину бой в открытом поле?
Ну и что же? Он и лорда Тайвина побьет, подумала Арья. Побьет, как побил их на Красном Зубце — вот увидите. Никем не замечаемая, она стала рядом с Квиберном.
— Лорд Тайвин за много лиг от нас, — спокойно ответил Болтон. — У него еще много дел в Королевской Гавани, и в Харренхолл он выступит не скоро.
— Вы не знаете Ланнистеров так, как мы, милорд, — гнул свое сир Эйенис. — Король Станнис тоже думал, что лорд Тайвин за тысячу лиг от него, — и поплатился за это.
Бледный человек, чью кровь сосали пиявки, улыбнулся краями губ.
— Я не из тех, кто платит за свои ошибки, сир.
— Даже если Риверран соберет все свои силы и Молодой Волк вернется с запада, разве сможем мы выстоять против полчищ лорда Тайвина? Когда он придет, у него будет гораздо больше войска, чем было на Зеленом Зубце. Не забудьте, что Хайгарден тоже примкнул к Джоффри!
— Я помню.
— Я уже побывал в плену у лорда Тайвина, — сказал сир Хостин — смуглый, с квадратным лицом, — говорили, что он у Фреев самый сильный. — У меня нет желания наслаждаться гостеприимством Ланнистеров снова.
Сир Харис Хэй, родня Фреям с материнской стороны, усердно закивал.
— Если уж лорд Тайвин победил такого опытного воина, как Станнис Баратеон, что тогда говорить о нашем юном короле? — Он обвел взглядом своих кузенов, и некоторые из них выразили свое согласие.
— Кто-то должен иметь мужество сказать это, — сказал сир Хостин. — Война проиграна, и нужно это внушить королю Роббу.
Русе Болтон внимательно посмотрел на него своими бледными глазами.
— Его величество побеждал Ланнистеров всякий раз, как сходился с ними в бою.
— Но Север он потерял, — настаивал Хостин Фрей. — И Винтерфелл тоже! Его братья мертвы…
Арья на миг перестала дышать. Мертвы? Бран и Рикон? Что это значит? И что он такое сказал о Винтерфелле? Джоффри не мог взять Винтерфелл — Робб никогда бы ему не позволил. Но тут она вспомнила, что Робба нет в Винтерфелле. Он на западе, а Бран — калека, а Рикону всего четыре года. Ей стоило всех ее сил остаться спокойной и промолчать, как учил ее Сирио Форель. Как будто она неодушевленный предмет. К глазам подступили слезы, но Арья усилием воли отогнала их. Это неправда, это не может быть правдой, это ложь, придуманная Ланнистерами.
— Если бы Станнис победил, все было бы по-другому, — грустно молвил Ронел Риверс, один из бастардов лорда Уолдера.
— Но Станнис проиграл, — отрубил сир Хостин, — и наши пожелания ничего тут не изменят. Король Робб должен заключить мир с Ланнистерами. Он должен сложить с себя корону и преклонить колено, нравится ему это или нет.
— А кто ему об этом скажет? — улыбнулся Русе Болтон. — Хорошо иметь так много доблестных братьев в столь тяжелые времена. Я обдумаю все, что вы сказали.
Этой фразой он дал понять, что отпускает их, и Фреи, откланявшись, вышли. Остались только Квиберн, Уолтон и Арья. Лорд Болтон поманил ее к себе.
— Можешь снять пиявок, Нэн, — они достаточно насосались.
— Сейчас, милорд. — Приказы Русе Болтона благоразумнее всего было исполнять незамедлительно. Арье хотелось спросить его насчет Винтерфелла, но она не осмелилась. «Спрошу Элмара, — подумала она. — Элмар мне скажет». Пиявки извивались, когда она снимала их с тела Болтона, — влажные на ощупь, раздувшиеся от крови. Это только пиявки, напомнила себе Арья. Если сжать руку, они лопнут.
