Александра Верёвкина - Осколки вечности
Перед глазами простиралась пятиметровая комнатка с небольшим прямоугольным оконцем под потолком. Стальные прутья кованой решетки, само собой, прилагались. Освещение исходило от керосиновой лампы, покачивающейся на огромном гвозде, что торчал из кирпичной стены с отслоившейся кладкой. Чуть правее находилась глухая металлическая дверь, разумеется, запертая снаружи. Пахло здесь соответствующе: сыростью, гнилью и нечистотами. Неприятно, но вполне терпимо. Не ожидать же от чокнутого фашиста эстетических изысков вкупе с вежливым обращением!
Суетливое копошение в углу изначально приковало мое внимание к сгустку мглы, куда не мог пробиться тусклый свет колеблющегося пламени. Я сняла лампу с держателя и на цыпочках прокралась к источнику тревожного звука. Тьма потихоньку скукожилась и в следующую секунду восторженно вытолкнула на обозрение сбившуюся в живой серый ком стайку безобразно великих крыс, упоенно поедающих ошметки отрубленной человеческой руки. Мелкие и острые как бритва зубки вонзались в пальцы с синюшными ногтями, кроваво-красные глазки-бусинки горели на алчущих до плоти мордочках грызунов, а толстые хвосты дрожали от возбуждения. Одна из тварей заметила мое присутствие и неохотно оторвалась от пиршества. И тут я заорала; неосознанно и так громко, что заложило уши. Безумно вопила до тех пор, пока немыслимым образом не запрыгнула на мерзкое лежбище с прижатым к груди спасительным источником света. Крыс мои угнетающие дыхание вокальные данные ничуть не смутили, поэтому с наступлением благостной тишины комнату вновь заполнили звуки их междоусобной возни и удовлетворенного чавканья.
Я разревелась, в полной мере ощутив призрак витающего в атмосфере бессилия. Неужели мне сулит смерть от зубов этих гадких существ? Быть съеденной заживо?!
— Выпустите! Выпустите меня сейчас же! — со своей относительно безопасной 'вышки' подала я голос, обращаясь к бесстрастной двери. — Мистер Волмонд! Пожалуйста!
Не хотелось бы признавать правдивость треклятых пословиц, но из двух зол предпочтительнее выбирать наименьшую. Так что, прощайте, разносчики инфекций!
Свою унизительную просьбу пришлось повторить трижды, однако отклик она нашла не раньше, чем в интонациях наравне с ужасом засквозили нотки бесславных стенаний. Издалека послышались шаги, каждый из которых сопровождался невыносимым по своей природе скрежетом, будто кто-то упорный вел по стене металлическим стержнем. 'Хр-р' — агрессивно шипели осыпающиеся под действием стального прута кирпичные перегородки. 'Иу-иу' — стонали железные двери, коих я насчитала пять штук. Наконец животрепещущая симфония стихла. Лязгнул тяжелый засов, и в приоткрывшемся проеме очутилось лучащееся счастьем мертвенно-бледное лицо Джокера. Качественно наложенный грим за прошедшие часы смазался (на лбу проступил пятачок розовой кожи размером с детскую ладонь, гуталиновые круги вокруг глаз сползли на щеки, неряшливая подводка губ перетекла и на подбородок), зеленый парик съехал набок, и только сумасшедший взгляд сохранил истинно прогрессирующий вид.
— Какие-то проблемы, милочка? — с придыханием поинтересовался клоун, сцепляя пальцы в замок и выставляя их перед собой. Надо полагать, для демонстрации незабвенного ножа, вольготно расположившегося в объятиях фиолетовой ладони.
— Выпустите меня, мистер Волмонд! — с плачем взмолилась я, переминая босые ступни на окровавленной поверхности матраца. — Пожалуйста!
Последнее слово вышло со всхлипом, отчего расписная физиономия мужчины на мгновение исказилась отвращением. Его жаждущий подробностей взор уцепился за мокрый блеск моих зареванных щек, метнулся в угол к шуршащим тварям и вернулся обратно к владельцу, решившему полюбоваться чарующими красотами выбеленных бровей. Я, начавшая было падать духом, проглотила неприятный ком поражения и сползла по стене на койку. Спасительный огонек света в стеклянной колбе пристроился у ног. Гнусный ужас завладел всеми помыслами. И с языка сорвался вопрос, который следовало трижды обдумать перед произношением.
— Чего вы хотите? — утопая в океане безысходности, прошамкала я. — Отомстить за дочь? Мистер Волмонд, в ее смерти никто не виноват, никто, клянусь вам! Это случайность…
— Случайность?! — рьяно перебил поток моих пустых изъяснений мужчина, подлетая к лежанке и хватая меня за грудки. — Что ты, сопливая девчонка, можешь знать о случайностях? Редкой оплошностью для тебя сейчас явится этот нож, который я воткну, знаешь, куда?! — я моргнула от неожиданности и почувствовала острое лезвие, исследующее впадинку над ключицей. — Они отняли у меня дочь, — продолжил цедить он сквозь плотно сжатые зубы. — Мою Айрис, отняли! Заставили расправиться с ней этими вот руками! И наблюдали! Сочувствовали! Смеялись надо мной и моим горем! Теперь настал мой черед получать удовольствие от вида их страданий. Я столько всего сделал ради этого, столько! Да-да, безостановочно трудился дни и ночи на пролет на протяжении шестидесяти лет! Да-да! Да-да! — истерично рассмеялся Мердок, отнимая чертов нож от моей почти парализованной глотки. Тогда как его тошнотворные руки, за километр разящие машинным маслом и испражнениями, по-прежнему удерживали позиции по бдительному захвату моей шеи. Грубые пальцы выписывали круги вдоль линии волосяного покрова. Шизофреническая улыбка неотвратимо надвигалась, грозя в следующий миг воссоединиться с моим помертвевшим лицом в неразрывное целое. — Я убью тебя, — без лишних изысков пообещал отставной генерал, будто в тисках сжимая мою не успевшую отъехать на сторону челюсть. — Но прежде поиграем. В прятки. Итак, дорогуша, — осчастливлено продемонстрировал он зачатки спешно возвращающегося настроения, — у тебя две минуты, чтобы надежно укрыться в любой из комнат этого крыла. Жульничать воспрещается. Время пошло!
На клеточном уровне уловив старт сомнительной забавы, я поднялась и без единой оглядки на выжившего из ума монстра помчалась к выходу. Рачительно прихваченной 'в дорогу' керосиновой лампы оказалось вполне достаточно для освещения простирающегося в безбрежные дали коридора со множеством незапертых дверей. Спеша запутать след, я попросту распахивала ногой каждую из них (притом некоторые хитро притворяла обратно) и стремглав мчалась дальше. Голые пятки шлепали по ледяному полу, собирая на себя не только различного рода мусор, но и мелкие осколки стекол, гвозди и прочую 'колючую' атрибутику какого-то заброшенного лабиринта вытянутых в линейку комнат. Звучащий внутри голос планомерно отсчитывал стремительно утекающие секунды. Восемьдесят четыре, восемьдесят пять…Прыгающий свет лампы выхватил из темноты застекленный красный ящик с гротескными буквами 'ПК'. Я опустилась на корточки, слепо пошарила ладонями вокруг себя и удовлетворенно охнула, наткнувшись на гладкий силуэт огнетушителя. Подобный вид оружия вряд сыграет мне на руку, а вот тяжеленный топор с лаковой рукояткой может послужить на благо новоявленной Баффи. Проявив чудеса хладнокровия, я взвалила огнетушитель на плечо, размахнулась и на выдохе размозжила им стекло, за которым притаилась необходимая вещь. Правда, снять с креплений привлекательный инструмент оказалось не так-то просто. Впрочем, не стоит недооценивать потенциал угодившего в западню индивидуума. Человеческие возможности безграничны, особенно в моменты повышенной опасности. Не уделяя внимания изрезанным ступням, я подпрыгнула на месте, вцепилась жадными пальцами в полированную деревяшку и, повиснув на ней, перенесла вес своего тела вниз, что явилось неоспоримым противоборством для жалобно прогнувшихся крюков. Еще одно тщательно спланированное усилие, я и в компании греющего душу орудия лесоруба повалилась на пол. Сто семь, сто восемь…Присутствующая во всех уважающих себя фильмах ужасов дверь с табличкой 'Бойлерная'. Более неудачное место для игры в прятки представить себе трудно, однако на дальнейший бег требовались дополнительные силы, которых у меня не наблюдалось. Спринт с пудовым топором наперевес, знаете ли, никогда не был моим хобби.
