Ксения Лазорева - Точка бифуркации
Задыхаясь, Грейслейн выронил скипетр, пытаясь вытащить осколки из своей шеи, но те превратились в потоки расплавленного, разноцветного стекла, и стекали по его одежде и коже. В воздухе запахло спекшейся кровью. Настоящая кислота…
— Бесполезно, ты пытаешься, ты снова пытаешься противостоять мне, хотя знаешь, что это бесполезно, — голос человека на софе, превратившегося в нечто совершенно чуждое человечеству, был насмешливым и слегка играющим. Со скрытым интересом он наблюдал за мучениями Грейслейна. Синие крылья Слепого Бога за его спиной, наконец, поддались воздействию калейдоскопа, превратившись в то же стекло и сейчас осыпались на плиты пола мелкой хрустальной пылью. — Ты не умеешь признавать свое поражение? — с интересом спросил Эсфирь.
— Я… не… я не хочу убивать своего брата, — выдохнул Грейслейн.
— А, так вот в чем дело, а я уже подумал, что ты решил бросить мне вызов. Все–таки эти чувства мешают тебе. Но прошу, объясни мне, что может быть общего между тобой и этим полудемоном? Ведь он просто грязная тварь, которая даже не приходится тебе родственником по крови, — голос Эсфирь стал поразительно равнодушным.
— И все же, он мой брат, он тот, кто действительно был мне дорог.
— Но разве сейчас он служит не королю Саю? — брови Эсфирь вопросительно изогнулись. — А ты служишь мне. Ну почему так трудно признать тот факт, что я приказал тебе убить его? Или ты не слушал? Ну, так я могу повторить громче, — с этими словами комнату наполнил новый пронзительный звук, и три разноцветных тени набросились на Грейслейна, полностью скрыв за мельканием крыльев его фигуру.
Тонкие пальцы Эсфирь щелкнули, разноцветная пыльца осыпалась на пол в том месте, где только что порхали бабочки, оставив вздрагивающую на полу фигуру. Одежда, тело, волосы — все было запорошено разноцветной пыльцой. Словно кислота, она прожигала все новые и новые раны на его теле, но Эсфирь знал, что и это не преподало должный урок этому человеку. Все–таки, управлять аватаром брата Бифуркатора было также сложно, как и пытаться вырастить новое Древо.
— Ну, теперь ты услышал, чего я хотел добиться от тебя? — Эсфирь подался вперед. — Знаешь, я дам тебе второй шанс. Ты ведь не хочешь остаться в таком виде навсегда? Если сейчас я заберу Талиона, ты останешься жить в таком виде, и эти раны будут медленно убивать тебя. Час за часом, день за днем, ты будешь превращаться в нечто неприятное. Но потом, все же, умрешь, наверное. И тогда ты уже никогда не сможешь убить своего брата. Но если ты все же захочешь убить его еще раз, я могу дать тебе второй шанс. Просто попроси меня, ну же, я хочу услышать всего несколько слов, можешь шепотом. Я понимаю, сейчас тебе трудно даже думать, — палец Эсфирь скользнул по губам при виде Грейслейна, скорчившегося на полу.
— Я…
— Не слышу? — Эсфирь поднес ладонь к уху.
— Я… хочу получить второй шанс…
— Неужели? — казалось, в голосе Эсфирь послышалось разочарование, — на самом деле, я думал, ты выберешь смерть. Но ты же понимаешь, что третьего шанса не будет, ведь три — число неустойчивости, оно далеко от порядка. Если ты скажешь 'да' сейчас, тебе придется последовать моему приказу и убить это существо прежде. Мне нужна Ксанада, а ты как раз удачно подходишь по происхождению для того, чтобы стать ее королем, — Эсфирь хихикнул, — хотел бы я взглянуть на это — два принца, оспаривающие корону. Знаешь, как раз недавно твоему брату был отдан точно такой же приказ моим любимым братом, и сейчас он уже направляется в эту страну с той же целью. А потому, если хочешь убить его, ты должен поторопиться. Ты ведь просто хочешь убить его? Верно? Не сделаешь какой–то глупости, вроде того, чтобы помочь ему? Или убить себя? О, видишь, я читаю все мысли по твоему лицу! — звонкий смех Эсфирь разнесся под сводами тронного зала. — Ну что ж, хотелось бы посмотреть на это поближе, но я не могу… — на миг лицо Эсфирь стало печальным, — не могу покинуть этот дворец, к сожалению, — ладонь его легла на грудь, — это тело скоро потеряет свои функции.
— Отдай мне, отдай ее мне, твою силу! — крик, больше похожий на стон, исторгся из горла Грейслейна Ауслейза.
— О нет, нет и нет! — поднявшись с софы, Эсфирь вскинул руки, широкие рукава его одежды стали похожими на крылья. Он закружился вокруг Грейслейна. — Потому, что я не могу доверять тебе. К тому же, у меня есть лучший кандидат на эту роль, но это пока секрет. — Замерев на полуобороте, Эсфирь опустил руки, оглянувшись через плечо на Грейслейна. — Жалкое зрелище, — произнес он. — Смотри, как страдает твое тело. И все из–за слабостей человека, что внутри тебя. Ты пытаешься противостоять даже силе Слепого Бога. Поразительно, никогда не думал, что твои и его амбиции окажутся равными. Вот поэтому я даю тебе второй шанс, на этот раз не разочаруй меня и покончи с этим маленьким демоненком, с твоей прекрасной фарфоровой куклой, иначе… он отберет у тебя Талиона, и тогда смерть покается тебе избавлением. — С этими словами рука Эсфирь выпросталась из рукава, и, слегка тряхнув ладонью над головой Грейслейна, он осыпал на него последние крупинки пыльцы. На этот раз они не были радужными. Они казались мертвенно бесцветными, но, коснувшись тела Грейслейна, на миг окутали его блеклым туманом, пахнущим чем–то сладким. И когда последняя капля стекла с его тела, Грейслейн пошатываясь, поднялся. Его ладонь медленно коснулась груди. Несмотря на то, что его тело больше не испытывало адской боли, его душа рыдала в агонии. Он произнес:
— Как прикажете… мой господин, — эти слова терзали гораздо сильнее любой боли.
— Да, как я прикажу. Все будет так, как угодно мне и отцу…
Грейслейн отвел взгляд, не желая смотреть на то, что смеялось, кружась по тронному залу. И сейчас это было еще меньше похоже на человека, которым, впрочем, уже давно не являлся и он сам.
Часть 2
— Мой король, вы слишком… жестоки, — придержав коня, Мизар спешился, убедившись, что отъехал на достаточное расстояние от Виеры. Он оглянулся назад, туда, где остались башенки и стены дворца, туда, где остался его возлюбленный господин. Вспоминая то, что произошло сегодня. Те приказы и те знания, что были насильно втиснуты в его голову. Вспоминая о моментах, что он пережил, Мизар плотнее повязал сине–белый шарф вокруг шеи. Он вспомнил о том, как он пришел в себя в кабинете короля.
…Приподнявшись на руках, Мизар скривился, ощущая слабость во всем теле. Едва он попытался подняться, как ощутил дурноту. Он обнаружил, что лежит на полу, совершенно обнаженный. Должно быть, его одежда сгорела в том пламени. Но… Рука его коснулась ленточки, что связывала его волосы — она осталась на месте. Лента, заговоренная его матерью. Поискав взглядом и не найдя ничего подходящего, чтобы прикрыть себя, Мизар поднял голову. Глаза его скрылись за полуприкрытыми веками. Его король был там. Сай Валентайн сидел за письменным столом и смотрел на него. Он смотрел на него. И хотя в этих фиолетовых глазах не отражалось никаких чувств, Мизар и не требовал этого. Улыбнувшись, он прикрыл свои плечи рукой.
