Нобору Ямагути - Тристанийские каникулы
Высказывая такое мнение, они совместно обсуждали, кто пойдет с приглашением, и их голоса доносились до ребят. Похоже, Кирхе привыкла к таким ситуациям, поскольку она невозмутимо потягивала вино. Однако Гиш чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. В общем, у меня такое положение, что я сопровождаю спутниц в качестве мужчины, однако у меня нет уверенности, что я смогу твердо противостоять соперникам-дворянам, которые, похоже, служат в гвардии или являются командирами полков. Полагаю, в финале я буду просто валяться на земле.
Через некоторое время, похоже, был определен человек, способный пойти с приглашением. Один из дворян встал. Это был весьма красивый парень чуть старше двадцати лет.
Преисполненный уверенности, он, подкручивая усы, приблизился к Кирхе, после чего поклонился изящным движением:
— Мы — офицеры, приписанные к Наваррскому полку. Покорнейше желал бы проводить за наш стол дворянку, которая кажется олицетворением красоты.
Кирхе ответила, даже не взглянув в его сторону:
— Извините, я как раз весело провожу время с друзьями.
Со стороны его приятелей долетело улюлюканье. Вероятно, офицер подумал, что не сможет сохранить достоинство, если будет здесь отвергнут. Он принялся умолять Кирхе пылкими фразами:
— Может, как-нибудь повеселимся у нас? Я прошу вас изменить свое решение. Каждый из нас скоро отправится в опасное место, разве вы не подарите нам хотя бы временное счастье?
Однако Кирхе нелюбезно отмахнулась.
Дворянин с видимой досадой вернулся к своей компании.
— Ты не пользуешься популярностью у женщин, — когда ему сказали это, молодой дворянин замотал головой:
— Вы слышали ее акцент? Она — из Германии. Хоть она и дворянка, однако, какая-то она сомнительная!
— А вы слышали, что германские девицы — сладострастные? Добродетельные среди них — редкость!
— Боюсь, что она — протестантка!
Под влиянием ли опьянения, но офицеры вне себя от злости начали злословить, причем желая быть услышанными. Гиш и Монморанси переглянулись и спросили Кирхе: "Ну что, пойдем из этой таверны?"
— Разве мы не пришли сюда раньше их? — пробормотав это, Кирхе поднялась. Ее длинные рыжие волосы шелестели, словно пылающий огонь. Другие посетители и официантки, искоса наблюдавшие за ходом событий, разом притихли.
— Ага, вы почувствовали, что стоит составить нам компанию?
— Да. Однако не с бокалом… как насчет этого?
Кирхе непринужденно вытащила волшебную палочку.
Дворяне покатились со смеху:
— Пожалуйста, остановитесь! Юная леди! Против женщин-соперниц мы жезлы не вытаскиваем! Ведь мы — дворяне!
— Вы так боитесь германских женщин?
— Едва ли!
Мужчины продолжали хохотать.
— Тогда я сделаю так, чтобы вы все-таки достать свои жезлы.
Кирхе взмахнула своей палочкой. Из ее конца вылетело столько же огненных шаров, сколько было офицеров в той компании, заклинания полетели к шляпам, которые были надеты на головы дворян и в один момент спалили плюмажи дотла. Таверна сразу забурлила. Повернувшись к зрителям, Кирхе поклонилась.
Мужчины, которых сделали посмешищем, одновременно поднялись.
— Юная леди, эта шутка зашла слишком далеко.
— Неужели? Ведь я всегда серьезна. К тому же… разве не вы были теми, кто первым пригласил меня?
— Мы пригласили вас, чтобы выпить. А совсем не выхватывать палочку.
— Как, составлять компанию за выпивкой мужчинам, которые, будучи отвергнутыми, выражают притворное пренебрежение?! Компанию может составить исключительно палочка, сжигающая оскорбления дотла.
Воздух в таверне словно бы звенел от напряжения.
Один из офицеров решительно произнес:
— Чужеземная юная леди, вы знаете про указ о запрете дуэлей? Согласно этому указу Ее Величества нам запрещено устраивать личные поединки. Однако вы — иностранка. Если мы здесь все уладим по обоюдному согласию между нами, дворянами, никто нас осудить не сможет. Что вы скажете об этом?
— Дворяне в Тристейне что-то много болтают. Если бы мы были в Германии, уже бы подошел исход поединка.
Такого пренебрежения стерпеть невозможно. Офицеры сделали друг другу знаки глазами. Затем один из них, придерживая рукой полу шляпы, заявил:
— Выберите своего противника. У вас есть такое право.
Несмотря на это, выражение лица Кирхе не изменилось. Однако, внутри у нее, словно пламя, бурлил гнев. Чем больше она гневается, тем более раскованными становятся ее выражения, и тем хладнокровнее становится ее поведение:
— Как вы сказали в другой беседе, германские девицы — сладострастные. Поэтому со всеми разом. Так будет лучше.
В ответ на такие смелые слова Кирхе таверна забурлила от аплодисментов. От такого оскорбления офицеры побагровели, и внутри у них разгорелся гнев.
— Мы — дворяне, однако, в то же время, — солдаты. За такое оскорбление и такой вызов снисхождения не будет даже женщине. Идемте.
Офицеры движениями подбородков показали в направлении улицы. Гиш дрожал от такого поворота событий. Монморанси пила вино, и на ее лице было написано, что это ее не касается. Луиза пребывала в панике на кухне, бормоча: "Эта глупая девица из-за своей излишней горячности строит из себя дуру". Сайто как всегда стал жертвой гнева своей хозяйки, которую недавно разозлили, и поскольку он был без всяких оснований жестоко избит, и потерял сознание, то не мог вмешаться.
Поэтому тем, кто встал, была Табита. Кирхе сказала:
— Не беспокойся. Посиди. Ведь я быстро управлюсь.
Однако ее подруга помотала головой.
— Да что это ты? Имеешь в виду, что мне это не по силам?
— Ошибаешься. Однако пойду я.
— Разве к тебе это имеет отношение? — как только Кирхе произнесла это, Табита снова помотала головой:
— Я у тебя в долгу.
— Ты о недавних событиях на озере Лак Д'Ориент? Да все в порядке. Ведь мне нравятся такие дела.
— Ошибаешься.
— Что?
Тогда Табита отчетливо пробормотала:
— Я должна один раз.
После этих слов Кирхе вспомнила.
- Снова это очень древнее дело, — улыбнулась она.
Затем она ненадолго погрузилась в размышления. И в заключение она решила довериться своей подруге.
— Что случилось?! Напуганы?! Не беспокойтесь, ведь мы полностью простим вас, если именно сейчас вы извинитесь.
— А взамен вы будете вдоволь наливать нам выпивку!
— Будет лучше, если это закончится прислуживанием за столом!
Офицеры засмеялись. Кирхе указала на Табиту:
— Прошу прощения. Эта девочка будет вашим противником.
