Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы
Что зовёт в лесную чащу.
Будешь танцем в хороводе,
Нет на свете часа слаще.
Будешь с духами у края,
Над обрывом, над камнями,
Песни петь и не спускаться,
Твоя суть вовек живая.
Я танцую у обрыва,
Я пою с ветрами песни,
Волки — братья мне лесные,
Птицы — сёстры, с ветром вместе,
Кони скачут за водою,
Ты не спи, иди за мною…
Пусть стократно твои крики,
Понесутся над лесами.
Солнца ясного нам блики…
— Ты ещё что-нибудь помнишь? — После спросил Мэроу.
— Да так, — Лант переступил через еле заметные в сгущающихся сумерках острые камни. — Давай ты.
— Я помню только обрывок из книги.
— Сойдёт. Только чтобы там не было пиров. — В животе отчаянно бурчало.
— Не будет, — пообещал Мэроу и заговорил тихо, почти шепча, с губ слетало слово за словом:
"Что, друг, сидишь в долине мрачной?
Каков удел ты приобрёл,
Избрав свой путь на вид невзрачный?
Коль в тени я тебя нашёл,
Ты можешь в тень вернуться, к счастью,
Свободен путь и нет оков.
Твой свет померк и взор напрасно
Блуждает в крае вечных снов.
Зовёт тебя одно ненастье".
"Но ты же дух, не ты ль ненастье,
Что в пропасть древнюю зовёт
И разум гонит своей сластью?
Я вижу, свет ко мне идёт,
Он чист, прекрасен и незыблем,
И он меня навек спасёт".
"Что свет, что мрак, тебе не ведом,
Страданьем полон твой удел,
Не о тебе сей свет скорбел.
Я был как ты, я знал при жизни,
Что знать сознанью не дано.
За что лишили меня мысли,
Что жить на свете суждено.
Мы слышим то, что слышит ветер.
На что нам крылья за спиной?"
"Не вижу крыльев, я приметил,
Ты хочешь солнца надо мной.
Каков твой вымысел коварный?"
"Полётов силу ты забыл.
Ты выбрал путь себе печальный,
Хоть истину тебе открыл…
Мэроу перестал напевать, когда увидел впереди огни большой деревни — чуть ли не в три раза больше, чем деревни в их долине. Стоять долго на месте было нельзя и потому Лант уверенно зашагал в сторону поселения.
Крыши домов чернели на фоне уже ставшего тёмным неба. На главной улице все постройки были одноэтажными и менее крепкими, чем дома по краю поселения. Встречались и высокие заборы, огораживающие дворы от посторонних глаз. Огонь горел на вставленных в землю палках, оканчивающихся металлической подставой.
На вновь прибывших никто не обращал внимания, тем временем как те невольно заглядывали в каждое лицо. Люди здесь были такие же, как и в долине, правда, далеко не все носили бороды. Простая добротная одежда, пристроенные к поясу ножи и кинжалы, небольшие дорожные сумки, отчего сразу стало ясно — место это ничуть не позаброшено в мире.
Лант высматривал харчевню или постоялый двор. То и дело он вертел головой, вслушиваясь в обрывки фраз.
— А я ему, значит, и говорю, найдёшь, да догонишь, да стрелу выпустишь, шкуру мне принесёшь — тогда, значит, договор выполнен и резьбу так отдам. А если не добудешь — так ты мне шкуры-то все свои в дом и снесёшь…
— Она, смотри, что учудила…
Это две женщины прошли мимо, неся в руках большие корзины с важными гусынями.
— Твари!
Мэроу увидел валяющегося в канаве дико вращающего глазами пьяницу. Тряпки, некогда служившие одеждой, еле прикрывали упитанное тело. А от самого мужчины несло так, точно он о воде и не слышал.
— Последнее забрали, всё под чистую проиграл… Жена выгнала, паскуда, я её…
Лант кивнул в сторону открытой двери, из которой отчётливо слышался гул голосов, и Мэроу последовал за ним. Они миновали короткую, хорошо освещенную улицу и зашли в трактир.
Внутри было людно. Кто сидел у стойки, попивая пенное пиво, кто теснился за грязными столиками, а кто уже валялся под столами, копчиком кверху. Отблески огня скользили по стенам, в то время как за окном воцарилась кромешная темень. Мэроу осторожно переступил через одного пьяного, одновременно отыскивая свободный столик. В воздухе пахло жареной курицей и картошкой.
И вновь, вошедшие остались без внимания.
— И кого из них мы съедим? — ненавязчиво поинтересовался Мэроу, указывая на валяющихся под столами упившихся посетителей трактира, некоторые из которых, ничуть не стесняясь, издавали здоровый богатырский храп.
Лант предпочёл промолчать, в то время как проходившая мимо рыжая женщина, слышавшая последнюю реплику, широко улыбнулась.
— Братцы! — Её голос сразу перекрыл шум гула и брани. — Тут у нас оголодавшие путники. Вы покажите им, где тут еду выдают и что для этого нужно сделать. — И тут же скрылась, чтоб вновь появится с двумя кружками пива и поставить их на стол у окна.
В трактире тут же поднялся громоподобный смех. Один из валявшихся на полу невнятно забормотал и откинулся обратно.
— Сами разберёмся, — заявил Мэроу, протискиваясь к стойке и стоящему за ней невысокому мужчине.
— Чего хотите? — Тот лениво обратился к друзьям, видно, в клиентах трактиру недостатка не было.
— У вас тут только за деньги еду можно взять? — прямо спросил Лант.
И снова взрыв издевательского смеха. Трактирщик довольно упёрся руками в стойку и уставился тёмными глазёнками на двух стоящих перед ним юнцов. Стали видны жирные пятна, оставленные на некогда белой рубашке кипящим маслом.
— Вы, детки, откуда путь держите? — спросил он.
— А что? — Мэроу так же упёрся руками в стойку и в миг лицо его приобрело выражение лица трактирщика.
— Ты мне тут рожи не корч! — Трактирщик замахнулся тряпкой и ударил ей по длинной узкой стойке. — Нет денег — нет еды. Могу обменять на шкуры, резьбу, продукты, если есть что-то ценное — сговоримся. Нет — лучше ступайте отсюда подобру-поздорову. — Пристальный взгляд впился сначала в Мэроу, затем в Ланта. — Хотя что с вас взять? Драные как кошки.
Лант хотел было возразить, но только сжал кулаки и промолчал.
— Тоже мне, — слышалось от повернувшегося к ним спиной трактирщика. — Ничего нет, а еду нам подавайте. Так ладно бы из Алфара, но нет же, вижу, так…
— А далеко до Алфара? — спросил Мэроу.
— Пеши, месяца три, а то и три с половиной.
— А что там с Алфаром?
— Гордые там все. Порой попадаются здесь алфарцы, еды им подавай. Высокие, что не один — великан. Прямые, ишь, гордятся не весть чем, ну у моря живут, ну туманы. Тоже мне. Нас здесь разбойники стерегут, а им всего-то туман мешает.
— Ага, — другой мужчина, с длинными седыми волосами, ударил кулаком по столу, — гордые, все гордецы. Понавешают на себя оружия всякого и ходят… — знамо дело, у моря селиться. Думать раньше надо было. Я вот что скажу, ребятки, никогда не связывайтесь с алфарцем, у них нрав суровый, ой суровый. Что про оружие — то правда. У них там совет князей, у каждого князя часть города под началом, а докладывают они королю своему, всё не как у людей…
