Александр Тюрин - Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди
— Ну что, линяешь? — уточнил санитар. — В больнице оставаться не советую, нормальной страховки у тебя нет, значит попадешь в подвал, где бомжи обосанные. До понедельника никто тобой заниматься не станет, только денежки будут высасывать, а до той поры и так все живет. Жрачка у нас, для таких как ты неотстрахованных, хилая, потому отожраться не надейся.
— По тебе не видно, что хилая, скоро уже ряха треснет, — почти мысленно произнес господин Берг и побрел на выход.
Когда он был у самой двери, слова санитара заставили его оглянуться и встрепенуться.
— Эй, мужик. Двести «йеллов», кстати, я у тебя взял. За охрану так сказать.
— Как это двести, какую-такую охрану? — сглотнув возмущение, спросил господин Берг.
— Ну, лежал же ты здесь словно куча, а я тебя сторожил, чтобы никто твое достояние не спиздил. Тут вообще такое творится — яйца могут оторвать, едва зазеваешься. Знаешь, сколько сейчас органы стоят на бирже?
Господин Берг потрогал свои органы и поежился, но потом даже повеселел из-за того, что так дешево отделался — всего парой сотен желтопузиков.
Было около часа ночи. Когда он подходил к станции метро «Дудаевская» (бывшая «Достоевская»), его замел патруль «Блюуотера». Голубые полицейские просветили и просканировали его на предмет ОВ, ВВ, устройств типа встроенного в прямую кишку гамма-излучателя. Бравые «голубые» явно искали повод утащить первого встречного в застенок. Но все же отпустили, когда Василий оторвал от сердца еще 200 мозолистых йеллобаксов — хлопцы в шлемах-горшках были по счастью не из Прибалтики, а из под Житомира, жадные, но не вредные.
С удобством располагаясь на сидении в вагоне метро, господин Берг был уверен, что на этом его мытарства закончились. Вокруг в массе своей сидели не севропы и не амраши, — те пользовались скайвеями — а родные русаки с добавлением китайских туристов. Так оно и казалось до поры до времени. Но неожиданно, на переходе между станциями «Проспект Бжезинского» (бывший «Невский проспект») и «Музей Маннергейма», поезд встал и тут же погас свет. Стало донельзя жутко, однако вскоре зажглись маленькие красные лампочки аварийного освещения. А потом послышался шум. Как будто кто-то открыл очень большой водопроводный кран с насадкой аэрации. И господин Берг вспомнил, что над ними Нева, в последние-то годы терроризм вырос, а подземные коммуникации остались прежними — зачем в них вкладываться, ведь приличные люди ездят на своих авто по скайвеям, а туристы по сабвеям. Единственное усовершенствование — вагоны были обмазаны нанопластиком, который в случае опасности затягивал щели, придавая герметичность…
Мощный поток воды захлестнул поезд, заставив его запрыгать, а стоящих и даже сидящих пассажиров попадать. Лишь немногие женщины смогли тоненько закричать, еще несколько слабонервных описалось со страха, а кто-то даже обкакался, сильно ухудшив качество замкнутого пространства.
— Донт уорри, Раша, — произнес военный в чине американского майора, видимо случайно, после визита к даме, оказавшийся в метро. — Америкэн арми с вами. Улибайтес!
Мужественный миротворец поднес фонарик к одному из иллюминаторов свежеспущенной подводной лодки. За стеклом как раз проплыл труп, у которого голова была пробита мобильником.
— О, май год, — бодро произнес бывалый военный, вселяя уверенность в остальных пассажиров и рассказал уже по-английски (однако господин Берг понял, о чём speak), что дескать, бывает так, что голова в одном месте, а яйца, за три километра остались, но демократия всё равно побеждает.
Наконец по поезду пролетел голос машиниста.
— Господа граждане ОПГГ и гости нашего города, со станцией связаться не могу, но воздуха в каждом вагоне хватит на шесть часов не слишком активного дыхания. Так что, господа граждане, не портите со скуки атмосферу.
Уже через три часа некоторые пассажиры потеряли морально-психологическую устойчивость, покраснели и стали делать вид, что задыхаются. Пискипер начал показывать, как можно дышать по минимуму, одними порами кожи.
Но через четыре часа майор потянулся за кольтом и хотел перестрелять этих «комми», чтобы для истинного носителя демократии, такого как он, осталось больше воздуха. По счастью сидевшая рядом баба ударила его по голове кошелкой, в которой явно находилась сковорода, «отдохни, сердечный», и американец надолго отпал.
Через шесть часов воду из тоннеля еще не откачали, но подали воздух по шлангам. Полное освобождение состоялось только в воскресенье вечером. Пассажиров-подводников, пострадавших в результате то ли аварии, то диверсии, развозили по домам новенькие автобусы, показанные телевидением на фоне губернаторши, толкающей бодрую речь насчет того, что «демократия опять победила».
И вот, наконец, робостраж отсканировав радужку господина Берга, отпер дверь подъезда. Неудачные «выходные» подходили к концу. Однако, едва он вошел, на его плечо легла тяжелая рука. Господин Берг обернулся и увидел человека совершенно определенной наружности. Бугры стероидных мышц, рядом с которыми двигались тросы мускульных имплантов, выдавали в нем Робин Гуда 21 века, то есть цивилизованного рэкетира, который бьет и грабит бедных в пользу богатых.
— Василий Савельич, нам надо пообщаться, — произнес человек с акцентом, хорошо знакомым старшему поколению по фильмам про «Покаяние», внушительно перекатываясь массивным телом с носок на пятки. — Ваши доходы резко увеличились, господин Берг. Нам это известно и не надо скромничать. Деньги могут стать злом, могут испортить вашу личную жизнь, но мы знаем, как сделать так, чтобы вы получали от них одно удовольствие.
— Кто это «мы»?
Человек поднес к лицу господина Берга большой кулак, опушенный жесткими темными волосками, но не для того, чтобы напугать. Кулак служил визитной карточкой, на большом пальце была голографическая радужная татуировка, изображающая сидящего на кафедре орла с буквой «П» в когтях. Такую татуировку не стоит подделывать, за фальшивку в тюрьме убивают заточенной ложкой, а на воле гранатой, но в любом случае сдирают кожу с ложным изображением.
— Профессора? — на всякий случай уточнил господин Берг.
— Они самые.
Господин Берг знал, что в этой могущественной банде, называемой также университетской группировкой, состоят даже самые настоящие профессора, и полным полно бакалавров гуманитарных наук, которым не хватило место на преподавательской и медийной работе. Одно время в университеты и институты шли, по велению губернатора и хотению международной общественности, представители всех угнетенных российским режимом народов — «жертвы режима» ордами спускались с гор и выходили из пустынь. Но научной работы на всех не хватило, да и может скучновата она оказалась. Бакалавры с крепкими кулаками не смогли превратиться в ЧОП, — остальные бандформирования не поделились территорией, — поэтому цапают всё, что плохо лежит, по всему городу.
