Алсана Злолотце - Линия Между
Привычно отведя глаза бдящей страже, маг неслышно отворил двери и вошел в тронный зал… Огонь, запертый древними мастерами в камне пола, стен, колонн, напоминал о себе редкими всполохами. Интересно, новый наследник уже заходил в этот зал ночью? И если заходил, выдержал ли жуткое настроение, тут царящее?
Сам Велемир лишь улыбнулся: Огонь давно уже не вызывал в нем страха. В детстве он часто пробирался сюда украдкой, усаживался с ногами на королевский трон и мечтал о том дне, когда сам станет правителем Северного Престола. И перед ним склонят головы люди, и эльфы назовут Harashem, что значит «брат», и драконы, наконец, перестанут вести себя так отстраненно и высокомерно… Король Велемир, конечно, мигом разберется с Танором, вернет мятежный остров в лоно Володая, а Зальхеру настучит по зубам так, что они раз и навсегда запомнят, кто настоящий хозяин Севера…
Сегодня здесь было еще пусто, но скоро вдоль стен установят длинные столы и зажгут, наконец, все люстры и факелы — придет время трех Самарханских Ночей. Хорошо было бы привезти сюда Таисс до праздников, но он обещал Маару… А ей понравилось бы. Музыка, танцы, приятное общество. От неприятного бы он ее оградил, конечно.
«Раз, два, три. Раз, два, три. Слушай музыку, принц! Раз, два, три. Ты наступил мне на ногу, маленький медведь! — звонкий голос из далекого-далекого прошлого. — Раз, два, поворот. Мирка, ты не туда вертишься!»
Велемир грустно улыбнулся. Он почти не вспоминал о той, что когда-то учила танцевать девятилетнего мальчика. Слишком много времени прошло. Обреченный на долгую жизнь рано или поздно учится забывать тех, кто уже ушел. Убирать в темные углы памяти, чтобы горечь утраты не мешала жить дальше. Иначе рано или поздно сойдешь с ума. В груди, конечно, теплится надежда на то, что когда-нибудь дух умершего посетит тебя, позволит еще раз увидеть и вспомнить, но жизнь идет и идет дальше…
— Раз, два, три… — шепотом повторил ар-принц, занимая начальную позицию майновера. — Я бы хотел хоть раз по-настоящему станцевать с тобой, Сивена…
И на мгновение ему показалось, что лунный свет выткал возле окна почти прозрачную женскую фигуру. Призрак скользнул вперед, что-то холодное коснулось руки, плеча…
— Ты вырос, братишка, — голос был совсем таким, как он помнил. Ар-принц прикрыл глаза, стараясь не упустить видение.
— А ты осталась все той же.
Они медленно кружились в танце, повинуясь только им одним слышимой музыке.
— Раньше я была выше тебя почти на голову, а теперь еле достаю до твоего задранного носа, — даже сейчас сестра оставалась самым ласковым существом во всей Ардаре. — И это просто неприлично, быть таким красивым.
— Какой есть… Ну как, я хорошо усвоил твои уроки, Сивена?
— По крайней мере ты не путаешь фигуры и не наступаешь мне на ноги, Мирка. Но последнее, видимо, только из-за того, что ног у меня простонет.
— Ты умеешь подбодрить, сестричка… — чем-то она напоминала магу Таисс, но у ведьмы такое настроение было редкостью, а Сивена родилась с этим добрым лукавством в крови. — Почему ты навестила меня именно сейчас?
— Вот ведь зануда… Может быть, я просто соскучилась?
— Ну да. За сто три года даже дух соскучится. Но все-таки?
— Из-за твоего братца. Сказала бы «нашего», но это как-то грустно получается. Я-то и не встречалась с ним никогда. Мирка, Синмар не должен надеть корону. Я, конечно, говорю о том дне, когда умрет отец. Даже если этого ублюдка признают королем, он не должен получить корону Престола. Ты понимаешь меня?
— Не совсем. Почему не должен?
— Когда корона Престола обретет нового хозяина, сменится эра. И от того, кем окажется человек, на чьей голове она окажется, зависит, что будет с этим миром дальше. Конечно, никому не нужно, чтобы это была голова трусливого идиота.
— Тогда почему бы вам было не озаботиться этим заранее? Например, придушить Синмара еще в колыбели? Или, там, выкидыш королеве не организовать?
Призрак пропустил ворчливое замечание мимо ушей.
— Я не могу надолго задерживаться здесь. Это слишком тяжело. Так что пора прощаться. Я люблю тебя, Мирка. Жаль, у нас было слишком мало времени тогда…
— Мне тоже жаль. Те негодяи поплатились своими головами, но мне не стало легче.
— Месть не всегда облегчает душу, Мирка. Кому, как не тебе, знать это? Ах да, мама просила передать, что она тоже любит тебя. И постоянно следит за твоими приключениями. Прощай, братишка.
Призрак исчез, растаял, оставив ар-принца в одиночестве посреди зала.
— Прощай, Сивена… Скажи маме, что я тоже помню о ней, — Велемир зажмурился, а потом внимательно посмотрел на ладонь, на которой до этого лежала рука сестры. — Говорила мне Хайли: «Не пей столько, капитан Ветер!» А я, дурак, не слушал…
Разум отказывался принимать произошедшее. Маг не особо настаивал, так что сошлись на том, что подумать обо всем этом, конечно, стоит, но с утра.
Через одну из небольших дверей, что были по обе стороны от тронного помоста, Велемир вышел в галерею, ведущую к залу портретов. Зачем ему туда, парень объяснить не мог. Ноги сами несли. Сначала мимо бледных полос, что рисовал на полу свет месяца, потом мимо огромных картин в золоченых рамах.
В этом зале только живые. Правящие семьи Острока, Большой Итии, даже Островов. Гарда, империя Тахана, Эрона, Мохенское княжество, эльфийские роды…
В центре, конечно, сами Свель-Реги. Портрет еще пахнет свежей краской — рисовали-то совсем недавно. Велен и не видел его еще. Отец почти не изменился, все так же сдержан и суров. Синмар — светло-коричневые волосы, голубовато-зеленые глаза, склонность к полноте… И руки держит, словно защищаясь. Интересно, за то время, что маг провел у эльфов, наследника «отучили» от это привычки?
А его самого художник ни капельки не приукрасил. Даже прическу изобразил в точности, не укоротив ни на палец. Король, наверное, пришел в бешенство. Нужно будет найти мастера и поблагодарить. И доплатить, конечно, то, что удержал отец.
Серебряные Рощи. Вот они, три Мудрейшие. Только Тиалия выглядит моложе.
Империя Тахана. На этом портрете нет Тамерлена. Но в глазах Ранхаша все та же затаенная грусть.
Аргент. Ты видел этот портрет дюжину дюжин раз, Велемир! Где же все это время были твои глаза?! Ведь вот она, хранимая, раз и навсегда отданная тебе не названым отцом или жрецом храма, а самой Ардарой. Таисс поймет это, сейчас или позже, но она не сможет не понять то, что он уже знает. Поймет и придет. А он дождется.
Ар-принц запрокинул голову, заглядывая в карие глаза королевны. Это от матери: что у Эрдона, что у Рэмиара глаза голубые, а волосы — золотящаяся на солнце пшеница.
