Стивен Браст - Джагала
Взгляды их скрестились на мне. Они не двинулись, но внимание на меня определенно переключили. У одного были самые впечатляющие усищи, какие я только видел, громадные, грозно торчащие в стороны, изгибающиеся вверх – благодаря особому клейкому воску, таким торговали в Южной Адриланке. Никогда им не пользовался. У второго из-под жестяной шляпы выбивались рыжие волосы; наверное, он не был коренным фенарианцем.
Я справился бы с обоими, если понадобится. И хватит о них.
При моем приближении грум подался навстречу, нахмурился и замялся. Я же просто спрыгнул – слава Вирре, я провернул этот трюк с должной грацией, и не потерял равновесие, держа центр тяжести пониже. Так меня учил дед на уроках фехтования. Не думаю, что я выглядел неуклюжим. Я снял плащ с крупа Марси и бросил поводья груму, пока он не решил, что он тут совсем не для этого. Плащ я забросил через плечо. Да, я могу делать это картинно, немало поупражнялся, и нет, я не хвастаюсь.
Я проговорил:
– Барон Владимир Мерс с визитом к его сиятельству. Присмотрите за лошадью, пока меня не представят.
Почему бы не взять к новому имени и новый титул?
Грум на мгновение замялся, потом поклонился:
– Да, господин.
Я подождал, пока он уводил лошадь, смотря так, словно не был уверен, знает ли он свое дело. На самом деле я просто не хотел идти прямо сейчас, ноги еще дрожали. Стражники наблюдали за мной, смотря куда-то в сторону. Знаю такой фокус, понятия не имею, обманули ли их мои ужимки с грумом. Наверное, нет.
Грум увел Марси куда-то прочь, а я собрался с силами и преодолел три ступени. Когда лезешь по ним вверх, они почему-то выше, чем когда смотришь с седла. У дверей я на мгновение остановился, потом дернул за шнур. Внутри прозвучал звонок, и вскоре дверь распахнулась.
Дворецкий – таковым он, по мне, выглядел, и таковым был – оказался типичнейшим представителем породы. С него бы картинки писать: высокий, идеального сложения, чисто выбритое лицо, благородная седина. Он отвесил мне вежливый, вопросительно-безмолвный поклон.
– Барон Владимир Мерс с визитом к его сиятельству, – повторил я.
– У вас есть визитная карточка, господин?
– Нет.
Лицо его ничего не выражало.
– Могу я сообщить его сиятельству цель вашего визита?
– Передайте ему вот это, – я достал алую упаковку и отдал ему.
– Хорошо, господин. – Он еще раз поклонился и скрылся внутри.
Через десять минут он вернулся и передал мне пакет; печать была сломана. Я взял его и, не разворачивая, вернул в карман плащ.
Дворецкий кашлянул и сказал:
– Граф примет вас немедленно.
7.
Лефитт: Ну надо же. Здесь? Что мне надеть? Ох, всегда смущаюсь, когда разговариваю со знатью.
Бораан: Однако ты ведь тоже – знать.
Лефитт (смущенно): Вот именно. Я давно уже с собой не разговариваю.
(Миерсен, «Шесть частей воды». День Первый, Акт III, Сцена 3)Он развернулся и повел меня внутрь особняка. Я следовал за ним, стараясь не кривить губы.
Особняк просто кричал о достатке: высокие и широкие коридоры; зал с портретами, вероятно, предков; мебель прочная, элегантная, и не без вкуса. Не хочешь, а зауважаешь. По пути я видел еще четырех стражников, которые сражались главным образом со скукой. Очень похожи на тех, что снаружи, но без металлических шляп. Наверное, для собственной безопасности: когда никого нет, можно опереться о стенку, не рискуя ее поцарапать.
Двойной лестничный пролет и галерея над главным залом, панели белого дерева, перила из полированной древесины на три тона темнее. Два стражника у дверей, обменявщись взглядами с дворецким, резко скрестили свои громадные топоры, преграждая вход. Ротса от резкого движения подпрыгнула у меня на плече, а Лойош забеспокоился. Я тоже. Но пока беспокойство не стало чрезмерным, стражники снова вернули топоры в прежнее положение, и вход открылся. Дворецкий тут же сделал шаг вперед и сказал…
Как бы это получше передать? Нечто очень глупое и в рифму, толком и не переведешь. Самое большее, на что я способен, это «Барон Владимир Мерс, склоняя колено, умоляет господина графа принять…», но речь была гораздо длиннее и глупее. По-фенариански рифмуется практически все, так что возможно, что это было случайным совпадением, но я так не думаю. Наверное, я бы расхохотался, не случись все столь неожиданно.
Граф находился в помещении, которое, несомненно, именовал «кабинетом». Старый, очень старый человек, крупного сложения, хотя с годами несколько усох. Руки, сложенные на столе, покрывали морщины, вены вздулись. Глаза были мутными, а нос изрядно красным. Волосы и остатки усов совершенно седые. Кожа, как и у меня, смугловатая, но с нездоровым отливом. На нем было нечто вроде красной мантии поверх чего-то синего и вельветового, так что он выглядел еще крупнее и еще болезненнее. Мантия расшита прихотливыми завитками, вероятно, знаменующими генеалогическое древо или нечто вроде того.
Таковы был первый из встреченных мной представителей благородного сословия моей родины. Не скажу, что я пришел в восторг.
Голос у графа, однако, оказался сильным.
– Барон Мерс. Простите, что я не встаю.
– Господин граф, – низко поклонился я. – Благодарю вас от имени Ее Величества за то, что приняли меня.
– Прошу вас, садитесь. Да, конечно. Вина? Бренди?
– Вино будет в самый раз.
Граф звякнул в колокольчик, стоявший тут же на столе. Появился дворецкий и получил указание принести бокал вина и рюмку чего-то по имени «барпарлот». Он вышел и быстро вернулся – наверное, все это уже было тут, наготове.
– Итак, – сказал граф, подняв свою рюмку, а я отсалютовал бокалом в ответ, – полагаю, императрица желает получить бумагу?
Я в общем наполовину этого и ждал, но граф любезно подал мне все на блюдечке, сэкономив мне девяносто процентов работы. Я сделал остальное: кивнул.
– И вы, несомненно, желаете взглянуть на производство?
– И, конечно, доставить образцы.
– Конечно. – Он помолчал. – Могу ли я спросить, господин барон…
– Почему я остановился в городе, не оповестив о цели своего прибытия ни вас, ни кого-либо еще?
Он улыбнулся. Большая часть зубов была цела, однако нижнего переднего не хватало.
Я пожал плечами.
– Хотелось сперва увидеть перспективу со стороны. Посмотреть на местоположение, на то, как происходит отгрузка товара, побеседовать с рабочими, в таком духе.
– Просто чтобы купить бумагу?
Я улыбнулся, предоставив ему трактовать это как ему будет угодно.
Граф вздохнул.
– Я не слишком углубляюсь в рутинные операции самой мельницы.
– Мельницы?
– Бумажной мельницы.
– А.
