Виктор Исьемини - Летний зной
Лотрик тоже приметил сундук и теперь шагнул к монаху. Вдвоем они откинули скрипящую крышку, и тут же раздался дружный вздох разочарования — в сундуке отказалась старая рухлядь. Теперь уже скрываться не имело смысла, матросы и Тонвер стали обходить углы, заглядывая в каждый короб и сундук, каких здесь оказалось дюжины полторы — вдоль стен, по углам, иногда друг на дружке…
Кари встал в дверях, недвусмысленно намекая, что бдит.
— А легенда врала, — заметил бродяга, — эти покои не были сокровищницей.
— И то верно, здесь тряпье в сундуках, от старости совсем разлезлось, — пожаловался один из миренских матросов.
Ингви не отвлекался, он старательно изучал деревце Гунгиллы. Похоже, короля посетила некая занятная мысль. Ннаонне надоело ждать, пока эта молчаливая мысль обретет голос, и она присоединилась к поискам. Ей-то удача и улыбнулась.
Девушка попробовала открыть низенький сундучок, притаившийся в тени у основания лестницы, но крышка не поддавалась, тогда вампиресса в своей обычной манере пнула сундук — взлетело облако пыли, гнилые доски рассыпались. Содержимое просело, со скрежетом посыпались обломки. Ннаонна стала чихать и ругаться. Потом чихание прекратилось, из серых клубов донесся энергичный крик:
— Ага-а-а! Вот оно!
Все тут же двинулись в угол, Ннаонна сгребла сапогом остатки древесины, уничтоженной временем — из хлама блеснули аккуратные кругляши. В отличие от меди, этот металл не был подвержен окислению. Золото эльфов, вот оно!
— Посторонитесь, олухи, ну-ка отодвиньтесь, — захлопотал Тонвер, — мы должны быть осторожными… аккуратными…
— Очень аккуратными, — согласился Кари, — учти, поп, я слежу за твоими руками. Считать будешь медленно, понял? А вы, почтенные, станьте вон туда, в уголок и постарайтесь меня не отвлекать.
Миренские моряки отступили в тень, а Тонвер изобразил оскорбленную невинность.
— Гилфинг с тобою, добрый Кари! Уж не подозреваешь ли меня в стяжательстве?.. А ведь мои обеты…
— Я не подозреваю, — буркнул Счастливчик. — Я уверен: тебе хочется заграбастать золотишко. Я же знаю, за что ты попал в немилость, слыхал о твоих проделках на острове блаженного Лунпа.
— Что ты, что ты, я давно раскаялся…
Ннаонна не слушала, он сгребла горсть золотых и подбежала к Ингви — показывать:
— Гляди, гляди, вот оно, золото!
— Между прочим, здесь совсем немного, — печально заметил Тонвер. — Совсем-совсем мало. Такая добыча недостойна короля. Мне бы в самый раз, а вот для короля маловато! Легенда соврала.
— М-да, и сотни монет, пожалуй, не будет, — согласился Кари. — Клянусь косами Гунгиллы, я рассчитывал на большее.
— Она не заплетает кос, так что твоя клятва не имеет силы, — буркнул Ингви. — Мне очень нравится это дерево, в некотором смысле оно дороже золота.
— Еще бы, — протянул Тонвер, — вот неоспоримое свидетельство присутствия Прекрасной, истинное гунгиллино чудо! Хотя, признаться, я бы предпочел золото…
ГЛАВА 11 Сантлак
В лагере под стенами Энгры снова поднялся шум. Доблестные герои просыпались. Больные головы и пересохшие глотки звали их к новым подвигам. Оказалось, что Ирса в лагере нет, зато его люди, исполняя господский наказ, выкатили новые бочонки вина. Тут же прошел слух о благородстве нового короля и его клятве помочь несчастной вдове. Рыцари один за другим присоединялись к попойке, выкрикивали здравицы во славу Перка и проклятия в адрес взбунтовавшихся смердов из этого, как его… городишки этого самого… который… в общем, за погибель вероломных смердов.
Потом о Вейвере и госпоже ок-Дрейс позабыли, все наперебой проталкивались к королю, благо он расположился рядом с бочонками, из которых виночерпии наливали благородным господам. Виночерпии переглядывались и хмурились, они утомились, ливреи с гербом Ирса пропитались потом и пролитым вином. Вот-вот — и ковши станут задевать дно, где же граф? Все новые рыцари присоединялись к пьянке, того и гляди опоздавшие станут возмущаться, что им не хватило вина… Ирс не появлялся, а в его отсутствие некому было поднять в поход развеселую ораву.
Перк и сам с удовольствием отдался шумному разгулу, вдову ок-Дрейс оттеснили в сторонку, затем она и сама сообразила, что сейчас ей не удастся получить большего, чем обещание, отданное впопыхах. Впрочем, дело сделано, рассудила женщина — клятву, данную при сотнях свидетелей, рано или поздно придется сдержать. Она лишь не могла решить, как будет ловчей поступить — остаться здесь и сопровождать армию Перка Первого в походе, или убраться от буйной толпы подальше, и уже после напомнить о себе? Даме, которая провела жизнь в захолустье, сделалось не по себе посреди громадного лагеря, в окружении сотен орущих буянов.
Госпожа ок-Дрейс потихоньку отошла от бочонков, в ее сторону, как будто, никто не глядел. Некрасивая толстуха в темном мешковатом одеянии не привлекала алчущих вина и развлечений вояк. Сыновья топтались рядом. Старший то вертел головой по сторонам, разглядывая пьяных воинов, то вспоминал об обещании вести себя прилично. Младший теребил мамину юбку и пищал, что ему хочется пить — пусть мама попросит, чтоб ему налили из бочки. Как всем.
Повозка и конвой Дрейсов расположились на краю лагеря, и госпожа направилась туда. Вокруг шумел пробудившийся лагерь, ржали кони, суетились и орали слуги… Из дырявого грязного шатра выбрался рыцарь в помятом колете, хрипло прокашлялся и, отойдя на несколько шагов, стал мочиться в пыль. Госпожу ок-Дркейс с мальчиками он не заметил — а может, просто не счел нужным соблюдать приличия. Эта сцена окончательно убедила женщину: сейчас лучше убраться подобру-поздорову. Сегодня не выйдет сделать больше того, что уже удалось. Вдова приподняла подол, чтоб не пачкать в лагерной грязи, и ускорила шаг. Младший сынишка сперва хныкал, потом перестал и только пыхтел, торопливо перебирая ногами — он боялся отстать от матери. Старший держался получше и помалкивал. Он еще успевал вертеть головой, разглядывая рыцарей — все спешили навстречу ок-Дрейсам, торопились на шум пиршества.
Возле повозки дама с удивлением увидела незнакомых воинов. Трое рыцарей расхаживали взад и вперед, а в сторонке расположились воины — судя по гербам на линялых плащах, вассалы этих дворян. Госпожа ок-Дрейс остановилась, младший тут же запищал: «Мама, идем, мама, я хочу пить, мама, у нас есть что попить? Мама, мама, мама!..»
Слуги ок-Дрейсов глядели на чужаков настороженно, однако те держались спокойно. При появлении хозяйки рыцари обернулись в ее сторону, а самый старший — лет пятидесяти, пожалуй, с седыми усами и черной повязкой, скрывающей левый глаз — двинулся навстречу.
