Мстислав Знаниев - Конец пути
Марк предложение оценил, и отправился на боковую.
Но сон не шел. Он сбегал и прятался в глубинах подсознания. Марк перевернулся на другой бок, услышал, как трактирщик гремит железным засовом, потом тяжелой поступью возвращается в свои покои.
Марку не давали покоя рассказы о Стальных шахтах. У него уже родилась безумная идея, которую парень хотел воплотить уже утром. Продумывая детали плана, он уснул под тихий храп трактирщика.
- Ты с ума сошел?!
Пинто повторял эту фразу уже полчаса, отвечая ею на все доводы Марка. Он никак не мог поверить, что парень окажется совсем без мозгов, и решит навестить исчезнувших недомерков.
- Ты ведь ничего не теряешь, - продолжал упорствовать Марк. - А если я вернусь не с пустыми руками, все делим поровну. Согласен?
- Да нет там ничего, только погибнешь зря.
- Я буду осторожен. Обещаю.
- Ладно, иди куда хочешь, - сдался наконец трактирщик. - В конце концов, тебе решать, как распоряжаться собственной жизнью.
Он покопался в каморке и выудил оттуда три факела. Затем кинул в торбу немного хлеба, мяса и свежих овощей, да бутылку воды.
- Держи.
- Я вернусь, - пообещал Марк, закинул торбу на плечо и вышел из трактира.
Улицы были запружены народом. Жители спешили закончить свои дела, пока не ушла утренняя прохлада. Лазурное небо не предвещало осадков, последний дождь - не дождь даже, а сильный ливень - прошел еще в начале июня, и с тех пор на юге Империи властвовала сушь и жара. Бодрой походкой Марк шагал по улице Ветров. Он прошел три квартала, миновал Восточные ворота, и покинул город.
За высокими белыми стенами столицы было прохладнее, чем в черте города. Земля остыла за ночь, и не спешила нагреваться снова. На стеблях высокой травы покачивались капельки росы. Они сверкали в лучах восходящего солнца, и были похожи на маленькие бриллианты.
Железные горы высились совсем недалеко, но так казалось лишь на первый взгляд. Чтобы добраться до первых отрогов, нужно было потратить часа четыре. Марк шел по северному тракту мимо полей, где возились крестьяне, убирая пшеницу и рожь.
Жара настигла Марка на полпути. Солнце по безоблачному небу поднималось все выше, роса давно уже испарилась, земля под ногами поднималась пылью. Горячий воздух дрожал и плыл на горизонте, дышать стало труднее. От жары не спасала даже врожденная смуглая кожа. Марк не мог представить, что сейчас творится на Рыбачьих Островах, но подозревал, что на его родине разверзлось настоящее пекло, где настолько жарко, что мозги вскипают в черепушке.
Всю дорогу его сопровождал оглушительный стрекот кузнечиков. И не жарко же им! Поют и радуются жизни. Когда Марк свернул с тракта, из травы во все стороны прыснули сотни пестрых музыкантов, сетуя на то, что кто-то посмел помешать их концерту.
Спасительная тень нашлась только под серым монолитом скал. Марк решил передохнуть, и уселся прямо в заросли ковыля, вытянув ноги.
Вход в шахты долго искать не пришлось. Прямо напротив штольни ярко-красный указатель отчаянно кричал, что вход внутрь воспрещен. Поставили ли его гномы, чтобы никто не мешал им работать, или же табличка появилась уже после того, как здесь стали пропадать люди, но в шахты предпочитали не соваться.
Около темного провала во множестве были раскиданы куски мела. Марк подобрал один размером с кулак и сунул в мешок. Пригодится, если понадобится отмечать дорогу. Плутать в подземных лабиринтах - то еще веселье, коему Марк предаваться совершенно не собирался. Приготовив факел, островитянин спустился в Стальные шахты.
Хотя спускаться было еще некуда. Штольня шла вперед, лишь немного пригибаясь к земле. Но вскоре уклон стал круче, стало совсем темно, пришла пора добывать огонь.
По неровным стенам заплясали блики. То тут, то там лежали небольшие кучи расколотого камня. Потолок каменной кишки нависал так низко, что Марк едва не задевал его головой, да и сам проход сузился до одного ярда. Это на севере, у себя на родине, гномы творили чудеса. Мастера-каменотесы строили подземные города, по красоте намного превосходящие убогие людские постройки, они возводили колонны, уходящие к вершинам гор, они высекали громадные статуи своих правителей в Зале Памяти, в котором могло уместиться десять таких городов, как Мерр. ...А в Железных горах гномы просто вгрызались в плоть земли ради железа и стали. Ну и, конечно, как потом оказалось, ради золота с самоцветами.
Первая стрелка, нарисованная мелом, попалась уже через несколько шагов, но почему-то она указывала вниз. Марк не стал гадать, что этим хотел сказать неизвестный художник, но на всякий случай решил повнимательнее смотреть под ноги.
Приставную лестницу у небольшого обрыва он заметил сразу, а вот бедняге, лежавшем внизу, не так повезло. У скелета под лестницей были сломаны обе ноги, и пролежал он так уже пару десятилетий. Одежда давно истлела, осталась лишь кожаная сумка, которую кто-то дерзнул выпотрошить.
На первом перекрестке Марк оставил свою первую метку. В отличие от тех трех, что уже были нарисованы, Марк постарался придать своей узнаваемый вид. Не хватало еще сбиться с пути, уйдя по чужому следу. Тогда плутать ему и плутать во тьме коридоров, пока Стальные шахты не станут для него последним пристанищем.
Левый от перекрестка штрек был относительно короток, в конце его Марк нашел кучу мусора, оставленного гномами. Старые ржавые инструменты, сломанные стальные пластины, опять же каменная крошка, рассыпанная повсюду. Копаться в мусоре не имело смысла - даже если и лежало здесь когда-нибудь что-то ценное, это что-то уже давно покинуло Железные горы в кармане очередного проходимца, которого уже не было в живых по причине обыкновенной старости, что вполне возможно в силу прошедших столетий.
Ответвление напротив оказалось ненамного длиннее, но не в пример чище, если не считать многолетнего слоя пыли, в которой отпечатались следы сапог, тяжелых ботинок и даже - совсем свежих - босых ступней.
Главный коридор уходил все дальше и глубже. Изредка попадались боковые проходы, совсем короткие, но в них, как уже убедился Марк, ловить было нечего.
Постепенно впереди стал разгораться бледный голубоватый свет. Сначала Марк даже подумал - а не почудилось ли ему? Но свет становился только ярче. Факел, который перестал быть необходимым, был безжалостно потушен.
Штрек окончился обширным залом с тремя колоннами, подпирающими высокий потолок. Грубо отесанные, они больше напоминали соединившиеся сталактиты и сталагмиты. В каждую из колонн были вплавлены по два-три кристалла, излучающих тот самый свет, что достигал недр штольни и был виден за несколько десятков ярдов. Магия гномов до сих пор жила в светочах. Пройдет еще не одно столетие, прежде чем кристаллы наконец погаснут.
