Елена Лобанова - За Пределом
Пелли посмотрела на них, понимающе вздохнула и пошла, в отведенные гостям пещеры, просвещать Вайолу относительно того, как Даэрос собирается воевать и с кем. Воительница была несколько расстроена. Она-то как раз собиралась оседлать айшака и двинуться на врагов. Но оказалось, что они сами сейчас очень глубоко, враги далеко, а драка будет не скоро.
Тиалас, Милостью Единого Создателя, Озерный Владыка был чрезвычайно расстроен. Надо же было вчера так много багрянки выпить, чтобы уснуть! Опозорился перед младшим Правящим собратом. Этот сколько в себя не льет, хмельным только прикидывается.
Амалирос, Милостью того же Создателя, Повелитель Темных эльфов мучился завистью. Тиалас после маковой вытяжки выглядел бодро. Но дело не в этом. Озерный Владыка никогда не опустился бы до того, чтобы опоить гостя и украсть… изъять письмо. То есть — важный документ. Документ, который может повлиять на семейную жизнь Повелителя и здоровье будущего потомства — это «документ государственной важности». Значит, Тиалас никогда не изъял бы документ государственной важности с целью ознакомления. Глупо. Но очень благородно.
— Амалирос, — Тиалас решил, что раз уж он вернулся и остался, то молча сидеть и смотреть друг на друга — только время терять. — Сознайся, ты чем-то таким багрянку заедаешь или запиваешь, чтобы не хмелеть?
— Нет. Ничем. А что?
— С трудом верится. Ты вчера сколько бочонков прикончил? И — ничего. Открой тайну, а?
— Да ничем я не запиваю. Хочешь проверить? — Амалирос чувствовал себя виноватым. А когда Выползень чувствовал себя так препаршиво, то лучше было напиться, чтобы не страдать. — Вот, нераспечатанный бочонок. Начнем?
— Спаиваешь? — Тиалас даже не понял, когда подцепил эту «темную подозрительность».
— Да зачем? Я еще не придумал, зачем тебя спаивать. А заодно обсудим план. Детально.
— Детского курятника? Кстати, чья это светлая мысль?
— Да нет, не курятника. Я имел в виду план Даэроса в его экономической части. А про курятник мне Нарвис сказал. Он утверждает, что все Светлые девочки любят цыплят. — Амалирос мечтательно закатил глаза и хлебнул багрянки.
— Н-да! Наверное, он уже был не совсем в себе. Запомни — на курах водятся блохи.
— О! Ужас!
— Не подпрыгивай. Во-вторых: девочки, обычно, похожи на отцов. Так что у тебя намечается скорее Темная, чем Светлая девочка. И очаровательно Светлый мальчик. — Тиалас поприветствовал Правящего собрата кубком. — Так что, надо строить эту, как она у тебя называется — «выползятню».
— Моей крохе? Выползня в детскую?
— Ой, крохе! Тебя послушать, так дети всю жизнь только пеленки пачкают. Эти крохи очень быстро растут. А девочка — не девочка, какая разница? Вот, к примеру, моя несравненная Лаариэ. Она тоже была когда-то крохой. Наверное. Как и мы оба. А выросла и…
— Ну, договаривай уже. Что «и». Мечтаю услышать хоть слово правды. О вашей большой любви такие легенды ходят, приторно сладкие, что уже и слушать надоело. А читать романы о вашей правящей семье могут только одинокие Светлые девы. На титульном листе надписать хочется: по десять светлых слезинок на каждую строчку. Читать раз в день до полного озера. Так что, может, раскроешь государственную тайну? Это правда, что вы, когда друг друга увидели, то приросли к месту и четыре дня смотрели друг на друга? Я, конечно, понимаю, что любовь иногда бывает и вот такая — моментально светлая. Но, чтоб четыре дня… Ноги как, не затекли?
— Фу, Амалирос! Ну, где такое откопал? Это явно писали одинокие Темные девы в ваших норах. Скажешь тоже — четыре дня. А шесть не хочешь? Я шесть дней от неё бегал, чтобы только не видеть.
— Не понял… Что, так не понравилась? Ты знаешь, мне Элермэ сначала тоже как-то не очень понравилась. Но не так сильно…
— Да нет. Мне не понравилась затея Отца. Он решил во чтобы то ни стало подыскать мне невесту. Ну, понимаешь — дети, потомство, наследники. Надо же когда-то и Правителям отдохнуть. Вот он и возмечтал спихнуть корону мне на голову. Только в моем случае был один неприятный нюанс. Даже не знаю, зачем тебе это знать. Может не надо, а?
— Нет уж, раз начали, да еще так интересно, давай, выпьем и ты мне про «нюанс» расскажешь. Я просто теряюсь в догадках.
— Ладно. Но это тайна. Поклянись чем-нибудь, а то я тебя знаю!
— Ты что, Тиалас, кому вообще нужны твои семейные тайны?
— Тебе. Поклянись, что заговор не придумаешь! Ну!?
— А-а! Это уже совсем интересно. Ну, ладно. Клянусь. Жизнью брата. Доволен?
— Это того, который на цепи сидит, да? — Тиалас долил Темному сам и проверил остальную посуду. Пусто. Вроде пока ничем не запивал.
— Но сидит же! Ты себе не представляешь, как мне дорога его жизнь. Стоит только представить, что он погиб и отмучился, меня от злости аж мороз по коже пробирает. Спаси Создатель того, кто ему окажет такую услугу — убивать буду страшно и медленно. Нет, лучше жить оставлю. Светлый, ты ничего не смыслишь в вечных мучениях. Смерть, мой дорогой Правящий собрат, это — решение всех проблем. Проблем того, кто умер, естественно. А ты живешь и твои проблемы с тобой. Или, что еще хуже — твой враг тебе напакостил крупно или мелко, и умер — гад! Практически сбежал от тебя в полную недосягаемость. Злодейство какое! Ну, хорошо — тогда я тебе потом еще расскажу, почему меня багрянка не берет. Договорились? Давай, выпьем, за то, чтобы Аэрлис жил долго и страшно!
— Мне иногда кажется, что у тебя где-то в голове живет выползень и закручивает хвост невообразимым образом. Это на вас, Темных, норы влияют. Десять поворотов на один сатр.
— Светлый, ты в своих владениях от озера до озера, сколько идешь, красотами любуясь? Сатр? Два? А если я прямой коридор проложу, так между одним и другим Домом двадцати шагов не насчитаю. Где гулять? Ну, ладно — я. Я и наверху жить могу. Наши «волки» — это молодежь в скотство ударилась после того, как Даэрос тут воздушные ходы понаковырял и они завывали, на верхних пастбищах в долинах по полгода сидит. И то — кругом горные пики и особо никуда не погуляешь. Так что нам, друг об друга спотыкаться? Опять же — стены. Ты видишь, какая у меня тут красота в камне? Чем длиннее коридор, тем больше стен. А самовыражаться все хотят. Ты отвлекаешь меня от темы. Так почему ты не хотел видеть Лаариэ?
— Да помню я, помню. Про молодежь поясни. — Тиалас еще раз сам наполнил кубки. — При чем тут завывание в воздуховодах?
— А! Это они оригинальными хотят казаться. Изображают из себя больших любителей волчьих песен. Ты бы послушал эти рассуждения: красота, необычайный тембр вожака, глубина голоса и прочая глупость. У них задача — стадо спасти от волков, а они затевают схватки с волками без оружия. Благородство у них. Просто Светлая зараза какая-то! Все ходят уши закрывают, чтобы с ума не сойти, а они сядут под воющей дырой и экстаз изображают. Протест глубочайшего уровня. Вызов обществу. Я пару самых больших почитателей волчьих песен к гномам отправил. Пусть киркой помашут — и все пройдет. Теперь еще и художники завелись. В стиле Сульса. Видел бы ты эти шедевры. Выползень хвостом лучше помет размазывает. Нарисуют закорючку и говорят, что это — прекрасная дева. Одно счастье — девы им за такие портреты вышитых камней не дарят. Так что Лаариэ? Хватит темнить, Светлый!
