Владимир Свержин - Когда наступит вчера
– Да-да, особый разговор будет! – вслед за атаманским рыком донесся дребезжащий голос Фуцика.
О чем планировали вести беседу скрытые от наших глаз ораторы, в общих чертах было ясно, и в интересах дальнейшей разработки возможных источников информации я бы, пожалуй, дал выговориться пресловутому батьке Соловью. Когда под седалищем печет, много чего сдуру начирикать можно.
Но действительность не всегда согласуется с нашими желаниями. Звон ведерного колокола тревожным набатом разнесся над разбойничьим гнездом, проникая даже сквозь, каменную толщу донжона. Колокол звонил, не умолкая, как это бывает с электрическими звонками, когда вдруг западает кнопка. Переполошенный стражник, едва не натолкнувшийся в потемках на нас, хекая, взбежал по крутому подъему, спеша доложить переполошенному главарю суть происходящего.
– Какого беса вы тут околачиваетесь, недоумки?! – увидав перед собой притаившихся возниц, рявкнул караульный.
– А… это… – со слезой в голосе начал я.
– Хвостней бы, – угрюмо растолковал суть нашего стояния Вадюня.
– Вон пошли! Не до того! – послышалось уже с верхней площадки.
Ну, не до того, так не до того – кто бы настаивал!
– Батька! – Добежавший до отца-командира разбойник затараторил прямо с порога. – Там внизу такое деется!
– Не томи, малый, толком говори! – встревоженно прогромыхал атаман. – Что еще за перезвон? Кто озоровать удумал?
– Осмелюсь доложить, батька – грифоний детеныш.
– Грифоний? – Здесь криминальный авторитет решил, вероятно, усиленно почесать затылок. – Велик ли?
– Не то чтобы, – бойко отрапортовал очевидец. – Пожалуй, что до году.
– Так отгоните к лешачьей бабке!
– Никак. – Разбойник, должно быть, развел руками. – К колокольному языку заместо веревки какой-то упырь волчью плеть привесил.
– Клянусь потрохами Симона Неньки, чтоб тебя его кишками удавили – сам плетей захотел?! Ай да молодцы, ай да хваты! Грифеныша убоялись! Тварь неразумная поперек дороги стала! – громыхал кулачищами об стол Соловей-разбойник. – Отогнать не могете – стрелами да копьями язвите!
Я хмуро взглянул на Ратникова. Уж не знаю, что там фея прицепила к колоколу и почему теперь нашедшегося Проглота нельзя отогнать, но идея расстрелять его из луков нас вовсе не радовала.
– Так… Это ж… – робея под грозным натиском, лепетал перепуганный бандит. – Там же ж два здоровенных грифона! Не иначе как он детеныш ихний. Ежели мы того мальца пораним – тварюки крепость-то по камешку раскатают! Они ж быков как семечки лузгают!
– Фуцик! – взревел Соловей, в этот момент больше напоминая усевшегося на улей медведя.
– Я! – предчувствуя, чем пахнет дело, пискнул маг.
– Бери всех, кто стоит на ногах, и как хотите, отгоните прочь этих клятых тварей!
– Так ить…
– Ма-алчать! Я велю отогнать! Не то щас ка-ак свистану! Да шевелитесь, идолово семя, у меня от перезвона вот-вот башка треснет!
Ясно различимый хлопок закрываемой двери утвердил меня в мысли, что приказ командира здесь выполняется точно так же беспрекословно и четко, как и в нашем мире.
– Клин, – задумчиво проговорил Вадюня. – А в натуре, откуда грифоны?
– Из лесу, вестимо. Может, Проглот оттого и скрылся, что родичей нашел? – предположил я.
– Прикольно, – хмыкнул Ратников. – Может, чисто Делли позвоним, узнаем?
– Ага. Самое время.
Грохот ног на лестнице возвестил о приближении Фуцика и уже знакомого нам стражника. Мы с Вадимом по возможности максимально вжались в стены.
– Пошли прочь отседова! – пробегая мимо, брякнул недоделанный чародей, не слишком, впрочем, заботясь о выполнении своего приказа.
– Щас! – вслед ему глумливо проговорил Злой Бодун Ратников. – Шнурки поглажу! Ну что, Клин, как-то мы тут в натуре застоялись! Погребли, что ли, с паханом дружить?
Человекообразный цербер в одном сапоге продолжал тыкать длинной иглой в кожаное голенище, невзирая на оглушительный трезвон, действительно грозивший свести с ума всякого, имеющего этот самый ум.
– Ну? И чего? – хмуро взглянув на нас исподлобья и едва двигая губами, надменно кинул он.
– Господин хороший! – делая изрядный шаг в сторону немногословного секретаря местного председателя разбойкома, проговорил Вадюня. – Типа, гражданин начальник, тут ваш шеф насчет баблонов грозился.
– Чего? – Караульный даже оторвался от сапога.
– Баблонов. – Между пальцев Злого Бодуна мелькнула золотая монета с профилем грусского короля Базилея. – Типа этого.
Золотой кругляш описал дугу в воздухе и плюхнулся на пол в полушаге от хмурого невежды. Чуть левее его, то есть в стороне, противоположной правому кулаку Вадима Ратникова. Поэтому охранник был лишен возможности наблюдать стремительное движение этой кувалды к своему лицу. А вслед за этим и возможности наблюдать вообще что бы то ни было. Золотой блеск надолго померк в очах местного сотрудника частной охранной структуры.
– Нокаут, – сухо констатировал я, даже не открывая счета. – Ну что, на три входим. Раз, два, три!!!
Грубо сколоченная дверь слетела с петель, вернее сказать, влетела в атаманские покои вместе с петлями.
– Руки за голову! Лицом к стене! Не двигаться, предъявить документы! – во всю мочь своей луженой глотки орал могутный витязь, высматривая, где же притаился головной недруг. – Это ОМОН!
Мой друг явно насмотрелся дурацких сериалов, иначе вряд ли бы стал давать столь противоречивых указаний. Да и кому?! Оринка с гриднем, заткнув уши, сидели там же у стены, а Соловей-разбойник… Отчаянный лиходейский атаман раскачивался из стороны в сторону, обхватив голову руками и судорожно глотая спертый воздух.
– Твоя работа? – Я повернулся к Оринке.
– Не-а, – замотала головой она. – Это его от звону колокольного точно демона скрутило.
Тут только я осознал, что, пожалуй, для одного сигнального колокола гул и перезвон действительно нереально сильны.
– Сдаюсь, – нащупывая ворвавшихся бессмысленным взглядом, хрипло взвыл атаман. – Нычки ради, прекратите эту бесовскую панихиду!
Вадюня, морщась от лавины невыносимых звуков, поглядел на меня удивленно, даже обиженно, и прокричал, едва не срывая голос:
– Клин, я в натуре не врубился! Что – и всё? И никакого махача?!
Глава 7
Сказ о пользе бесхозяйственности
Соловей-разбойник мычал, как буйвол, застрявший в кипящем гейзере. Цвет его лица из бурого стал зеленым, с отливом в синеву, и глаза смотрели примерно в область затылка. Не надо было иметь высокое звание полуденного светила медицины, чтобы понять, насколько он близок к обмороку.
– Витек, а в натуре, че это его так поплющило? – заорал подурядник левой руки, опасливо глядя на разбойника.
