Вадим Климовской - Изгои Зоргана
— Отец! — начал было Вервон, но осекся под полыхающим огнем, взором Драмьенна Баркла, Первого Советника Императора.
Какой позор! Какой стыд! Его, Вервона Баркла, так опозорили перед Общиной эльфов, перед императорским двором. И еще кто, родной отец! Трудно даже сказать, почему старый и уважаемый эльф, Драмьенн Баркл, пошел на столь унизительную и фатальную выходку? Возможно, сдали нервы, а возможно, на сердце старого эльфара легло тягостное и непоправимое горькое предчувствие беды? Наверное, события последних дней больно отразились на его здоровье, и советник оступился в своих железных правилах и законах? Законы чести сыграли с ним злую шутку.
Перед глазами красневшего и кипевшего от бессильной ярости Вервона, стартовали йеранны эскадрона кардинала Рамоньера Горшана и звенья мрачного, словно грозовые тучи, оверт-кардинала Жильена Харона. Позор накрыл их орден. Дом Барклов оступился на лестнице величия и власти, на каждом шаге. Что стряслось с легендарным Домом? Что за несчастье и напасть с ними приключилась? Позор!
Столько эльфов, столько эльфаров и хорратов, сколько дежурных комендантов Небесного Свода и их офицеров стали свидетелями семейной драмы? Семейной сцены столкнувшихся лоб в лоб характеров. Сотни, а может и тысячи лиц?
Сплетен и слухов не миновать. Светские ночи будут шуметь от разговоров и судачеств. Разве можно такое пережить? Бедная Вильенна. Бедняжка Микаэлла. Что ждет в будущем подрастающего Нильенна? Насмешки и презрение Общины? — конечно, Драмьенн это все хорошо понимал, конечно, готов на любой позор и осуждение, но… жизни родных сыновей! Жизни сыновей…
Слезы готовы были политься из его глаз, заструиться по впалым и обрюзгшим от нервных переживаний щекам. Он боялся их потерять. Он не мог встретить с холодной покорностью их гибель. Даже во имя Империи! Во имя Общины! И его светлости сира Лилиафа! Нет! Только не смерть!
Пока он, Первый Советник, даже если кресло почета под ним пошатнулось, он не позволит Эльзорану забрать у него милых сердцу сыновей. Пускай идут в бой Шотьенны. Пускай теряет все Жильз, ведь ему нечего уже терять. Пускай, кто-нибудь другой, штурмует рхаа и изгоняет нечисть из Зоргана, его не волнуют государственные беды, даже если конфликтом коих, стал один из его сыновей. Плевать! Ему священна и важна их жизнь и здоровье, а обо всем, пусть заботится магистрат и Золотая Арка. Да он предатель и негодяй в отношении порядка и законов, в отношении чести и морали, но сейчас, когда судьба поставила перед ним выбор, он сделал свой шаг и свой выбор — остаться в Доме не с одним Нильенном, а обезопасить от лихого геройства ветреного Вервона. Чхать он хотел на критику орденов и на клевету циничных Домов, они попрятались за стены Императорского Дворца, ждут, когда чьи-то ручонки разгребут горячие угли и затем… разнесут славу и победу себе, разве он, Драмьенн Баркл никогда не поступал с историей Эльзорана, тем же методом? Сотни раз! Поэтому…
— Ты ни куда не полетишь…
— Не препятствуй мне отец, я уже не маленький!
— Запомни Вервон, я еще Первый Советник, и имею право тебе приказывать, будет по-моему: ты никуда не полетишь!
Скулы Вервона Баркла свела судорога, он отчаянно и безуспешно, слепо сжимал и разжимал в бессилии кулаки. Подло! Ничтожно подло!
— Но почему? Я хочу в бой! Хочу помочь Бремиану!
— Если Бремиан сможет, он прекрасно защитит себя сам, а ты… — в глазах Драмьенна стоял очевидный ответ: будешь сидеть дома! Под охраной в усадьбе.
Какое унижение! Его прячут за стенами, за маминой юбочкой.
— Я полечу!
— Нет!
— Я…
— НЕТ!!! — зашипел Драмьенн.
Спина Вервона колыхнулась, он переступил с ноги на ногу, Драмьенн убийственно пожирал его глазами — вот неслух! За спиною Вервона, в пятнадцати шагах позади стояли эльфары и верные хорраты, бешеный взор Драмьенна, на краткий миг, скользнул по стальным и отрешенным выражениям лиц, до их, в любом случае, долетали обрывки фраз и слов, ну и пусть, жиденький взвод. Остальных откомандировал бледный от горечи Харон, вслед за эскадроном Горшана. Не все ли им равно, что у них творится в семье?
Правильно, сто раз плевать, Оргул нам судья!
Тонкие черты лица промелькнули перед его взором: поразительно знакомые и родные, Драмьенна обдало пламенем, даже нервной судорогой. По спине прошлись острыми когтями граки. Это еще что за ужас? Он на полшага отступил вправо, что бы лучше рассмотреть первую шеренгу эльфаров и… остолбенел.
Затем безуспешно попытался побороть нарастающее в груди удушье, его зашатало, едва заметно, но Вервон вовремя поддержал.
Секунда и Драмьенн справился с оцепенением, взял себя в руки. Он не стал ничего говорить, просто стоял и молчал, бледный, осунувшийся и… побежденный.
Вильенна Баркл! Да, Вильенна Баркл с вызывающим призывом смотрела ему в глаза, ставя исчерпывающий ответ на вопрос, не требующего обжалованию: она поднимется в воздух, она любым способом доберется до каньона Рудшукк и постоит за своего любимого мужа. Этот факт не смеет быть даже обжалован — он остается твердым и окончательным вердиктом. ВСЕ!
Военная форма и летный комбинезон были ей к лицу, даже боевой жезл на поясе и короткий меч. Красавица-воительница. Воистину, эльфийки могут быть не только прелестными женами, но и хладнокровными воинами.
Кто присмотрит за ней на поле боя? Кто присмотрит за нею в воздухе Арадара?
— Про-очь! Пошли про-очь! — шепотом прошипел Драмьенн, на его физиономии читалась полная капитуляция. Вервон замучено переступил с ноги на ногу. — Прочь! Прочь!
Драмьенн готов был разрыдаться, только бы не видеть их перед собой.
— ПРОЧЬ! — заорал он на весь Небесный Свод, и эхо подхватило крик. Йеранны от неожиданности взбесились, но погонщики и коменданты оставались, безразличны к событиям в их семье.
Вервон поникши, развернулся, командой уводя группу к ждавшим вылета и ветра крыланам, рвущим поводья и царапающим когтями мрамор.
— Берегите себя, — не слышно шептал эльф, опустив голову и сутулив плечи, вся тяжесть веков обрушилась на него громадным весом, столько жить и теперь такое пережить! Разве выдержит такое горе его сердце?
Драмьенн тихо заплакал.
— Берегите себя…
Пошатнулся.
Крепкая рука резко поддержала его, не стыдясь, слез, он повернулся к маршалу Рубьенну Лужанну.
— Рубьенн? — Драмьенн искал в его глазах насмешек, но видел лишь участие и боль. Наверное, ему хорошо известны — горечь и пропасть неизбежного лиха? Баркл напряг память и естественно вспомнил, Лужанну приходилось в Общине Эльзорана многого терять, все мы не без греха и боли.
