Люциан Ферр - Чужая вера
– Ну так, нечисть расплодилась. Разбойники опять же…
– Я храмовник, – тихо, но с угрозой в голосе заметил Арлис. – Мы защищаем, а не убиваем людей. Ясно?..
– Да ясно, ясно все! – заторопился купец. – Все знают, что храмовники не режут людей, только если сильно прижмет. Так я и не предлагаю. Достаточно того, что вы с нами будете – мало кто захочет нападать на караван с которым такой отменный боец путешествует. Да и поговаривают, что вам Владыка благоволит.
– Сказки, – поморщился воин Ордена, которого весьма раздражали такие сплетни.
– Может и сказки, а может и нет. Только сейчас я готов поверить во что угодно, лишь бы это помогло мне уцелеть и не разориться.
– Ваше дело, – равнодушно пожал плечами Арлис. – Но вернемся к нашему разговору. Я направляюсь в Казнор. Если ваш путь лежит туда же, то я готов проводить ваш караван в город. Итак?..
– Да-да! – быстро закивал Бандор. – Было бы просто чудесно, если бы вы проводили нас до городских стен. А то нечисть… бандиты опять же.
– Только до стен? – обратил внимание на оговорку храмовник, еще не понимая оговорка ли это, но страстно желая выяснить. – То есть в город вы заходить не будете?..
– Конечно же, будем! – решительно тряхнул головой купец. – Какой тогда смысл вообще переться в такую даль?! Внутри стен-то торговля гораздо бойчее идет. Да и безопаснее там намного, чем снаружи…
– Тогда в чем же причина?
– Так ведь это… – замялся было караванщик, но потом все-таки продолжил. – Вы наверняка и сами знаете уже. В Казноре-то власть ни одна из сторон так и не смогла взять. Ничейный это город. Тамошний лорд, видать, и говорить, и воевать умеет, раз уж такое дело осилил. Но вот…
– Что вот?.. Заканчивайте, раз уж начали!
– Не любит он вашего брата почему-то. Не знаю, почему так, но слыхал от знакомых купцов, что ваши орденские ребята не в чести там. Не то чтобы в открытую не пускают в город или повсеместно оскорбляют… Просто не любят, да и нет вашему брату дела там. А вы ж без дела по миру не ходите, все для нас, для людей стараетесь.
– Это так, – соглашаясь, кивнул Арлис и резко закончил. – Мы для людей стараемся, себя не жалеем, а вы подаете нам уксус вместо вина и боитесь входить вместе в город, где нас не жалуют! Когда же вы изменитесь наконец?!
– Ну так мы люди маленькие. Не нам с сильными мира сего тягаться… – покаянно опустил голову Бандор. – Мне бы целым добраться, да деньги вложенные вернуть…
– Да ладно, я уже привык. Не обращай внимания, – отмахнулся от него храмовник. – В общем, как я понимаю, завтра с рассветом отправляемся. Так?
– Да, господин!
– Значит, провожу я вас до стен города, и пусть Владыка вам судьей будет и за это и за все остальное, о чем я не знаю, – устало вздохнул воин Ордена, поднимаясь из-за стола А пока позвольте откланяться – у меня сегодня был долгий переход. Приятно выспаться…
– И вам, господин храмовник, и вам… – запоздало среагировал купец, глядя в удаляющуюся спину храмовника.
***
То ли потому, что вместе с караваном ехал Арлис, то ли просто банальное везение, но в итоге путешествие проходило на удивление спокойно. Это в свою очередь привело к тому, что повозки за день проезжали больше обычного, и к стенам Казнора караван подошел на день раньше, чем предполагалось.
«Сколько же я тут не был? – вдруг с ностальгией подумал Арлис, окидывая взглядом город, освещенный последними лучами заходящего солнца. – Двадцать? Тридцать лет?.. А я ведь тут родился… целую вечность назад… Ха-ха! Забавно – в первый раз покидая город думал, что навсегда. Но путь очень быстро привел меня обратно. Зато во второй раз я думал, что это ненадолго, а возвращаюсь только сейчас. Что и говорить: Судьба любит посмеяться над людскими планами…»
– Э-э-э, господин храмовник… – оторвал Арлиса от размышлений поравнявшийся с ним хозяин каравана. – Простите, что отвлекаю, но…
– Уже хотите со мной расстаться?.. – криво улыбнулся под маской воин Храма, но из-за наличия оной купец этого не заметил. – За время пути я успел вам так сильно надоесть?
– Нет-нет!!! Конечно же, это не так!.. – заторопился Бандор, вытирая рукавом вдруг выступивший на лбу пот. – Я… нет, все мы бесконечно признательны. Только благодаря вам караван оказался здесь так быстро и так легко. Вы прямо спасли нас! Но понимаете… для нас, купцов, очень важна репутация. И если я каким-то образом испорчу, то никто не станет вести со мной дела…
– Опасаясь, что таким образом испортит собственную репутацию, – за караванщика продолжил Арлис. – Никогда бы не подумал, что настанут времена, когда связь с храмовниками будет выставлять купцов в… дурном свете. Тем более в Кивалире. Еще можно было бы понять случись такое в Конфедерации или Зерлине – там нас очень не любят, особенно после той бойни у цитадели. Мда, а времена-то и правда изменились…
– Просто времена сейчас трудные, а у меня детей трое, и если я не продам привезенный товар, то потеряю все. Не держите зла на нас, – вспотев еще больше попытался объясниться Бандор, но так и не найдя нужных слов не глядя протянул храмовнику кошель. – Вот. Тут немного, но больше я дать не могу…
– И не надо, – пожал плечами Арлис, даже не прикасаясь к деньгам. – Орден не берет платы за помощь. Так что лучше потратьте эти деньги с пользой для мира. Привнесите в него хоть немного добра. Или нет… В общем, распоряжайтесь своими деньгами, как сочтете нужным. Я же более не стану утруждать вас, уважаемый купец, своим обществом – вижу, оно сильно тяготит вас. А посему – прощайте.
Воин Ордена вежливо приложил руку к сердцу, прощаясь, и прямо на ходу спрыгнул с лошади на дорогу. Немного размяв ноги, он сначала перешел на быстрый шаг, а через сотню метров на размеренный бег.
Арлис любил бегать. С самого детства. Даже жесткие тренировки – сначала в королевской академии, а потом и в Ордене, – не смогли этого изменить. Он все равно очень любил бегать. Во время бега Арлис чувствовал себя свободным. Ему всегда нравилось просто бежать в свое удовольствие, не важно куда. Когда ветер развевает волосы, нежно ласкает лицо. Правда, сейчас почувствовать ветер мешала маска. Но снимать ее Арлис не стал бы. Не потому, что в Ордене это запрещалось, нет. Дело заключалось в другом…
«Маска – не просто дань уважения Основателю, – вдруг вспомнились слова одного из учителей. – Она символ. Символ обезличенности. Мы, воины Храма, носим маски, потому что другие люди не должны видеть в нас себе подобных. Для всех остальных храмовник – не человек, храмовник – безликий защитник, который живет только ради них. И любое его деяние становится деянием всех других. Невзирая на то, благое ли дело он совершил, или нет. Мы не люди. Мы не выше и не ниже. Мы всегда в стороне. Только так можно видеть картину полностью, а не лишь малую ее часть…»
