Джон Райт - Туманы Эвернесса
Ворон наклонился над раковиной и стал смывать с лица грязь и слезы.
6
Посланница Тьмы
I
— Сколько еще мы должны стоять здесь, Хал? Это просто унизительно.
— Сохраняйте тишину, Мистер Президент. Я не буду просить дважды. — В железобетонном бункере, на два уровня ниже Пентагона, из центра комнаты убрали ковер и на полу золотой проволокой выложили пентаграмму.
С трех сторон от пентаграммы, на возвышениях, стояли компьютеры; за ними поднимались ряды радаров, информационных терминалов, телекоммуникационные узлы. Высокий потолок терялся в темноте. Гигантский экран-карта висел над головой, зеленым светились линии и точки, отметки о погоде, позиции войск, данные спутниковой телеметрии, телефонные линии, федеральные шоссе, основные железные дороги.
С четвертой стороны, откуда убрали компьютеры, стоя пустой трон. На одной ручке был вырезан красный дракон, на другой — белый; за троном стоял шест с римским орлом; над сидением веяла медвежья шкура, с черепом и лапами.
С пятой стороны, где раньше находилась станция раннего предупреждения, теперь стоял алтарь, окруженный свечами. На камне алтаря лежал мертвый львенок, его кровь стекала с камня в серебряное блюдо.
Здесь были президент, три члена его кабинета, глава администрации Белого Дома, и двенадцать высокопоставленных членов различных комитетов, чьи бюджет и деятельность никогда не выставлялись наружу. Здесь же были и девять одетых в черное судебных клерков, писавших отчеты для Верховного Суда.
Перед ними, ближе к алтарю, стоял человек, которого президент назвал Халом. Он был Председателем Федерального Резервного Фонда, на свой синий в тонкую полоску костюм он накинул плащ из белой овечьей шерсти.
За ними, ближе к центру комнаты, находились люди в униформе генералов и адмиралов Объединённого Комитета Начальников Штабов. Довольно странно, но у всех них были молодые лица и спокойный цепкий взгляд офицеров безопасности или телохранителей.
И все они стояли на коленях.
Между двумя вазами, одна с лилиями, вторая с красными розами, за алтарем стоял Азраил де Грей, одетый в великолепный темно-синий костюм, отделанный серебром. С эполет свисало семь ожерелий из семи драгоценных металлов, все они тянулись к огромному алмазу, который висел на груди, прямо в центре пентаграммы из намагниченной стали. Погоны и пышные рукава поражали размерами. Высокую остроконечную шляпу украшали драгоценные камни, образовывавшие различные созвездия; на полях был изображена луна в различных фазах.
Азраил окропил чашу и быстро повернул запястье. На ковер брызнула кровь, и волшебник громким голосом произнес:
— Фалег! Бетор! Аратрон! Я заклинаю тебя именами Внешних Богов, еще более темных, чем великий Люцифер, которого мы называем Хагит, Эофорос и Фосфорос. Тебе и только тебе разрешено подниматься в зенит, великая честь, которая не дарована даже твоему владыке. Но тайное имя этого владыки Податель Света, Телеос, и вот оно произнесено вслух. Я призываю тебя; я требую; я заклинаю тебя. Выйди из тумана. Аратрон! Аратрон! Аратрон! Трижды я назвал твое тайное имя, и я принес тебе в жертву кровь короля!
В центре золотой пентаграммы начала формироваться колонна тьмы, по ней побежали черные искры, как если бы темный двойник молнии затанцевал вокруг торнадо.
Президент, все еще стоя на коленях, сжал ладони вместе и через плечо посмотрел на колонну; его глаза от страха побелели, по лицу потек пот. Хал, председатель Федерального Резерва, потянулся назад и дернул президента за галстук.
— Глаза вперед! — прошипел он.
Президент снова уставился на алтарь, но вздрогнул, когда в зале задул холодный ветер.
Кто-то закашлялся. Пара людей в задних рядах сделали вид, что молятся, но уткнули носы в сжатые руки и попытались сжать ноздри кончиками пальцев.
Азраил высоко поднял наполненную кровью чашу, отбросил голову назад, холодный зловонный ветер раздувал его великолепную одежду, странный свет, льющийся от черной колонны, осветил его гордое лицо. Горящими глазами он уставился в сердце тьмы.
II
В затемненной комнате, находившейся недалеко от места ритуала, вся эта сцена отражалась на экранах телевизионного модуля, каждый экран транслировал ее под другим углом или с другой точки зрения.
Как раз сейчас верхний левый монитор показывал, как черное торнадо постепенно превращается в изображение богини с железным лицом, одетой в черное и вооруженной бичом, свитым из кандалов и цепей.
Ван Дам отложил в сторону сигарету и пробежался пальцами по пульту управления, вделанному в ручку кресла.
— Проклятая камера, вечно искажает глубину. Эта женщина кажется больше, чем комната, в которой она стоит.
Уэнтворт глотнул соды из бутылки.
— Не обращайте внимания. Это же сверхъестественное. Что говорят микроволновые детекторы?
— Как вы и предполагали, сэр, все четыре детектора сообщают, что женщина появляется дальше, чем противоположная стена. Даже те детекторы, которые смотрят друг на друга. Это невозможно, но так оно и есть. — Ван Дам вынул банкноту из бумажника и передал ее Уэнтворту.
— Невозможно в трех измерениях. Благодарю.
Ван Дам опять затянулся.
— В последнее время вы слышали что-нибудь о Колдгрейве?
— Я пытался поговорить о нем с Азраилом. С моей точки зрения Колдгрейв совершенно бесполезен. Для чего нам кучка религиозных фанатиков, если в нашем распоряжении практически все армия Соединенных Штатов? Но Азраил не хочет и слышать об этом. Может быть, он все еще собирается сделать этого человека Папой, как и обещал. — Уэнтворт с тревогой покачал головой. — Мы должны избавиться от Колдгрейва. Спишем его смерть на пропавшего Уэйлока или на этого русского парня.
— Гм, сэр, а вы сможете соврать, глядя ему прямо в глаза?
Уэнтворт пожал плечами.
— Ну, это просто мысль.
Ван Дам медленно выпрямился на своем кресле, прикусив сигарету; горящий конец упал на пол, едва не задев подбородка.
— Святой Иисус Христос! А. У.
Уэнтворт кивнул.
— Азраил предупреждал, что она будет в плохом настроении. Вот почему мы поставили ребят из службы безопасности, одетых как генералы, поближе к пентаграмме. Он был уверен, что его она не убьет, но что-нибудь кому-нибудь сделает, хотя бы только для того, чтобы показать, что она имеет виду под сделкой. Хм. Поглядите на это. Азраил сказал, что она возьмет двух-трех человек; и она действительно взяла двоих. Он знает свое дело. А… как вы себя чувствуете?
