Роберт Сойер - Обрести бессмертие
А эта конфигурация все продолжала ползти по экрану.
Питер попытался придумать иное объяснение Мог ли электростатический разряд, скажем, вызванный трением волос Пегги о подушку, создать такой эффект? Разумеется, больничные подушки делают антистатическими, именно для того, чтобы не создавать помех высокочувствительной регистрирующей аппаратуре, а у Пегги волосы были очень жиденькие. Кроме того, у нее на голове была надета его сканирующая шапочка.
Нет, тут должно быть что-то другое.
Конфигурация приблизилась к внешней границе мозга. Питер гадал, рассеется ли она на покрытой бороздами поверхности коры или отскочит обратно, вращаясь внутри головы в противоположном направлении, как пинг-понговый мячик в видеоигре.
Но не произошло ни того, ни другого.
Она достигла границы мозга… и двинулась дальше, прямо через оболочки, окружающие мозг.
Поразительно.
Питер нажал несколько клавиш, наложив экстраполированные очертания головы миссис Феннелл на очертания ее мозга. Он мысленно обругал себя за то, что не сделал этого раньше. Теперь стало совершенно ясно, куда направлялся световой сгусток.
Прямо к виску.
Прямо к самому тонкому участку ее черепа.
Сгусток света двигался сквозь кость, сквозь тонкий слой мышц, покрывавший череп.
«Наверняка он сейчас рассыплется, — подумал Питер. — Да, конечно, в височной кости есть нервы — вот почему удары в висок так болезненны. Да, в мышечной ткани они тоже есть, в том числе в жевательных мускулах, покрывающих висок. И конечно, нервные окончания имеются в нижних слоях кожи». Даже если эта конфигурация обладает определенной связностью, Питер ожидал увидеть здесь некоторые изменения. Нервы вне самого мозга расположены гораздо менее плотно. Сгусток должен раздуться в размерах, распределившись по точкам более диффузной нервной ткани.
Но этого не случилось. Он продолжал медленно перемещаться, в точности сохраняя свои размеры и поворачиваясь, через мышцы, через кожу и…
Наружу. За пределы сенсорного поля.
Он не рассыпался. Он просто ушел. И он по-прежнему сохранял свою целостность. Эта конфигурация осталась неизменной вплоть до того момента, пока сеть датчиков не потеряла его.
Невероятно, подумал Питер. Просто невероятно.
Он обшарил глазами стену, ища следы других активных нейронных сетей.
Но их не было.
Мозг Пегги Феннелл вырисовывался на экране безупречным силуэтом, лишенным какой-либо электрической активности.
Она была мертва.
Мертва.
И что-то покинуло ее тело.
Что-то покинуло ее мозг.
Питер почувствовал, что голова у него идет кругом.
Этого не могло быть.
Этого не могло быть никогда.
Он прокрутил запись назад и запустил ее снова в другой проекции.
Почему сгусток света перемещался из левого полушария в правое? Противоположный висок ведь был ближе.
Ах да, Пегги ведь лежала в кровати на боку. Ее левый висок был прижат к подушке; а правый оставался свободен. Хотя он был и дальше, он оказался более легким путем для выхода.
Питер проигрывал запись снова и снова. В других проекциях. При других способах графического отображения. С другими цветовыми кодировками. Все это не имело никакого значения; результат оставался неизменным. Он сопоставил полученные данные с другими важнейшими показателями состояния Пегги — пульсом, дыханием, кровяным давлением. Сгусток света ушел из тела сразу после того, как остановилось сердце, сразу после того, как она испустила последний вздох.
Питер нашел наконец то, что искал: четкий маркер, показывающий, что жизнь уже прекратилась, бесспорный знак, что пациент стал теперь просто мясом, готовым к отбору органов.
Маркер.
Это было не то слово, и он это знал, но сознательно избегал даже думать об этом. И все-таки уже невозможно было отрицать, что его собственные сверхчувствительные приборы уловили уход из тела самой души Пегги Феннелл.
Питер не сомневался, что, если он попросит Саркара немедленно прийти, тот ему не откажет. Саркар наконец пришел. Питер не мог скрыть своего возбуждения. Безуспешно пытаясь согнать с лица торжествующую улыбку, он потащил Саркара в свой рабочий кабинет и запустил еще раз запись смерти Пегги Феннелл.
— Ты это подстроил, — не поверил Саркар.
— Ничего подобного.
— Ну же, не заливай, Питер.
— Честное слово. Я даже не обрабатывал данные. Ты видел в точности то, что случилось на самом деле.
— Покажи еще раз последний кусок, — попросил Саркар. — Со стократным замедлением.
Питер коснулся клавиш.
— Сабханалла, — воскликнул Саркар. — Это невероятно.
— Это уж точно.
— Ты ведь знаешь, что это было, правда? — сказал Саркар. — Прямо здесь, в четких картинках. Это ее нафс — ее душа — покидает тело.
Питеру не понравилось, когда его затаенную мысль высказали вслух. Он даже сам этому удивился.
— Я так и знал, что ты это скажешь.
— У тебя есть какое-то другое объяснение? — спросил Саркар.
— Я не знаю.
— Вот именно, — назидательно заметил Саркар. — Это единственная приемлемая гипотеза. Ты уже рассказывал об этом кому-нибудь?
— Нет.
— Хотел бы я знать, как ты собираешься объявить о подобной штуке? В медицинском журнале? Или сразу позвонишь в газеты?
— Не знаю. Собственно, я еще об этом не думал. Наверно, созову пресс-конференцию.
— Вспомни о Флейшмане и Понсе, — предостерег Саркар.
— Это те парни, что объявили о холодном ядерном синтезе? Да, я помню, они раструбили на весь мир, а потом их закидали тухлыми яйцами. Мне нужно будет получить еще несколько таких записей. Я должен быть уверен, что в конце-то концов это происходит со всеми. Но я не могу тянуть до бесконечности. Кто-нибудь довольно скоро обязательно придет к такому же результату.
— А как насчет патентов?
Питер кивнул:
— Ну, с этим все в порядке. Я уже получил патенты на большую часть технологий, используемых в супер-ЭЭГ, — это, в конце концов, всего лишь дальнейшее развитие мозгового сканера, который мы изготовили для твоей работы по искусственному интеллекту. Я уж точно не собираюсь объявлять о своих выводах, пока весь прибор не будет защищен.
