Дуглас Найлз - Темный Источник
Неожиданно они оказались у края пропасти, и Робин поняла, что они падают, но инстинкты животного заставили ее еще крепче вцепиться в свою жертву. Это и спасло ее, потому что через несколько секунд они рухнули на камни, и, приняв на себя удар, страшное существо погибло. Однако ярость, кипевшая в росомахе, не прошла – злобно рыча, она принялась рвать на куски тело уже мертвого врага, и вскоре земля вокруг нее была усеяна перьями и обломками костей – вот и все, что осталось от одного из детей Бога Баала.
Наконец ненависть в душе друиды улеглась, но она, в обличье росомахи, еще несколько минут бродила у останков уничтоженного врага. Время от времени она заглядывала на небо, словно бросая вызов новым чудовищам и предлагая им сразиться с ней. Наконец, она села на задние лапы и попыталась сосредоточиться, чтобы представить свое прежнее, человеческое тело, но в сознании у нее начали мелькать какие-то неясные и незнакомые образы. Она обнаружила, что думает о еде.
Инстинктивно она зарычала и моментально пришла в себя. «Я должна начать по-настоящему думать. Я должна принять свой прежний облик… сейчас!» Вдруг Робин испугалась. А что если она пробыла слишком долго в теле росомахи, и у нее не хватит сил, чтобы снова стать человеком!
Сосредоточившись, в отчаяньи она представила себя в человеческом обличье и призвала на помощь все силы духа, обитавшие в маленьком мускулистом теле дикого зверя. Неожиданно окружающий ее мир закружился, Робин почувствовала, что ей стало трудно дышать, и потеряла сознание.
Вскоре она очнулась и поняла, что мучительно хочет пить. Девушка попыталась открыть рот, но от жажды у нее распух язык и потрескались губы… Все равно она была счастливой, потому что поняла, что сумела снова превратиться в человека. Впрочем, все ее существо сковала слабость, словно она отдала слишком много энергии своему превращению.
Обессиленная, Робин сидела на жесткой земле, у нее отчаянно кружилась голова.
– Мать-Земля, что случилось со мной? Где ты?
По как и прежде. Богиня не ответила на ее молитву.
Робин потребовалось некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя; тут она поняла, что проголодалась, и пожалела, что не догадалась взять с собой еды. Впрочем, она не взяла ничего из того, что могло бы облегчить ее долгий и нелегкий путь. Почему-то ей казалось, что она, став ветром, сумеет добраться до Источника и спасти друидов, и что ей не нужно будет заботиться о своей телесной оболочке.
«Да уж, надо было предвидеть, что такое может произойти», – сердито подумала девушка. Взяв свой посох и свитки, она огляделась по сторонам.
Упав вместе с перитоном, Робин оказалась у подножия горы. Извиваясь по склону, на север уходила тропинка, по которой девушка и решила пойти.
Через час она уже шагала по мрачной равнине, которая раньше благоухала цветами и славилась своей мягкой сочной травой. Вскоре тропинка вывела ее к почерневшим мертвым деревьям. Даже от земли исходил отвратительный запах разложения, и Робин прикрыла лицо плащом, но даже и это не помогло: жуткая вонь легко проникала сквозь ткань. Робин постояла на опушке леса, не решаясь войти, но тут же стала убеждать себя, что эта тропинка ведет через Долину Мурлок в рощу Верховной Друиды. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, словно чувствовала, что в течение многих дней ей придется дышать отравленным воздухом оскверненной Долины.
Затем она прошептала молитву, вновь обращаясь к своей Богине и, несмотря на то, что та по-прежнему не отвечала на ее призыв, Робин решительно вступила в мертвый лес.
* * * * *
Мягкие кошачьи лапы бесшумно ступали по высохшему мху – черный гладкий зверь с желтыми глазами крался в ночи. Если бы луне удалось пробиться сквозь ночные облака, можно было бы увидеть острые кривые зубы, торчащие из пасти пантеры, и безобразные щупальца, извивающиеся на спине чудовища. Шанту, зверь-путающий-следы, вышел на охоту.
Шанту не стремилась утолить голод, – во всяком случае, ею не двигало желание набить брюхо. Голод Шанту был совсем другого рода. Желание ощутить вкус свежей крови – вот что толкало Шанту вперед, а еще мысль о предсмертных воплях жертвы, и как остынет ее тело, прямо у Шанту на глазах.
Шанту не волновала пища – только смерть. Поэтому терпеливо, с невероятнымковарствомисовершеннобесшумно,двигался зверь-путающий-следы по Долине Мурлок в поисках хоть какого-нибудь живого существа, которое, погибнув в его лапах, подарило бы ему несказанное наслаждение.
* * * * *
– Мы разобьем лагерь, как только найдем подходящее место, – объявил Тристан.
Стемнело, и люди ехали тесной группой. Полдо и Тэвиш остановились рядом с Тристаном. Дарус же, где-то поблизости в темноте, осматривал тропинку.
– Жаль, ребята, что вы не видите в темноте! Я еще совсем не устал! – громко сообщил Ньют, он был явно недоволен тем, что отряд вынужден остановиться на ночлег.
– Успокойся! – сердито прошипел Высокий Король, всматриваясь в окружавший путников со всех сторон сухой мертвый лес. Они оставили горы далеко позади, а эта местность, в которой раньше был густой лес, превратилась в зловонный кошмар: тут и там торчали высохшие стволы деревьев.
– Давайте поищем место для лагеря. И вот еще что – костер сегодня разводить не будем!
– Но мы же замерзнем до смерти без костра! – заспорил Полдо. Карлик сидел съежившись на своем пони, и было видно, что он до костей продрог и устал.
Тристан молча вернулся на тропинку. Он уже понял, что бессмысленно бродить в темноте в поисках места для ночлега, и тут, к счастью, услышал голос Тэвиш.
– Вон там, смотрите, что-то вроде рощицы, – Тэвиш указала рукой на несколько сухих сосен. Деревья могли послужить неплохим укрытием, да и спать на иголках было намного мягче, чем на каменистой земле. Поэтому все быстро решили расположиться на ночлег пол громадными, бывшими когда-то зелеными, соснами.
Расседлав Авалона и наблюдая, как вокруг их лагеря быстро сгущается тьма, Тристан вдруг почувствовал, что его охватывает ужасное одиночество.
Он знал, что ближайшее поселение, где они могли встретить людей, находилось в двух днях пути.
Где ты, Робин? Уже в сотый раз проносился этот вопрос в уме Тристана.
У него снова сжалось сердце, и он попытался отогнать мысль о том, что это из-за него Робин отправилась в Долину одна. Но чувство вины не отступало, а за ним пришла жалость к себе и гнев на своих спутников.
– Черт подери! – выругался он в темноту. Ужиная хлебом с сыром, он попытался отбросить мрачные мысли, но у него ничего не получилось.
– Надо будет охранять лагерь ночью. Я беру на себя середину ночи, – проговорил Тристан, сердито схватив еще кусок хлеба.
