Угрюм Волков - Последний из Истинных(СИ)
армии инкигосов и его уголовникам есть чем заняться в мире, сила артефактов
которого, не нуждается в эманациях веры в порождающих её, одинаково
воздействуя, как на заблудших, невежественных, дикарей, так и на представителей
самой мощной и технически развитой Цивилизации во вселенной. – Не так ли,
госпожа Директор, тихо добавил он, и по военному, четко повернувшись,
стремительно покинул кабинет…
–Вот она – тяжелые армейские ботинки с противным хлюпаньем чавкали по
набухшему песку, отказавшемуся впитывать в густую черную кровь. Высокий
мужчина с крупными рублеными, чертами лица, обыскивавший очередное
изуродованное тело, выпрямился и хмуро кивнул говорившему. – Сворачиваемся, –
вполголоса проговорил он, и достал из кармана масккомбинезона стеклянную
бутыль с прозрачной жидкостью.
Дай пошманать – то, Тигр – заостренное лицо первого оскалилось в хищной
гримасе. А то такое грандиозное мочилого и без навара, – жилистая рука указала на
песок, по которому были раскиданы полу – разорванные люди и останки лошадей.
Тигр презрительно пожал плечами и, открыв бутыль, начал обход убитой конницы.
Одной капли, пролитой из пузырька, хватало, что – бы, от трупов и снаряжения
оставалось лишь влажное пятно, потихоньку съеживающееся под воздействием
палящего солнца. – Поражаюсь я на тебя Тигр, – обладатель хищного лица, с
досадой плюнул и убрал за пазуху косухи свернутый в трубочку пергамент. Твоей
офицерской чести, претит обычный обыск, однако шмалять из недосягаемости
разрывными пулями по дикарям, вооруженным железками и деревяшками, тебе не
впадлу. Вжих, – массивная рукоятка метательного ножа со свистом пролетела там,
где долю секунды назад находился костистый лоб, с нависающими надбровными
дугами. – Не психуй Тигр, я ж не предъявы ради, а залепить Корявому пером в лоб,
это тебе не из скорострельной дуры плеваться. Он злобно покосился, на безучастно
работающего, напарника, вновь длинно сплюнул, и достал из кармана такой же
бутылек. – Покажи, – протянул бугристую ладонь Тигр, когда от уничтоженных
всадников и несчастных лошадей на песке, осталось лишь большое влажное, пятно.
Свернутый пергамент перекочевал из рук в руки. Офицер развернул его, и, жесткие
глубоко посаженные серые глаза цепко впились в начертанную карту. Затем он
спрятал бумагу за пазуху, и вдумчиво оглядел бескрайние просторы, раскинувшейся
перед ними пустыни. -Туда, – коротко обронил он, и указал на маячившие вдалеке
огромные барханы, причудливых форм…
***
Деревушка была старой. Настолько, что никто не помнил её названия. Впрочем,
что там названия, если единственная тропа, ведущая к шести, покосившемся от
времени лачугам шла через Хань-го. Лес, находившийся на границе Арики и Иутая,
состоял из вековых хвойных деревьев, чьи огромные стволы, на неизмеримую
глубину, утопали в отвратительном, затянутым желто-зеленом илом, болоте.
Поэтому, те ветки и редкие кочки, по которым, в определенное время года, можно
было добраться до поселения, тропой мог назвать лишь человек с бурной
фантазией. Было глубоко за полночь, когда из щелей, рассохшихся ставен, одного
из домов, тускло пробился свет одинокой свечи. Внутри единственной, комнаты
вокруг грубого, сколоченного из неотесанных бревен стола, стояли четыре тени,
завернутые в черные балахоны. На единственном стуле сидела косматая старуха с
длинным, вздернутым кверху носом и, слегка косящими в разные стороны
морщинистыми, глазами. – Кто? – прошипела она, глядя перед собой, что видимо,
давалось ей с огромным трудом. Тени заерзали в заметном напряжении. –Кто?!!!, –
голос старухи стал ещё более сиплым, а на стол легла сморщенная рука, с
единственным указательным пальцем, унизанным перстнем с изображением
перевернутого креста.
– Мы не знаем, Финея, – нервно произнесла ближайшая к старухе тень. В ту же
секунду палец с печаткой слегка качнулся. – Кто?!!!! – в третий раз яростно
просвистела ведьма. Три пары глаз, с трудом оторвавшись, от разбросанных по
комнате частей тела, в ужасе заметались, и придушенные голоса дружно слились в
блеюще-дрожащем, хоре. – Кто-то в Храме разослал приглашения на мессу, всем
Последователям. На каждом послании стоял Ваш знак. Все пропали. Вроде бы на
кладбище, видели Тумака. А ночью город атаковали мертвяки. Обвиняют нас. Взгляд
на сморщенном лице стал задумчивым, затем под скорчившимися в ужасе лицами
теней, начал опускаться на руку с единственным пальцем.
–Не торопишь Шфинея – в тусклой комнате, что-то стремительно колыхнуло
огонек свечи. – Я шнаю, кто тебе нушен – прошамкало существо, приблизив то, что
оно считало лицом, к носу старухи. Под узкими губами вампира, можно было
заметить тонкие, длиной не более ногтя, острые клыки. Ведьма закашлялась. Она
кашляла долго и как-то странно, пока не стало ясно, что шелестящее-кхакающий
звук с присвистыванием и причмокиванием, вовсе не кашель…, а смех. – Скажи,
Крок, а почему у тебя такие длинн, ах нет короткие зубы? кхе – глумливо
поинтересовалась она у пребывавшего на последней стадии бешенства, вампира.
–В Храм прибыл Приближенный Руо, – проигнорировав выпад Финеи,
выплюнул Крок. -Вше оштальное – его работа.
–Приближенный Отца, в Храме Святых Старцев – медленно выделяя каждый
слог, проговорила старуха, всю веселость, которой, будто огнем спалило. И как, его
достать?
– Ну этого я не шнаю, Финея, – вампир присел прямо на стол. Шато, я Шнаю,
где доштать то, что хочет доштать Руо. Ешли конечно, мы договоримся.
–Договоримся – спокойно кивнула ведьма.
– Он шдет какое-то оружие из пустыни Куорг. Это тебе о чем ни будь, говорит ?
Чего ты хочешь, нахлипхуэттер? – не отвечая, поднялась со стула, Финея.
–Ну в качестве первого вшноша, – задумчиво протянул Крок. Отдай мне этих, –
он кивнул в сторону оцепеневших теней.
–Обшора, – устало, передразнив вампира, произнесла ведьма, и, чиркнув в
воздухе перед собой, любимым пальцем, исчезла.
– Ну што, пора шавтракать ?-, весело поинтересовался Крок, надвигаясь на
застывших в немом ужасе, людей…
« – Отец, мой. Близость места жертвы твоей, переполняет меня силой.
Прошу дай мне стойкость в любви моей, что бы черпая мощь эту, исполнить
