Евгений Немец - Корень мандрагоры
Я отхлебнул вина, размышляя о том, что в подобном ракурсе мне еще не доводилось смотреть на греческую мифологию и что в агрессии Мары к олимпийским богам и пока что слабо проявляющейся симпатии к Дионису наверняка присутствует какой-то смысл. Мара неспешно допил вино, поставил бокал на стол, продолжил:
— Но вот Дионис — это совершенно другое. Среди своей божественной братии он все равно что хиппи на вечеринке банкиров и промышленных магнатов! Во-первых, он последний, кто нашел приют на Олимпе, то есть он поселился там, когда прочие небожители уже топтали эту гору много сотен лет. Но жить там он не остался. Так сказать, застолбил за собой участок божественного, поставил в паспорте прописку: гора Олимп, уровень шесть, сектор двадцать восемь, — а сам вернулся на землю, чтобы в окружении своей пестрой свиты учить людей пьянству. Ну не странно ли? Особенно если учесть, что в мифах о Дионисе греки его неоднократно преследуют, что очень напоминает… ну, скажем, охоту на ведьм.
Я вдруг понял, к чему ведет Мара, спросил:
— Ты хочешь сказать, что культ Диониса привнесен в греческую мифологию извне? Что на этот культ были гонения?
— Точно. А вот в двойном рождении Диониса содержится намек либо на то, что этот культ уже был раньше, но набирающий силу олимпийский пантеон вытеснил его из обихода, но потом он все же вернулся, скажем, с усилением влияния острова Крит, в мифологии которого наш Дионис упоминается неоднократно, а это означает, что культ Диониса куда древнее даже доолим-пийской мифологии с ее Танатосами и Хроносами; либо на саму природу этого культа.
Мара сделал паузу, давая нам возможность поломать голову над природой загадочного культа бога виноделия, а себе получить удовольствие от собственно возлияния. Его бокал перед этим я предусмотрительно наполнил.
— Я понял. Дионис — это первая реинкарнация Вишну или воскрешение Христа, которое хитрые богословы придвинули на несколько тысячелетий поближе ко времени своего собственного существования, — сказал я.
Мара прыснул в бокал.
— Нет, — возразил он. — Двойное рождение, или перерождение — основной момент инициации всех известных шаманских ритуалов. Посмотри, что делает в своих похождениях Дионис: он устраивает оргии. Народ бросает все, чтобы принять участие в его сумасшедших вакханалиях. К тому же его постоянно окружают животные и растения. Вот и получается, что культ Диониса — это шаманский культ. Понимаешь, о чем речь?
Не то чтобы меня это сильно удивило, но все же образ Диониса, танцующего в трансе вокруг костра, вздымающего к черному бездонному небосклону снопы искр… Диониса в шкуре тигра или медведя, выбивающего в бубен ритм, напоминающий стук сердца великана… Диониса в окружении полусотни голых девиц, пьющих вино и кровь жертвенного ягненка… Диониса, наплевавшего на культурные свершения сияющего Олимпа и устраивающего безумные оргии где-нибудь под носом у самой цивилизации — у стен Фив, а может быть, Марафона или даже самих Афин… Я представил себе все это и подумал, что Древняя Греция была куда таинственнее, чем мне казалось раньше.
— Дионис… это… был крутой парень, — осторожно вставил Кислый, пристально следя за тем, как я наполняю бокалы.
— С этим никто не спорит, — согласился Мара. — Но вернемся к теме изготовления вина.
Я догадался, о чем собрался разглагольствовать Мара следующие несколько минут, а потому решил опустить повторение пройденного материала:
— Я понял. Вино, которое приходилось неоднократно разбавлять, на самом деле не что иное, как психотропное снадобье шаманов.
— Точно! Визионерский напиток. Сейчас известно много растений, содержащих психотропные компоненты. Многие из них эндемичны, то есть встречаются в определенных географических областях и нигде более. Как, например, пейот, родина которого Мексика, или Banisteriopsis caapi — лиана, уроженка Амазонки. Но есть и такие, которые можно найти почти везде. Я говорю о белладонне, мандрагоре, о грибах Psilocybe cubensis. Вот эти растения, скорее всего, шаманы Древней Греции и употребляли.
— Грибы… — с брезгливостью произнес Кислый и поморщился. Мара не обратил на него внимания, продолжил:
— Шаманизм — это онтологичная религия человечества. Ничего древнее антропологи не обнаружили. И за полтора миллиона лет существования homo sapiens культ шаманства практически не изменился. Возьми, к примеру, христианство. Каким оно было две тысячи лет назад и что представляет собой теперь? Мало того что оно раскололось на православие, католичество, протестантство, лютеранство и еще сотню всяких течений, так и эти локальные водовороты постоянно норовят развалиться на составляющие. Каждый уважающий себя мудрец от христианства считает своим долгом раскопать в Писании что-то новое, а потому в само учение постоянно вносятся изменения и поправки. Например, четыре основных Евангелия, которые святая церковь считает истинными, приняли в триста двадцать пятом году на Никейском соборе, все же остальные (а было их больше сотни) обозвали апокрифами и запретили. И пойди теперь разберись, какой из этих текстов на самом деле был подлинный. Да и был ли вообще там подлинный?.. Или вот догмат о Святой Троице, который взяли вдруг да и утвердили на Константинопольском соборе, хотя до этого о такой штуке никто слыхом не слыхивал. Да и сами понятия «догма» как единственно верное учение, а «ересь» как лжеучение, требующее обязательного искоренения, появились благодаря усердию Юстина — христианского апологета и философа, жившего намного позже Христа. Хотя из этого Юстина философ — как из меня Карл Маркс.
Кислый обиженно засопел, сказал с вызовом:
— А я, это… крещеный!
Я представил себе Карла Маркса, закидывающего под язык дозу ЛСД, и мне стало смешно.
— Поздравляю, — бесстрастно ответил Мара Кислому. — Между прочим, из этих вот умствований Юстина в конце концов произросла святая инквизиция. Не надо объяснять, какие последствия для человечества она с собой принесла?
— Кислый у нас апологет христианства. — Я похлопал свежеиспеченного защитника интересов святой церкви по плечу. Когда наступит пост перед Пасхой, мы проследим, чтобы ты не употреблял алкоголь.
— А когда… это… пост этот? — с тревогой вопросил Кислый и покосился на свой бокал.
— Расслабься, парень, — утешил я его. — Пост зимой. Начинается после Масленицы и идет до самой Пасхи. Пошутил я, не будем мы лишать тебя радости возлияния, потому как это наследие великого Диониса. Да и потом, мы же все понимаем, что крестился ты так, на всякий случай. Типа на халяву отгрести божественных ништяков, да?
