Елена Лирмант - Огенная Лисица и Чёрный дракон
— И он думает, я приду к нему в замок, и буду его отстраивать? Размечтался!
— Нет, малыш, — отец поцеловал меня в нос, — Огненная Лисица это символ удачи!
— А я согласна быть символом, только не женой…
— Боюсь, я подставил тебя. Но мне и в голову не пришло, что ты можешь выдать себя! Ты обычно так осторожна!
— Ты тут не причем, — вздохнула я, — сама виновата… Только учти, пап, я сбегу от него!
— Конечно, сбежишь, — услышала я знакомый ворчливый голос, — а я тебе помогу!
— Хитрый Лис, — завизжала я и прыгнула ему на грудь, и стала лизать его дряблые щеки, — как я рада тебя видеть!
— Ну, ну, ребъёнок, перестань. Лучше посиди на руках у отца, и давайте обсудим создавшееся положение, — с этими словами Хитрый Лис, отдал меня обратно папе. И тот с нежностью вновь прижал меня к себе. — Для начала расскажи, что произошло.
Ну, я и рассказала и про Энлиля, и про Дара, и про ловушки, и про Ракыя, и упрекнула Хитрого Лиса, что он обещал сделать меня незаметной девушкой. При рассказе о Ракые, я почувствовала, как руки отца затряслись, он поставил меня на письменный стол, и отошёл к окну. Долго молчал, а потом произнес:
— Дочка, а может быть, тебе и правда, пока пожить где-нибудь в безопасности? Ну, например в Дааладе?
— Если она останется там, ее просто уничтожат, — нахмурился Хитрый Лис. — Да, пойми ты, пока она среди людей. Она как иголка в стоге сена. А там, у всех на виду. Ты уверен, что, выйдя из замка, она не окажется под прицелом какого-нибудь психа?
— Да, ты прав! — но что же делать?
— Играть! Как всегда играть! Мэриэлла, ребъёнок, а что касается тебя, прости, ты уже входишь в возраст. Огненные Лисицы всегда отличались красотой, не той что так нравятся срединным и шершам, миловидное лицо, пухлые губы, оттопыренный зад, и большая грудь. Твоя сила в том, что одним взглядом ты можешь зажечь мужчину, обдать льдом, унизить, возвысить. Это редкий дар. И он мне не подвластен. Ты взрослеешь. И как только пройдешь инициацию, будь осторожна. Мужчин будет тянуть к тебе, как пчел на мёд. Вот почему Огненным Лисицам и нужен страж. А пока, для тебя есть единственный выход держать их от себя на расстоянии, будь холодна сама. Не давай воли эмоциям. Волк с Соловьем тоже в тебя влюблены? — быстро сменил он тему разговора.
— Угу, — улыбнулась я.
— Вот о чем я и говорил! Они к тебе не приставали?
— Волк нет, он только защищает меня. А Соловей попробовал, но получил пару оплеух и с тех пор больше не пытался!
— Хорошо, ребъёнок! Ну, а теперь вернемся к нашим сегодняшним делам. Тебя хотят видеть шерши. Придется показать. Облик я тебе сделаю такой, что они, да и Дар, придут в ужас. Ты попугай их. Шерши хотят видеть тебя, и очень боятся. Про тебя пустили слух, что ты питаешься их печенью.
— Чем? — я высунула язык, от отвращения.
— Это грустно, ребъёнок, — погладил меня Хитрый Лис, — за тебя назначена цена 1000 золотых монет. Думаю, они пришли посмотреть на тебя, и оценить, возможность твоего уничтожения. Или еще что-нибудь задумали! Мы должны выяснить! А потом, как увидишь, что эти лисоненавистники достаточно напуганы, беги в башню, оттуда через портал в Лагулу, и сиди тихо как мышь. С Даром я сам поговорю.
— Раст, — обратился Хитрый Лис, к Владыке земли, — иди к гостям. И будь настороже! Запомни, Мэриэллу хотят убить!
— Нечего это твердить, как попугай, и так сердце кровью обливается! — ответил отец, поцеловал меня еще раз в лоб, и ушёл.
Что со мной сделал Хитрый Лис, не знаю, но фантазия у него большая. Когда он вывез меня на специальной тележке, где под балдахином была мягкая подушечка, ушитая вся речным голубым редким жемчугом, на которой покоилось мое, ставшее каким-то неудобным тело, в огромном зале приемов, наполненной гостями, большая часть которых была шерши, прокатился возглас изумления. Дар, сидевший около отца, весь поддался вперед и побледнел, на его лице появилось выражение брезгливого отвращения, будто он вляпался в кучу дерьма.
— Ее высочество Мэриэлла, Огненная Лисица, дочь Владыки земли Белого Тигра собственной персоной, — важно объявил Хитрый Лис.
Я лежала, свернувшись клубком, при этих словах советника и хранителя Замка отца, попыталась встать на все четыре лапы, но забыла, что задняя левая короче, чем правая, и я чуть не упала. Рука Хитрого Лиса нежно поддержала меня. Тогда усевшись на задних лапах, я оглядела всех присутствующих:
— Ну, что опять пришли меня убивать, — каким-то гнусавым голосом провозгласила я. — Вам все мало! Ну, в глаза смотреть! — рявкнула я тому, кто был ближе всего ко мне. — Нет, у тебя кишка тонка. А вот, кто это за тобой стоит? Дрожит весь! Молоденький какой, свеженький, — я плотоядно облизнулась, — что это у тебя под рубашечкой?
Молодой шерш, сделал два шага назад, и попытался спрятаться за спину впереди стоящего. — Стоять! Куда пятишься! Сколько тебе заплатили за мою шкуру? Ну??? — Потом обратилась к Хитрому Лису, стараясь говорить громким шёпотом, — я хочу этому молодому человеку устроить аудиенцию. Потом проводи его ко мне! Только не разрешай пить вина, а то печень у него будет невкусная. И пусть вынет ножичек. Не люблю острых мужиков!
Лис кивнул. Двое стражников встали сзади несчастного парня. Он от перепуга, бросился на колени, вытащил из-за пазухи нож:
— Прости, госпожа, — залепетал он. — Бес попутал… Отпусти меня!
— Бес, говоришь! — я попыталась придать своему голосу нотки сарказма, но получилось злое кваканье. — Значит так, стража, двери закрыть! А всем мужчинам снять камзолы! Хочу посмотреть, кто еще по мою душу пришёл. И всех ко мне в башню, по одному.
Гости замерли. Стража, привыкшая к моим выходкам. Спокойно закрыла двери. И встала около них вытащив мечи.
— Дипломатическая неприкосновенность, — попытался возразить какой-то шерш, обращаясь к Белому Тигру.
Отец только улыбнулся: — Я предупреждал вас, что Мэриэлла не любит, когда ее беспокоят! Но вы настаивали на своем праве увидеть мою дочь, знаменитую Огненную Лисицу. Я пошёл вам навстречу. Вот только не пойму, зачем придя в гости, вы за пазухой держите оружие?
— Но обнажать тело в присутственных местах не есть хорошо, — продолжал гнуть свою линию знакомый с дипломатией пожилой шерш.
Мое чутье зверя было обострено до предела, я чувствовала опасность. Она исходила от каждого третьего здесь шерша. В человеческом обличии я бы не смогла почувствовать этот запах страха и ненависти. Но нюх лисицы был острее в тысячу раз. И вдруг я напряглась. Из-за занавеса, который отделял балкон от зала, я увидела появившуюся стрелу, направленную сторону Дара и отца.
