Сергей Волков - Великое Лихо. Слуги Карающего Огня
Ему безумно хотелось есть, и на цыпочках, чтобы не разбудить спящего волхва, Луня подкрался к котелку, висящему над затухшим костром, и прямо через край, не разогревая хлебова, наелся, пожевал мяса, и почувствовал себя совсем здоровым.
Тут Луня увидал странное ожерелье, лежащее на кусочке кожи возле волхва. Двенадцать узких, не длинных косточек, порядком закопченных и обоженных, связанные вместе кожаным шнуром. Ничего подобного раньше в вещах Шыка Луня не видел, и поэтому он осторожно подкрался к спящему волхву и протянул руку, чтобы взять ожерелье.
Раз! — крепкая рука волхва перехватила Лунино запястье. Шык открыл глаза, сурово глянул на ученика, и неожиданно улыбнулся:
— Что, полегчало?
— Да, совсем хорошо, спасибо, дяденька! А что это?
— Это тебе, заслужил! Надень-ка…
Луня взял ожерелье, пахнущее гарью и паленым мясом, неуверенно повертел в руках, потом надел — и удивился: ожерелье словно давило на на шею, грело и холодило одновременно.
— Дяденька, а все же, что это? — спросил Луня у вставшего волхва.
— Не понял еще… Это оберег, от беров. Они теперь тебя боятся станут больше, чем тех воев, что богов тырят!
«От беров…», — удивленно подумал Луня: «Двенадцать косточек… Шесть трупов, двенадцать рук!». И вдруг он понял — это пальцы, это фаланги отрубленных берских пальцев, по пальцу с каждой руки!
— Я это… Страшно мне, дяденька! — запротестовал Луня, пытаясь содрать жуткое ожерелье.
— Не боись! — ободряюще кивнул волхв, плеща себе в лицо водой из баклаги: — Ожерелье это верно тебе служить будет, а что человечьи кости на него пошли, так не пугайся — для пользы дела это! Родские вои ушей не режут, волос с голов у убитых не дерут, как многие другие народы, но ты-то не вой, ты волхв, и сила твоя не в руках, а в голове! Хотя и руками могуч ты оказался, Луня, двоих беров свалил, они и Чернобога своего поганого помянуть не успели!
— Одного, дяденька! — покачал головой Луня: — Одного бера я порубил…
— А второму кинжалом в самое сердце ткнул, когда падал уже! подтвердил волхв, разводя костер.
— Да не было этого! — удивленно замотал головой Луня: — Я точно помню — как шарахнуло меня, упал я, и лишь потом обеспамятел! Не колол я бера кинжалом!
— Погоди, но ведь кинжал-то твой, цогами сработанный, из груди мертвого бера торчал! Как так, растолкуй мне Влес! Ну-ка, покажи-ка мне его еще раз!
Луня послушно вытянул из ножен и протянул волхву цогский кинжал. Шык присел на корточки, положил клинок на колени, закрыл глаза и провел ладонью над лезвием и рукоятью — раз, другой, третий. Потом открыл глаза и вернул оружие Луни:
— Нет, обычный он! Никаких чар на нем нет, хвала Роду, а то я уж опасаться начал! Обычный цогский меч! Цоги, если луки опускают, только такими и бьются. Вождь рода Волка, Слат Руевич, два десятка зим назад в поход на цогов ходил, так он таких мечей целую телегу привез — какие в бою захвачены, какие в кузнях… Поделился добычей с другими родами, так к тебе он и попал!
Волхв еще раз кивнул на кинжал и занялся костром.
Луня отшел в сторону, присел, чтобы обмыслить все. Выходит, действительно двоих беров убил он, прежде чем пасть без памяти? Но Луня готов был руку дать на отсечение, что не делал он этого, не делал! Ай да кинжал, удружили неведомые цоги. И племя-то, с родских полатей если глядеть, поганое, кровь людскую пьют, ночью лучше кошки глядеть умеют, морды белой краской мажут, за то и зовут их — белые цоги… А вот с оружием не подвели, выручило!
Луня повертел кинжал в руках. Лезвие на лист ивы формой похоже, таким и рубить и колоть сподручно. Вдоль кромок, и с той, и с другой стороны тянуться мелкие засечи-зазубрины, вроде как на серпе — чтобы не тупился клинок и резал легче.
Еще проведены вдоль всего лезвия две канавки — лишний металл убирал неведомый кузнец, облегчал оружие. Рукоять простая, в насечках, на конце рукояти — кольцо. Луня знал, что сквозь него надо продеть ремешок и в бою одевать тот ремешок на руку. Тогда даже если выронишь кинжал, не потеряешь его — останется болтаться на запястье. Но Луне еще в самом начале пути показалось, что такой ремешок будет только мешать, путаться под руками и за все цеплятся, и он не стал обустраивать чужой клинок.
Всю ночь скакали. Шык, наверстывая потерянное из-за Луниной раны время, гнал арпаков быстрее обычного, и коням приходилось туго. На дневках кони стали ложится, чудно подгибая под себя ноги. Раньше с ними такого не случалось, и Луня уже начал думать, не заболели ли верные лошадки, но волхв успокоил его, объяснив, что кони так расслабляют натруженные за ночь ноги.
Глава Шестая
Дом Корча
Теперь, прежде чем лечь спать, Луня каждый день подолгу упражнялся с Красным мечом, приучая руки к тяжести оружия, учился колоть, рубить и отбиваться.
Еще он укоротил топорище сохраненного волхвом берского топорика, оставив ухватистый черенок в локоть длиной, и начал учится мудреной науки топорометания. В первые дни топорик летел вкривь и вкось, но постепенно Луня набил руку, и все чаще Шык мог слышать сквозь сон не треск и стук от пролетевшего мимо выбраннного Луней в качестве мишени древесного ствола топора, а глухой, четкий звук воткнувшегося оружия.
Постепенно толщина мишеней уменьшалась, а расстояние, с которого Луня кидал топорик — увеличивалось. К концу четвертой семидицы пути вдоль Черного леса топорик поражал осинку в руку толщиной с тридцати шагов восемь раз из десяти! Луня в тайне сильно гордился таким умением — у родов метание топоров неизвестно почти, если они вернуться, будет чем похвалится перед родичами…
Никто не тревожил путников все эти дни. То ли жутковатое ожерелье на шее Луни действительно внушало страх, то ли потеря шестерых бойцов подсказала берам, что с этими двумя странниками лучше не ратится, но дни и ночи проходили спокойно. Приближался Дом Старого Корча, волхв говорил, что осталось не более двух ночей пути. А за Домом — день пути до Перевала, а за Перевалом — Загорье, Ар-Зум, благословенная земля аров…
* * *К утру, когда нещадно погоняемые путниками арпаки начали от усталости замедлять свой бег, Луня заметил, что маячавший все это время по правую руку Черный лес начал отступать от Хода к полудню. На дневке стало заметно, что местность меняется — исчезли лесистые холмы на севере, Ледяной хребет стал почти неразличим, зато впереди показались вершины иных гор.
— Серединный хребет! — с волнением сказал волхв, указывая на цепочку серый вершин: — Хвала Роду и всем богам, завтра мы увидим Старого Корча и отдохнем в его Доме!
