Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка
На очень и очень непродолжительное время, надо заметить. Едва загорелись газовые фонари на улицах, как в участке началось истинное "веселье": за ночную часть смены мне пришлось пять раз отправлять на вызовы дежурный наряд: три попытки взлома стоящих на сигнальном заклинании особняков удалось предотвратить, еще на одном жуликов даже задержали, в пятом же случае тревога оказалась ложной - хозяин дома установил охранный амулет совсем недавно, и попросту запамятовал его отключить перед тем, как лезть в собственный несгораемый шкаф. Это еще не говоря о куче задержанных драчунов, хулиганов, бродяг и прочих обитателей городского дна, вылезающих из своих нор с наступлением ночи.
Дежурному инспектору тоже трижды приходилось выезжать на убийства - один раз даже, по горячим следам, убийцу удалось задержать (морячки в кабаке повздорили). Все "прелести" оформления задержанных и размещения их по камерам так, чтобы друг друга не попереубивали, лежали, разумеется, на мне. За всю ночь присесть и отдохнуть удавалось буквально пару раз, так что к моменту сдачи смены я был совершеннейшим образом измотан, и мечтал лишь о том, чтобы добраться до своей кровати, и вытянуться на ней во весь рост.
Впрочем, сначала я зашел позавтракать в кафе мистера Сабурами - и голод давал о себе знать, и несколько волнительно было - все же раз почтенный трактирщик попал в число подозреваемых, у него запросто могли отозвать лицензию, а лишаться места, где можно сытно и недорого поесть мне вовсе не хотелось. Следовало получить информацию из первых рук: как верно заметил инспектор О`Ларри, в "Цветке вишни" привыкли есть половина констеблей, и, случись что, ходатайство наше о сохранении дела мистера Сабурами вес будет иметь.
По раннему времени в кафе никого еще не было: лишь сам хозяин протирал полотенцем посуду, да его старший сын, тринадцатилетний Хейхотиро, намывал полы шваброй.
- Здравствуйте, Айвен-сан. - вежливо поприветствовал меня владелец, едва я переступил порог. - Вы пришрьи нас арестовать?
- Нет, что Вы, мистер Сабурами. - ответил я. - С чего Вы взяли?
- Вчера заходири О`Рьарьри-домо и Рьаниган-домо, задаварьи вопросы. - печально ответил трактирщик, как всегда путая букву "Л" с буквой "Р" (которую ниппонцы произносят мягко, "рь"). - Я так понярь, что моими пирожными отравирься кто-то из знатных господ. В бырьые времена, у меня на родине, за такое казнирьи и кондитера, и всю его семью.
- Нет-нет, почтенный, вы совершенно напрасно волнуетесь. - поспешил успокоить его я. - Никто от ваших пирожных не умер. Я Вам скажу больше - Вы тут совсем не при чем, и дабы заверить Вас в том, что полиция Дубровлина, как и прежде, относится к вам с наивысшим доверием, я сразу после окончания дежурства направился в "Цветок вишни", дабы заказать у вас завтрак. Несомненно и то, что прочие констебли, из тех, что привыкли делать у вас заказы, посетят вас сегодня или завтра.
- Вы просто возвращаете меня к жизни, констебрь. - мистер Сабурами поклонился мне так, как это принято у них, в Ниппоне, и некоторое напряжение, ранее бывшее на его лице, сменилось облегчением. - Вам как всегда, Айвен-сан? Да? Ну что же, присаживайтесь, прошу Вас, сейчас все будет готово.
Стульев в "Цветке вишни" отродясь не водилось: вместо них, у низких-низких столиков, лежали некие подушечки или пуфики - я даже затрудняюсь как определить эти ниппонские предметы для сидения. Вот располагаться на них не затрудняюсь. Привык.
Удобно усевшись "по турецки" и положив шлем на стол, я дождался, когда владелец кафе принесет мне рис и палочки. Тот не заставил себя долго ждать, и скоро передо мной стояла чашка с рисом и рыбой, лежали палочки, и, к тому же, мистер Сабурами выставил на стол маленькую чашечку, почти блюдце, и небольшой кувшинчик.
- Простите? - удивился я. - Что это? Я не заказывал питья.
- Это саке, наше ниппонское рисовое виски. Мне захотелось отбрьагодарить Вас за добрые известия, Айвен-сан. Не побрезгуйте моим скромным угощением. - ответил владелец кафетерия кланяясь.
Обижать ниппонца мне не хотелось (а откажись я - он и впрямь мог смертельно оскорбиться), да и, положа руку на сердце, ничего дурного в том, чтобы пропустить рюмашечку после тяжелого дежурства я не видел. К тому же, в настоящий момент я не находился при исполнении своих обязанностей, так что и подношением, сиречь взяткой, это ниппонское виски тоже считать было никак нельзя.
- Благодарю Вас, мистер Сабурами. - ответил я. - Полагаю, не будет никакого греха, если я выпью одну рюмку, чтобы снять усталость.
- Вы оказываете мне верьикую честь, Айвен-сан. - поклонился хлебосольный хозяин, присел напротив меня, и налил в чашечку прозрачной жидкости из кувшина.
Меня, честно говоря, эта ниппонская церемонность, когда к тебе постоянно обращаются словно к важному барину, несколько смущает, тем более что мистер Сабурами и постарше меня, но объяснять ему, что не стоит так себя вести имеет примерно такой же смысл, как убеждать кошку не охотится на воробьев. Не поймет. В крови у него это.
Я в виски не разбираюсь, поскольку и не пью его почти никогда, так что судить о достоинствах его ниппонской разновидности не возьмусь: по мне, так обжигает пищевод и шибает в нос сивухой как и любой другой. Но для апетита, надо заметить, это очень даже неплохо, хотя я на него и так, обыкновенно, не жалуюсь.
- А скажите, Айвен-сан, - ниппонец налил мне в чашечку еще саке, чему я возразить никак не мог - рот был забит едой, - что же не так бырьо с моими пирожными, которые я послал иэмото Рьукреции?
- С пирожными было все хорошо. - ответил я, после того, как прожевал и проглотил пищу. - Но ими воспользовался злоумышленник, подложил в них наркотик, через что несколько достойных леди и один репортер впали в беспамятство.
- Ай-я-яй, как нехорошо, как неприятно. - покачал головой почтенный содержатель кафетерия. - Хейхотиро, подойди-ка к нам.
Мальчик немедленно отставил швабру к стене, и поспешил приблизиться.
- Скажи, сын, - обратился к нему мистер Сабурами, - точно ли ты отдавал те пирожные Епифании-тян, а не кому-то еще?
- Да, отец, точно. - мальчик стоял чуть поклонившись, не поднимая глаз. - Я отдал ей посылку из рук в руки. Разве что уже она потом отдала ее той второй, невысокой, монахине, лица которой я не видал, но это мне уже неизвестно.
- И они ничего при тебе не крьарьи в пирожные? - строго спросил его отец.
- Нет, я уже говорил это вчера. Я отдал посылку и ушел сразу же после этого.
- Хорошо, иди.
- Мистер Сабурами, а почему вы говорили с сыном на ирландском, а не на ниппонском? - удивился я.
- Как можно, Айвен-сан? Это бырьо бы вопиющее неуважение к Вам!
Ну что же, ему виднее, конечно. Хотя, может, думал - буду подозревать, что они о чем-то сговариваются.
