Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия
– Ан нет, не будет вам такого счастья, – старик еще раз ухмыльнулся, махнул рукой, и паладина втянуло в круг, после чего свет померк. И звуки погони исчезли.
Яма была сырой и холодной. Не яма даже, каменный мешок, в который поместили Гинтру. Теперь все его так называли, и сам колдун, и его подручные. И славное когда-то прозвище звучало как издевка в их устах. Пленник мог лишь сцепить зубы и молчать. Все что осталось у него – это гордость. Та самая гордость паладина, рыцаря, с которой не расстаться и после смерти. А он еще был жив, еще надеялся на спасение. Вот только оно не торопилось приходить, это самое спасение. О замке чернокнижника никто не знал, а значит, где искать исчезнувшего паладина, никто и не догадывался. Если вообще искали. Дело-то привычное, сгинул воин, ну и земля ему пухом.
Пленник потерял счет дням, неделям, он не понимал, сколько времени находится в этом каменном мешке, во тьме и голоде. Смирился, принял свою участь и готовился умереть, когда его вдруг вынули из ямы и обессиленного поволокли по полу подземелья, сдирая кожу о каменные плиты. Почти в бреду, ослабевший от длительного заточения и измывательства стражников, Гинтра, как в тумане, увидел дверь, куда его и зашвырнули, открыв его же телом. За дверью была комната, скорее – пыточная камера. И посреди нее стоял колдун.
– Готов?
– Похоже, что готов. Сдался.
Колдун взмахнул рукой, рассыпая какой-то порошок; в тот же миг на полу обозначился магический круг, испещренный светящимися символами. Гинтру кинули в центр круга, и чернокнижник начал читать заклинание. Все, что запомнил пленник, так это разрывающую боль, которая выворачивала его наизнанку.
Тело не ощущалось – вернее, ощущалось не так, как всегда. Оно было чужим. В голове стоял оглушающий звон, глаза открыть не представлялось возможным из-за этой всепоглощающей боли.
– Выжил?
– Да куда он денется? Крепкий малый попался. Еще послужит господину.
Голоса. Шум в ушах. Такие громкие. Почему их так отчетливо слышно даже сквозь такой шум? Гинтра попытался коснуться рукой лица и… обмер. Это была не рука. Не его рука. И не его лицо. Презрев звон в голове и боль, пленник раскрыл глаза и распрямившейся пружиной вскочил на ноги. На все четыре. Не понимая, во что верить, а что мерещится, Гинтра понял, что находится в теле большого кота. Нет, он сам стал котом. Черной пантерой. Это было похоже на безумие. Три дня он метался в клетке, в которую был помещен, бросался на прутья, бился об пол. И все же понял – да, теперь он… оборотень. Колдун провел свой черный ритуал и сделал его зверем. Но самое страшное Гинтра узнал гораздо позже – на него было наложено проклятье, которое заставляло полностью подчиняться чернокнижнику.
Гинтра давно потерял счет годам, проведенным в плену у колдуна, исполняя его приказы, убивая людей по мановению руки мерзкого старика. Тех самых людей, которых защищал когда-то от таких мразей-чернокнижников. Это был настоящий ад для бывшего паладина. Не иметь возможности даже умереть. И только слушаться этого мерзавца, убивая без числа.
В то морозное зимнее утро его загнали в скалы. Он бежал и был преследуем охотниками на проклятого оборотня, которых собрал князь, чтобы избавить свои земли от напасти. Охота удалась, его настигли к полудню. Гинтра был рад, что наконец-то сможет умереть.
* * *
– Проклятье снять с тебя смогу, как оклемаюсь. Управлять тобой больше никто не сможет. Но оборотнем ты останешься.
– Снять проклятье? С чего бы это?
– Ты мне жизнь спас.
– Тьфу ты, пропасть, опять за старое.
– Что-то тут не то. Не в волке дело. Скорей уж он проснулся из-за того моего состояния. Знаешь, Гинтра, у меня такое ощущение, что я забыл что-то очень важное, потерял. Пытаюсь ухватить, а там – пустота.
– А ты уверен, что сейчас в своем уме и здравом рассудке?
– Ты это, не перегибай.
– Да ты себя послушай. Вот еще что… может, знаешь, с чего тогда весь этот огонь с молниями посыпался, а потом тропинку как барьером оградили? И ведь незнамо кто всё это сделал.
– Шимы. – Сумеречник понял сразу: только сути стихий могли устроить подобное без зримого присутствия, и почерк точно был их. И только о них подумал, как обрывки воспоминаний пестрыми осколками завертелись в голове, складываясь в единую картину: Тар, пришедшая сказать что-то очень важное, плененный Риз, колдун с могущественным артефактом. Грядущий конец света, если это не остановить.
– Ох, знаешь, Гинтра, я тут вспомнил, куда я шел. Может, через лес решил дорогу срезать, а там какая нечисть цапнула, вот я и впал в безумие и память растерял, поскольку был в бреду. Но это всё неважно. Тут вот какое дело… и если согласишься мне помочь, то все грехи твои искупятся с лихвой.
– О чем ты? – оборотень насторожился.
– Ты мир спасать умеешь? Точнее, многие миры.
Гинтра подавился вдохом. Аш немного посмеялся, но унял веселье, поскольку смешно вовсе не было, и, как смог, рассказал оборотню, в чем суть вопроса и что надо сделать, попутно обрисовывая картину устройства мироздания и значимости межмирья – не подробно, но как сам это понимал. Тот слушал очень внимательно, не перебивая, время от времени округляя в удивлении глаза.
– Вот это точно будет епитимья. И какие у нас шансы на успех?
– Хм, да нет их почти, этих шансов. Влезть в сердце клана дроу и уничтожить артефакт, освободив при этом шимов, – такое не всякой армии удастся. Нас двое, а темных – тысячи.
– Значит, дело безнадежное?
– А то. Это тебе не прогулочки по Проклятому лесу.
– Годится, – расплылся в улыбке Гинтра: дух героизма в нем еще не угас окончательно.
* * *
– Тар, а ты что не подлечила эльфа? Он и помереть мог.
– Сдается мне, если мы еще раз вмешаемся в его душу или тело, то он рассыплется прахом… и ифирина с собой прихватит.
– Не спорьте, я этого кота не зря направил, – вмешался Арк.
– Что ж, остается только ждать.
– А справятся ли эти двое?
– А у тебя есть другой вариант? Или прячешь под полой Пламя Мироздания, ну или на худой конец – Хранителя?
– Да хватит вам, опять за старое взялись.
– Хм, остается лишь надеяться.
– Кто там у нас в ответе за надежду?
– Не надо так на меня смотреть, – возмутилась Сел.
* * *
– И всё же я что-то очень важное забыл.
– Но ты же вспомнил про артефакт и то, что его надо уничтожить. Разве это не самое важное?
– Это-то я вспомнил… но пустота осталась.
– Думается мне, у тебя просто шок. Может, твой волк рождением своим преждевременным что-то вытеснил?
