Джордж Липперт - Девушка на причале
Мерлин снова остановился, позволяя словам повиснуть в воздухе, звенеть с невысказанным напряжением.
Петра медленно прикрыла глаза. Очень тихо она произнесла:
- Если я этого не сделаю…?
Мерлин, видимо, ожидал, что она спросит. И сразу же ответил:
- Тогда есть только один человек на этой земле, кто сможет остановить вас.
- Но у меня есть кинжал, - медленно сказала Петра, поднимая клинок перед глазами, наблюдая, как вечерний свет играет вдоль его почерневшей длины.
Мерлин медленно кивнул с серьезным видом:
- Да, и только вам решать, использовать ли его когда-либо и каким образом.
Петра кивнула, луч света скользнул вдоль края лезвия. Чувство, охватившее ее, одновременно утешало и сводило с ума. Наконец, она опустила кинжал и бросила взгляд через комнату.
Стул Мерлина был пуст. Петра не особенно удивилась.
4
Ее последнее утро в доме Морганштернов выдалось холодным, но солнечным. Углы окна были покрыты инеем, теперь тающим и стекающим на пол, по мере того как солнце нагревало воздух. Петра впервые за несколько месяцев чувствовала себя великолепно. Она достала свое рабочее платье из шкафа, а затем остановилась, глядя на него. Оно было унылое, сшитое из поблекшего коричневого ситца с простыми черными пуговицами. Петра покачала головой, а затем повесила его обратно. Вешалки для одежды загрохотали, когда она отодвинула содержимое шкафа в сторону в поисках чего-то в глубине шкафа. Когда девушка закончила поиски, она держала в руках бледно-желтое платье с перламутровыми пуговицами. Это было ее воскресное платье, хотя прошло много лет, с тех пор как умерла бабушка, по сути, с тех самых пор, как Морганштерны в последний раз посещали церковь. Петра слегка улыбнулась, а затем отнесла его к окну, двигаясь в свете утренних солнечных лучей. С беззаботной легкостью, присущей молодой девушке, она сняла ночную рубашку и скользнула в бледно-желтое платье. Нарядившись, Петра почувствовала себя здоровой и счастливой. Она повернулась, чтобы взглянуть на себя в треснувшее зеркало. Золотые солнечные лучи падали на нее с правой стороны, из-за чего платье практически светилось. Платье было довольно старое и вряд ли модное, но все же оно преобразило девушку. Она была красива. Петра улыбнулась себе в зеркало и вздохнула.
Едва осознавая это, Петра приняла решение. Она так долго пребывала в неопределенности, что забыла какое это простое счастье - совершать какие-либо действия, не оглядываясь назад. Девушка кивнула себе в зеркало, а потом решительно повернулась. Она взялась за старые занавески, висевшие над ее окном, и распахнула их, позволяя солнечному свету залить комнату. Из окна был виден боковой двор, сад, участок леса между домом и озером. Туман поднимался из-за деревьев белой призрачной дымкой, окрашиваясь в золотом утреннем свете. Иней сверкал в траве и на деревьях. Это было странно красиво, несмотря ни на что. Петра спрашивала себя, видела ли она когда-нибудь ферму вот так раньше, такой простой и красивой как теперь. Леса и поля, сад и озеро, даже Древо желания с грудой камней вокруг его корней, ничто не было запятнано уродливостью, которая царила в доме.
Дом был территорией Филлис, и он принадлежал только ей и никому другому.
Остальная часть фермы принадлежала Петре, дедушке Уоррену и памяти о бабушке Петры. Она принадлежала и призраку матери Петры, выросшей здесь в более счастливые времена. Ферма была отличным местом.
Петре будет не хватать его.
Она спустилась по лестнице медленно, задумчиво, Иззи была уже там, сидя за столом, методично окуная ложку в миску простой овсянки.
- Ну наконец-то, - провозгласила Филлис, стоявшая у раковины, и строго окинула Петру стальным взглядом. Петра улыбнулась ей в ответ и села за стол. Филлис моргнула, руки ее были опущены в раковину, красные и в пене до локтей. – Куда это ты так вырядилась, юная леди? На бал у принца? Сегодня мы вообразили себя Золушкой, дорогуша?
Петра покачала головой, пододвигая к себе миску:
- Сегодня такой чудесный день. Я подумала, что было бы неплохо одеться ради такого случая. Я надеюсь, ты не возражаешь.
Филлис долгое время рассматривала Петру, слегка прищурив глаза. В конце концов она решилась оставить ее в покое.
- Одевайся как хочешь. Но помни, что у тебя только одно нарядное платье. Если ты хочешь испортить его, работая в нем, это полностью на твоей совести, хотя, вероятно, расстроит твоего бедного деда.
- Я рада, что ты не возражаешь, мама, - беспечно ответила Петра.
Филлис резко оглянулась на нее снова, нахмурив и приподняв брови одновременно. Она ничего не сказала, хотя, казалось, ей очень хотелось.
Петра явно наслаждалась. Так легко манипулировать этой ужасной женщиной, когда ты действительно понимаешь, что ей нужно. Петра чувствовала напряженный взгляд Филлис, но сделала вид, что не замечает.
Через минуту Петра повернулась к сестре.
- Прогуляемся немного сегодня вечером, Иззи?
- Вряд ли у нее будет время для этого, - вставила Филлис стальным тоном, вернувшись к посуде. - Она уезжает завтра утром на рассвете, если ты помнишь. Ей нужно собрать вещи и выполнить домашние дела, это займет ее на весь день, а потом нужно будет рано ложиться спать, и хватит об этом.
Иззи не отрывала взгляда от овсяных хлопьев. Она равнодушно ковыряла их ложкой.
- Ничего, - радостно откликнулась Петра. – У меня сегодня не так много дел. Я помогу Иззи закончить работу по дому и сложить вещи, так что у нас останется достаточно времени, чтобы немного поиграть после ужина перед сном. В конце концов, мы теперь не скоро увидимся. Правда, Иззи?
Филлис хохотнула:
- Это точно.
Петра взглянула на затылок женщины, прищурив глаза.
- Конечно же, ты будешь нас навещать, - сказала она, обращаясь к Иззи, но все еще не спуская глаз с Филлис. - У нас будет время поиграть и тогда тоже. Это будет весело!
