Юрий Нестеренко - Крылья
Я вспомнила жуткую историю из жизни Йорпа Тнааксена, знаменитого путешественника и исследователя южных земель. Однажды на пути к лагерю его настиг страшный буран, его тйорл выбился из сил, и самому Тнааксену грозила верная гибель. Тогда он взрезал тйорлу живот и забрался внутрь. Тепло внутренностей помогло ему пережить буран и дождаться товарищей, которые отправились его искать, когда непогода стихла. Впервые я прочла эту историю в детстве, когда у меня еще не было Йарре, но и тогда она произвела на меня очень тяжелое впечатление. Тнааксен даже не мог избавить несчастное животное от страданий — он был заинтересован, чтобы тйорл прожил как можно дольше, и тот действительно умер не сразу. Я не осуждала путешественника, понимая, что у него не было другого выхода, но… Я потом несколько дней не могла есть мясо — при взгляде на самые аппетитные куски мне мерещились окровавленные, но все еще живые, пульсирующие внутренности.
И менее всего я ожидала, что сама окажусь в подобной ситуации!
Там были высокие широты, суровые и дикие южные земли, где снег лежит по двенадцать месяцев в году, а здесь привычный умеренный климат и чуть ли не центр Ранайского королевства. Однако, в отличие от Тнааксена, меня никто не собирался искать…
И все же я совершенно не собиралась поступать так с Йарре! Что угодно, только не это!
Однако мысль об этом навела меня на другую идею. Непослушными руками я кое-как расстегнула верхние крючки плаща (не тронув нижние, чтобы ветер не разметал полы). Метель сразу ворвалась под накидку, но я и так Уже промерзла насквозь и почти не заметила этого. Я разделалась с застежкой жакета, отряхнула от снега шерсть Йарре и легла на спину тйорла, плотно прижавшись к нему; теперь наши тела разделяла лишь тонкая ткань рубашки, и я надеялась, что живое тепло его могучего организма согреет меня. Вскоре мне и впрямь стало теплее; одновременно я почувствовала, до чего же меня вымотала эта борьба со стихией; глаза слипались сами собой, невыносимо хотелось спать… Я понимала, что уснуть на морозе — это смертельно опасно, но Йарре все еще куда-то шагал, и размеренные движения его большого тела укачивали, успокаивали, убаюкивали…
И вскоре не осталось уже ни холода, ни ветра, ни снега; я снова оказалась в Йартнаре, и со мной были мама, молодая и веселая, и отчим, живой и здоровый, и Ллуйор, девятилетний мальчик.
— Ты же взрослый, Ллуйор, — сказала я.
— Нет, — ответил он, — это была просто игра, ты что, забыла? Мы играли в принцессу и злодея. Мы же друзья, Эйольта, друзья на всю жизнь!
— А ты не ранен? — обратилась я к отчиму.
— Нет, — ответил он, — тебе это просто приснилось. А теперь ты проснулась, и мы всегда будем вместе.
И они все трое рассмеялись над моей недогадливостью.
— А то, что я не умею летать, мне тоже приснилось? — спросила я с надеждой.
— Конечно, — ответила мама, — ты прекрасно летаешь.
И я расправила крылья, и взмахнула ими, и без всяких усилий поднялась над полом; тогда я тоже засмеялась, сделала круг по комнате и вылетела в окно. Стоял чудесный летний день, всюду цвели большие цветы, похожие на цветы тнуала, только разноцветные; я поднималась все выше и выше, теплый ласковый ветер нес меня над цветущей землей… Никогда в жизни я не испытывала такого полного, всеобъемлющего счастья. Отчим, мама и Ллуйор бежали за мной по земле, и их голоса доносились все слабее, но меня это не беспокоило — я понимала, что налетаюсь и вернусь к ним и мы опять будем вместе.
— Правильно рассуждаете, барышня, — сказал доктор
Ваайне. — А сейчас позвольте представить вам пришельцев со звезд.
Я повернула голову и увидела крылатых аньйо — мужчин и женщин, которые летели сбоку от меня и махали мне руками. Двое подлетели совсем близко и подхватили меня.
— Осторожней, держите! — напутствовала их третья аньйо.
Я хотела ответить, что в этом нет нужды, ибо я и сама прекрасно умею летать, но тут один из пришельцев-мужчин скептически осведомился:
— Да он живой ли?
— Живой, вишь, дышит, — ответил ему один из державших.
— Ну, повезло парню, считай, второй раз родился, — откликнулся другой пришелец.
— Какой парень, глаза протри! — возразили ему неожиданно визгливым голосом. — Девка это!
— Да ну? — удивился тот. — А шпага-то?
— Из благородных, видать, — уважительно предположил еще кто-то.
Я хотела пояснить им, что, согласно ранайским законам, право носить шпагу, помимо дворян и солдат, имеют также королевские чиновники, члены городских магистратур, профессора и студенты королевских университетов, купцы трех высших категорий и ремесленники в ранге не ниже мастера, а также дети всех перечисленных с возраста 13 лет. Под детьми, разумеется, обычно подразумевают сыновей, но в законе это, к счастью, не прописано. Однако я с удивлением обнаружила, что язык мне не повинуется и изо рта вырывается лишь какое-то мычание. Да и вообще, солнечный свет как-то померк, небо, цветущая земля и парящие аньйо исчезли. Осталось лишь ощущение, что меня куда-то несут, и чувство непривычной легкости. Но я чувствовала, что нужно лишь приложить небольшое усилие, чтобы вновь вернуться в летнее небо.
— Кладите сюда, — напутствовал первый из женских голосов. — И снимайте одежду. Сайкре, где спирт?
Я почувствовала, все еще с трудом осознавая, что происходит, как меня кладут на что-то мягкое, стаскивают сапоги, чулки, верхнюю одежду… Потом меня перевернули на живот.
А затем вдруг раздался оглушительный визг.
От этого визга я окончательно проснулась. И поняла, что готова убить визжавшую. Не только потому, что ее голос был на редкость противен, но в первую очередь за то, что она отняла у меня, быть может, самый чудесный сон в моей жизни.
Впрочем, у меня не было сил не только кого-то убить, но даже открыть глаза.
— Фу ты, дура, Сайкре, — произнес после короткой паузы тот же женский голос, что отдавал распоряжения и раньше. — Чего разоралась? Ну крылья, ну и что? Не ее вина, что она такой родилась. Судьба, значит, такая. Тебе бы судьба выпала — и ты бы такой была.
— Господь с вами, хозяйка, экие вы ужасы говорите, — испуганно откликнулась визгливая Сайкре. — Нечистой силы вы не боитесь.
— Цыц, дура! — прикрикнула хозяйка. — Какая нечистая сила? Али не знаешь, что и по церковному, и по мирскому закону крылатые нам теперь равны? Вишь, шпага у ней и деньги, верно, водятся… вон кошель-то тяжелый. Может, графа какого дочка, у них ведь тоже крылатые рождаются. Мы за ней хорошо ухаживать должны. Йашна, Китнайа, не стойте столбом, разотрите ее! А, да что с вас взять, лучше я сама. А вы воду и чистое белье несите.
