Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка
— …Иван-дурак наносит удар… мимо! Второй удар — мимо! — комментатор захлёбывался словами, словно от него зависел успех всего предприятия. — Глазам не верю! Иван бьёт головой… Кощей уворачивается! Да-а, не дружит с головой Ваня! На помощь ему приходит Конан! Они пытаются сделать знаменитую стеночку и раскатать зловещего злодея! Но что это? Кощей достаёт из широких штанин… вирус гриппа аш пять эн один! Шучу, шучу, не волнуйтесь! Нет, но Кощей, в самом деле, что-то достал… Ух!
Бессмертный — великий колдун, маг, чародей, шаман, вуду и прочая, и прочая, до сих пор никак не успевал пустить в дело магию. Согласитесь, трудно отбиваться от наседающих богатырей, делать пассы руками и произносить заклинания, и всё это одновременно! Но, воспользовавшись секундной заминкой в рядах атакующих, он достал из-за пазухи какую-то склянку и хлопнул её оземь. Вспыхнул яркий синий свет, на долю секунды ослепив всех присутствующих. Густые облака голубого тумана скрыли тощую фигуру, и тут произошёл, как бы, маленький взрыв, центром которого был Кощей. Голубой туман практически моментально распространился во все стороны, и всё, чего или кого он коснулся, становилось бледно-синего цвета.
— Ишь, ниндзя выискался! — ожил голос. — Думает, можно от богатырей скрыться, пустив им туману в глаза? Не выйдет, спрут империализма! Уважаемые зрители, посмотрите, как отливает синевой конь Конана! Наверное, съел чего-нибудь… вот синева… и льётся…
Комментатор утих — судя по всему, впал в ступор. И было от чего! Воины, зрители, трава на Ратном поле и прилегающие леса не просто перекрасились в цвет слабой синьки. Они застыли, подобно изваяниям из гипса! Синего гипса. Не было больше слышно лязга оружия и ржания коней, хриплого дыхания воинов и возбуждённых криков болельщиков. На поле воцарилась тишина.
Склянка, разбитая Кощеем, была ни чем иным, как универсальным замораживателем. Эту банку Бессмертный спёр у бога холода Имира в то время, когда… Словом, просто спёр! Она была единственным уцелевшим полезным предметом, который Кощею удалось обнаружить в своём разграбленном замке. И вот, пригодилась!
Кощей радостно ухмыльнулся, глядя на замерших противников. Как удачно! Это сколько же врагов одним махом он сейчас отправит к Смеральде?
— Посчитаем? Головы, как и деньги, счёт любят!
— Перестань! Смеральда обойдётся и без точного подсчёта! Оптом — тоже неплохо!
Дело в том, что Кощей не знал, сколь долго продлится действие замораживателя. Не хватало ещё, увлёкшись подсчётами, обнаружить, что враги снова ожили! Хотя, тут Бессмертный ухмыльнулся, пусть оживают, только тогда уж все сразу. Бестолковые богатыри больше били своих товарищей, чем его, и постоянно мешали один другому. Окажись их всего двое-трое, и тогда Кощею пришлось бы гора-аздо тяжелее!
— Мэджик резистанс сто двадцать! — рявкнул кто-то за спиной Бессмертного.
Кощей оторопело обернулся. Кто-то ещё может говорить? Австралийский абориген, похожий на крупную обезьянку, улыбался, глядя на него. Нехорошо, так, улыбался. Можно сказать, плотоядно даже.
— А ты, почему не замерз? — ничего умнее в данный момент Кощею в голову не пришло.
— Мэджик резистанс сто двадцать! — повторил абориген.
— А-а, я тебя вспомнил! — желтое лицо Бессмертного изобразило неискреннюю улыбку. — Тролль, будь я неладен! Я ж тебя на карнавал звал. И даже имя помню… Грусть, Грызть…
— Грыст! — прорычал тролль-абориген. — Я тебя есть!
Серёга Ложкин недоумённо огляделся. Что случилось? Какая-то холодная волна пронеслась мимо него, а потом все вдруг замерли, превратившись в синих истуканов! Тишина пронзительная — даже жаворонки не поют в небе. А на поле способными двигаться остались только тощий старик, которого все зовут Кощеем, австралийский абориген, да он, Серега.
Кощей, между тем, никак не мог взять в толк, чего хочет тролль.
— Ты у меня есть? Зачем? Ты мне не нужен! А-а, в услужение хочешь?
— Я тебя есть! — повторил абориген и пояснил для особо непонятливых: — Ам, ам! Ты моя обидеть тогда, ты моя обидеть сейчас два раза много!
— Нет, вы посмотрите на него! — патетически указал костлявым пальцем на тролля Кощей. — И чем же я мог тебя обидеть, морда зелёная?
— Тот раз маска снял, веселье брысь! Сейчас драка украл, веселье умер вообще!
— Ну, извини, зелёненький! Придётся тебе повеселиться в другом месте! Я сейчас всех здесь к Смерти в музей отправлю! А если ты ноги в руки не возьмёшь, то и тебя тоже.
Серега никак не мог понять, почему красноглазый старик величает смуглокожего аборигена "зелененьким". Дальтоник, наверное. Парень посмотрел на застывшую картину боя. Воины замерли: кто во время движения, кто готовился бить… Конан застыл на коне, вставшем на дыбы, напоминая памятник Петру Первому. Иван-дурак замер, широко размахнувшись обломком оглобли. Н Губу, видимо, поднимался, держась рукой за ушибленный затылок. Людвиг Железный, наполовину втоптанный в землю, превратился в голубой барельеф. Те, кто спешил на помощь из перелеска, тоже превратились в статуи…
А зрители? Они как? Взгляд Сереги метнулся к шатрам на краю ратного поля. И они тоже застыли! Серёга отыскал глазами Святогора Ивановича и стоящую рядом с ним тоненькую фигурку Вари. Они, как смотрели на бой, так и стояли, окаменев, держась за руки.
"Как Дед Мороз со Снегурочкой! — некстати мелькнуло в голове у Серёги. — А по весне растают!"
— Я тебе растаю! — чувствуя, как бешенство захлёстывает его, прорычал Сергей, и двинулся на Кощея, помахивая колотушкой. Тем более что теперь никто ему путь не загораживал.
— Ты мне чего? — удивился Бессмертный. — А ты кто, вообще? Тоже тролль?
— Я тебе покажу тролля!
— Он тролль нет! — рявкнул Грыст, видимо, уязвлённый сравнением с таким щуплым существом. — Обида три раза — Кощей капец кирдык!
— Но наша дружина так просто не сдается! — ожил вдруг комментатор. — Посмотрите, Гроздь или Гвоздь, не помню, как правильно его величать, пошёл на Кощея с голыми руками! А наш юниор, впервые вышедший на такой серьёзный матч, тактически грамотно обходит противника сбоку. Пока что он нанёс Кощею столько же ударов, сколько и Глист — то есть, ни одного.
— Да, заткнёшься ты или нет! — одновременно закричали Серёга и Кощей. Произошло это так синхронно, словно они долго репетировали перед коллективным воплем. Грыст присоединился к общему "фу", сказав "голос кирдык".
— Ну, и пожалуйста! — рассказчик явно обиделся. — Вот тогда не стану комментировать, как молодой богатырь метится киянкой-самобойкой в Кощея!
— Чего? — успел спросить Бессмертный, повернувшись, и схлопотал киянкой по зубам. Серега, прекрасно помня, что его единственный шанс — неожиданность, воспользовался тем, что противник отвлекся. И от души врезал Кощею!
