Владимир Перемолотов - Талисман власти
— Давно ты тут? — спросил Избор, глядя по сторонам, что бы не случилось неприятностей. Гаврила сделал два длинных глотка и ответил сразу на все вопросы, что вертелись на языках у друзей. Он говорил, словно бредил.
— Не смотри. Нет тут больше никого… Сейчас последнего раздавили… Нас Белоян послал. Сказал, что вы тут должны оказаться либо вчера ночью, либо сегодня утром… Мы торопились, но успели только к полудню, а тут вот….
Он мрачно посмотрел на расставленные вдоль стены бочки.
— Мы их не ждали, но и они нас, видать, тоже… Схлестнулись…. Вот я один и остался….
Он замолчал, заново переживая схватку, в которой погибли его люди. Не решаясь прервать эти воспоминания Избор кивнул Исину и они открыли другую бочку — все одно пить пиво кроме них тут было некому. Не пропадать же добру.
Гаврила допил пиво и теперь неподвижно сидел, уставившись в землю. Избор вынул из его руки пустую кружку и вставил полную.
— Зачем ехал-то?
Гаврила встрепенулся, поднял голову.
— За талисманом… Белоян приказал в Киев отвести.
Избор допил кружку и бросил ее на землю. Черепки брызнули во все стороны.
— А чего тогда сидим? Поехали!
— Лошади, — напомнил хозяйственный Исин. — Хватит ногами землю мерить.
— Найдем. Сейчас весь город наш.
Тень от сгоревших ворот не переползла еще и на шаг, как они оставили весь. Теперь это был мир скорби, мир мертвецов, засыпаемый горячим пеплом, а их дело тащило их на восход, к живым людям. Отыскивая уцелевших жителей, они проехали до конца веси и выехали с другой стороны Фофаново через целые и не тронутые ни огнем, ни врагом ворота, которые сами и открыли.
Они проскакали с десяток поприщ, когда перед ними вздыбился крутой холм, поросший лесом. Избор направил коня вверх, что бы оглядеться и понять куда двигаться. Не натруженные кони взлетели веерх по склону и остановились. С холма открывалось зрелище удивительной красоты.
— Да-а-а широка Русь! — горько вздохнул Гаврила. — Чем хочешь ее измеряй, хоть шагами, хоть поприщами.
Никто не возразил. С этого холма взгляд достигал далеко. Через гряду холмов, что тянулась на восход, через лес, что густел там, где землю покрывал бело-зеленый березовый ковер, то светлел в тех местах, где березы сменяли рыже-зеленые сосны. Небо, что висело над ними, над Русью, сияло золотом и лазурью, а там где оно смыкалось с землей то ли был, то ли чудился какой-то городок с бревенчатыми башнями, стенами и прочей ерундой.
— Стоять бы тут и никуда не ехать, — сказал Гаврила, чувствуя как истерзанная душа наполняется спокойствием. — Век бы любовался.
Исин, чаще других оглядывающийся назад мрачно сказал.
— Много намерял. Ты оглянись.
Масленников поверну голову. За их спинами стоял тот же лес, висело небо, но оно уже было другим. Виднокрай застилал тяжелый дым. Фофаново еще горело, и некому было потушить этот огонь. Весь уже давно скрыли деревья, и с холма совсем не чувствовался запах гари, но каждый из них, помнил, как пахнет горелое человеческое мясо.
— Как-то не правильно все это… — сказал Исин — Неправильно!
— Неправильно то, что ты плавать не умеешь, а вот все остальное — нормально, — рассудительно сказал Избор.
— Не все. Не по богатырски это… Словно мы от беды бежим…
Хазарин развернулся и стал смотреть на дым за спиной. Он не стал гуще, но и не стал прозрачнее.
— Мы там были и теперь там беда.
Он повернулся и показал вперед, на бескрайние просторы перед ними.
— Мы там будем, и там случится то же самое. Мы везем беду с собой.
Гаврила вздохнул еще раз, сбрасывая с себя расслабляющую власть красоты, вспомнил людей, что еще сегодня были живы, и ответил.
— Мы везем с собой счастье и удачу для всей Руси.
Исин недовольно поморщился. Его не поняли.
— Я хочу сказать, что богатырям надо ехать навстречу беде, а не от нее.
— А мы и едем на встречу, — сказал Избор. — Ты, что думаешь уже все кончилось? Все еще впереди. Все еще даже не начиналось…
Он сказал это так спокойно. Что Исин понял, что воевода никого не хочет пугать, и что все действительно будет так, как он сказал.
— А уж если о бедах говорить, — добавил Гаврила, — то кому-то конечно, придется плохо.
— Вот! Так ведь и я об этом!
Хазарин обрадовался, что наконец-то до друзей дошло то, что он хотел сказать.
— Может, тебе легче станет, если я скажу, что нам придется хуже всех? Других-то только задевает, а бьют-то по нам…
Его поняли, но не до конце и Исин еще раз попытался объяснить, что томит его душу.
— Нам проще. Мы-то хоть знаем, за что страдаем, а эти… Может, спрячем его где-нибудь, что бы никто не нашел?
— Ты про Кащееву смерть слыхал? — вопросом на вопрос ответил Гаврила.
Исин выпрямился в седле, и Избору показалось, что он готов выслушать все истории о схватках киевских богатырей с Кащеем, но тот только ответил.
— Про иглу в яйце? Конечно.
— Он вот ее то же прячет, а сколько богатырей за ней гоняется? Правда, она как утопленник — рано или поздно обязательно всплывает. А уж тогда…
Избор кивнул. Все было так, как говорил Гаврила. Как ни прячь, а если есть интерес, то будут искать и тут уж кому-нибудь обязательно повезет. Исин поскреб голову.
— А если мы его прямо в ковчежце в землю зароем? Никто ничего не узнает…
— А сами зарежемся? — весело спросил Избор.
— Ну, можно, наверное, и без этого…
Гаврила тоже засмеялся.
— Ты, я смотрю, всего на сто лет вперед думаешь. Ковчежец ржа разъест, а без ковчежца его любой маг, любой волхв отыщет. А Русь-то она не на сто лет собирается. Так что сам понимаешь.
Гаврила вздохнул еще раз, словно прощался с чем-то.
— Так что сам понимаешь. Да и не нашего ума это дело — талисманы прятать. Пусть об этом у Белояна да у князя Владимира голова болит. Сказано привезти — привезем…
— А скажут зарыть? — ехидно спросил хазарин. — А?
— Не скажут, — спокойно ответил Масленников. Пока они препирались, Избор спокойно рассматривал лес вокруг. Он не ждал неожиданностей, но готовился к ним. Сперва ухо уловило еле слышный скрип колес, а потом он увидел и сам повозки.
— Люди, — сказал он.
Гаврила повернулся. Это слово требовало внимания. От людей могли быть неприятности.
— Где?
— Опять? — сорвалось с языка у Исина. — Слишком уж быстро…
— Чего это «быстро»? — невозмутимо отозвался Избор. — Они еще далеко.
С вершины холма виделось, как в одном месте березы расступились, давая место желтой от одуванчиков поляне. Через нее не спеша, катились несколько укрытых рогожами повозок. Ими правили одетые в цветные халаты люди. Они их то ли не заметили, то ли не сочли опасными и телеги двинулись дальше.
