Маргарет Уэйс - Проклятие мертвых Богов
— Верно, это Кэм, — со вздохом подтвердил шериф. — Чтоб его швырнуло в Бездну и выкинуло обратно!
— Мне очень жаль, — сказал Паслен. — У него такая открытая улыбка. Наверное, он был хорошим парнем.
— Да, так и есть, — мрачно сказал шериф, — то есть так и было. А что скажешь ты, брат? Можешь подтвердить слова кендера?
— Если Паслен говорит, что он один из Возлюбленных, я верю ему на слово, — ответил Рис.
— А что скажет Атта? — спросил Герард.
Все трое посмотрели на собаку и увидели, что та стоит рядом с Рисом, напрягшись, и не сводит глаз с рыжеволосого стражника, который смеется и болтает с двумя девушками. В горле Атты клокотало тихое рычание, губа подергивалась, обнажая клыки.
— Она согласна с Пасленом, — сказал Рис.
Герард взорвался:
— Прости меня, брат, но ты хочешь, чтобы я поверил слову кендера и реакции собаки. Мне было бы легче, если бы я услышал твое мнение. Я знаю юного Кэма, знаю его родителей. Они хорошие люди. Если я собираюсь ловить его, то должен быть уверен, что он один из Возлюбленных.
Рис стоял не двигаясь.
— Я уверен не настолько, насколько мне хотелось бы, шериф. А в чем состоит западня, которую мы собираемся устроить?
Герард не ответил. Вместо этого махнул рукой в сторону двух болтающих и смеющихся вместе с Кэмом девушек.
— Не исключено, что он договорится о свидании с одной из них на ближайший вечер, брат.
Рис немного поколебался, затем сказал:
— Уведите Атту. Если она увидит меня рядом с Возлюбленным, то может накинуться на него. Ждите в гостинице.
Когда собака скрылась из виду, Рис перехватил поудобнее посох и подошел к лестнице. Он знал, что ему нужно искать. Ни Паслен, ни Атта до сих пор не ошибались. Он подошел к молодому человеку как раз в тот миг, когда и он, и девушки снова засмеялись.
Видя приближающегося Риса, Кэм позабыл о флирте и вернулся к своим обязанностям.
— Добрый день, брат, — сказал он, ободряюще улыбаясь. — Какие у тебя дела наверху?
Рис посмотрел прямо в зеленые глаза юноши.
Он не увидел в них света, только тени, тени неосуществленных надежд, тени будущего, которое никогда уже не наступит.
— Тебе нехорошо, брат? — спросил Кэм, подхватывая Риса под руку. — У тебя нездоровый вид. Присядь здесь, в тени, отдохни. Я могу сбегать за водой…
— Спасибо тебе, но это лишнее, — отказался Рис. — Я просто посижу минутку.
Несколько продавцов, желающих извлечь выгоду из постоянного хождения народа вверх-вниз, устроили свои прилавки прямо у подножия валлина. Здесь же торговал мясными пирогами и предприимчивый пекарь, который поставил столики и скамейки, чтобы привлечь побольше покупателей. Две молодые девушки, с которыми болтал Кэм, вроде бы торговали со своего прилавка лентами, хотя в данный момент они больше хихикали, чем занимались делом.
— Располагайся, брат, — сказал Кэм и вернулся к прерванному разговору с девицами.
Не обращая внимания на взгляды и жесты продавца пирогов, который не любил, когда люди сидели за его столами просто так, ничего не покупая, Рис опустился на одну из скамей и прислушался к разговору Кэма и девушек. Ему не пришлось слушать долго. Одна из них согласилась встретиться с Кэмом этим же вечером.
Рис поднялся и пошел прочь, к огромной радости пирожника, который заспешил к скамье, где только что сидел оборванный монах, и принялся демонстративно вытирать ее.
Глава 6
Рис обнаружил Паслена и Герарда рядом с гостиницей в компании двух незнакомцев — мужчины и женщины.
— Что скажешь, брат? — спросил Герард.
Рису не нужно было ничего отвечать. Герард понял по выражению его лица, что новости скверные. Он выругался и сердито взбил облако пыли носком сапога.
— Молодой человек условился о встрече с одной из девушек через час после заката в месте, называемом Каменным Часовым, — сообщил монах.
— Мы обсудим дело позже. Ты забыл, что я с нетерпением жду, когда ты представишь нас, шериф, — произнесла женщина.
— Госпожа Дженна, Глава Конклава Магов, — сказал Герард, — а этот господин — Доминик Кормчий, Праведный Воин Кири-Джолита. Брат Рис Каменотес, бывший монах Маджере.
— Бывший монах? — повторила госпожа Дженна, удивленно подняв бровь.
Даже будучи в преклонных годах, Дженна все еще оставалась привлекательной и легко могла очаровать кого угодно. У нее были большие сияющие глаза, и мелкие морщинки вокруг, казалось, блекли в их свете. На ней оказалось алое бархатное платье, отделанное золотыми и серебряными нитями; драгоценные камни сверкали на пальцах; шею украшала тонкая изумрудная пластина на золотой цепочке; сумочка, подвязанная к поясу, была сшита из тончайшей кожи и расписана удивительными цветами и животными. Госпожа Дженна была не только одной из самых могущественных чародеек Ансалона, но еще и одной из самых богатых.
— Никогда раньше не видела бывшего монаха Маджере, — продолжала она высокомерно. — Ты должен объяснить, почему твоя ряса неподобающего зеленого цвета.
Рис поклонился, но ничего не ответил.
— Брат Каменотес снискал благосклонность Зебоим, — пояснил Герард.
— Судя по всему, не слишком большую, — заметила госпожа Дженна, с удивлением разглядывая сине-зеленую рясу монаха.
— Тебе повезло, что Зебоим одарила тебя благосклонным взглядом, брат. — Доминик Кормчий шагнул вперед, протягивая руку. — Гораздо лучше, когда Морская Ведьма на твоей стороне, чем против тебя, мой народ хорошо это знает.
Доминику не было нужды говорить, что именно он имеет в виду. Его прозвание, Кормчий, так же как и угольно-черная кожа, выдавало в нем эрготианца, представителя народа кораблестроителей и моряков, которые жили на острове Эргот к западу от Ансалона. Жизнь обитателей острова полностью зависела от моря, поэтому эрготианцы возводили Зебоим многочисленные Храмы и входили в число самых ревностных ее служителей. Так и получилось, что даже Праведный Воин Кири-Джолита, Бога Света, будучи эрготианцем, мог поклоняться и темной, своенравной Богине Моря, не чувствуя в этом ничего противоестественного.
Рис слышал о рыцарях Кири-Джолита, Бога Праведных Войн, хотя никогда не видел их раньше. Доминик выглядел лет на тридцать пять. Он был высоким, мускулистым, с приятными чертами лица, но казался суровым и неприступным, словно постоянно размышлял о серьезности жизни. Он был в бело-коричневом плаще с нашитой на него бизоньей головой, символом Кири-Джолита, а под плащом у него была надета блестящая кольчуга. Черные волосы он заплетал в косу, спускающуюся за спину, как того требовали традиции его народа. Праведный Воин носил длинный меч, священное оружие своего Бога, и ножны, висящие у него на поясе, были испещрены священными символами. Доминик все время держал руку на эфесе. По этому и еще некоторым признакам (например, по возгласу Паслена) Рис заключил, что меч должен быть священным артефактом, благословленным его Богом.
