Мелани Джексон - Повелитель
А не лучше ли остановиться? Ник действительно не хотел поставить себя в неловкое положение. Или Зи. Или их обоих. Под этой джинсовой юбкой голые ноги? Конечно нет! Ведь сейчас зима. Вероятно, на ней плотные бриджи.
— Мне нравится эта песня про дождь. И остальные тоже, — призналась Зи. — Спой еще одну, — попросила она, прижимаясь к нему сильнее.
Ник мысленно взмолился, надеясь, что ему удастся контролировать чувства и свои напрягшиеся мышцы, готовые подтвердить самым неприкрытым образом, что она ему действительно очень нравится. Он полагал, что попытка вспомнить слова песен сродни размышлениям о бейсболе, которые заставляли события длиться дольше. «Перестань об этом не только думать, но и мечтать!» — приказал он себе.
Отчаянно желая, чтобы что-то отвлекло его внимание от Зи, он начал петь любимую песню его друзей из колледжа, которая называлась «Положи еловое бревно, дядя Джон». Сочинил ее П. Д. Кв. Бах. Попытка спеть один за другим все четыре куплета мадригала не увенчалась успехом, но все-таки удалось сделать то, с чем не справился бейсбол. Зи засмеялась и подняла голову.
— Не знаю, что в тебе особенного, Ник, — улыбнулась она, завораживающе глядя на него, — но ты мне очень нравишься. Я бы подумала, что ты мой рождественский подарок, но ведь эльф не принес тебя мне. А может, это Санта вызвал бурю?…
Ник замялся и перестал танцевать. Он проваливался в ее бездонные глаза, чувствуя, что у него подкашиваются ноги.
— Я почти уверен, что непогода — это не случайность, — произнес он. — Иногда судьба действует таинственными способами. Возможно, ты права: Санта вызвал бурю.
— Люблю таинственность. А еще люблю… — Зи встала на носки, приближая свои губы к губам Ника. Ее глаза спрашивал и, этого ли он хочет.
— О да! — прошептал он, наклоняя свое лицо к ее лицу, позволяя их губам встретиться, ожидая с замиранием сердца этого момента.
Когда они целовались, Ник ощущал, что он обнимает Зи, а Зи обнимает его. Слегка опьяненные, они прижимались друг к другу все сильнее. Но Ник этого не замечал. Его мир сузился до его и ее губ и до дикой, ослепляющей сладости, возникшей между ними.
Это был самый прекрасный поцелуй за всю его жизнь. Ник чувствовал себя, как при своем первом поцелуе, и понимал, что он конченый человек.
«Скажи это себе», — внезапно вмешался голос.
— О нет, — прошептал Ник и мысленно добавил: «Оставь меня в покое, пожалуйста!»
— Нет? — Зи слегка отстранилась, ее глаза широко раскрылись, ресницы дрогнули.
— Я хотел сказать: да! — поспешно поправил он себя и попытался поцеловать ее еще раз.
Он бы этого не сделал, если бы поцелуй нельзя было повторить.
Это сработало, как по волшебству. Налицо были все признаки влюбленности: потные руки, быстро бьющееся сердце, неровное дыхание, резкое снижение остроты ума, страстное желание, чтобы прекрасный момент длился вечно.
Ведь это замечательно, не так ли? Люди молятся о счастливой любви и всю жизнь ее ищут. Не было причины о чем-то беспокоиться.
«Что ж, — раздался раздражающий Ника голос, но теперь в нем не слышалось упрека. — Беспокоиться следует лишь об одном. Девушка из очень странной семьи, которая совершенно отличается от типичного американского семейства. Но не все сразу, правильно? А позже, если появится такая возможность, тебе захочется узнать больше о злом человеке в магазине».
«Ты хуже холодного душа. Уйди, умоляю тебя!» — мысленно попросил Ник.
«Хорошо! Извини. Вернусь позже».
Мысли Ника мгновенно вернулись к настоящему, когда Зи стала спокойно расстегивать свою кофту. Ник подумал, что все происходит слишком быстро. Но вид изящных пальцев, скользящих по пуговицам цвета слоновой кости и расстегивающих их, невероятно очаровал его.
— Дети… — прошептал он, пока еще мог говорить.
— Они не проснутся, — уверила его Зи и сняла простой белый хлопковый лифчик, оказавшийся сразу под кофтой.
Ник кивнул. У него пересохло во рту. Ее кожа была нежной, безупречной, золотой, как рассвет. Плечи Зи были мягкими и покатыми. Ее груди были маленькими, но совершенными, а талия — тонкой. Он заметил лишь один изъян — две маленькие изогнутые отметины на ее боках. Возможно, это были шрамы или татуировки. Отметины выходили из подмышек и тянулись вниз примерно на восемь дюймов.
— Ник! — ласково позвала Зи, протягивая к нему руки.
Будто находясь в трансе, Ник кивнул и стянул свитер. С брюками пришлось возиться дольше, сначала надо было снять туфли, затем осторожно расстегнуть змейку. Срывая с себя просторные брюки, он обнаружил сильное напряжение, которое ткань еле сдерживала. И как он этого не заметил? Зи подошла ближе.
Ник медленно протянул руку и дотронулся до ее смуглой щеки. Зи вздрогнула. Легкая дрожь прошла по его напряженным мускулистым рукам. Ощущение было острое и сладостное одновременно; ничего подобного он никогда раньше не чувствовал.
Ник изучал Зи медленно и нежно, позволяя своим рукам путешествовать, как им вздумается. С длинной гладкой шеи девушки рука скользнула к ее совершенным грудям, задев по пути изящное ожерелье и амулет. Руки Ника не были ни огрубевшими, ни загорелыми, но они казались такими на фоне ее тела — настолько прекрасной была кожа Зи. Вид собственных темных пальцев на золотистой коже возбуждал Ника, как и глубокий вздох Зи — особенно когда ее глаза с трепетом закрылись, а светловолосая головка откинулась назад, прочерчивая линию шеи и делая ключицы выпуклыми. В рождественском воздухе стоял слабый запах горячего шоколада и мускуса.
Он нежно погладил ее груди, и она снова вздрогнула. По рукам Ника вновь прошли маленькие волны удовольствия, вызывая напряжение в груди. Ник никак не мог поверить, что Зи — настоящая, живая, обнаженная — здесь, в его объятиях. Все происходило как в сказке, и вдруг Ник осознал, что для него не было ничего важнее в жизни. Он испытывал желания, но какие именно, он не мог сказать. Но это точно были не страстные желания физического обладания.
Его глаза совершили путь вниз. Волосы там были золотистыми, они скрывали трепетную тайну и одновременно укапывали на нее. Тайну, которую он хотел разгадать больше, чем сделать следующий вдох.
Ник опустился на колени и на минуту прижался лицом к ее животу, чувствуя, как мышцы пружинят под его щекой. Ведомый инстинктом, подсказывающим, что надо действовать медленно и нежно, Ник протянул руку и ласково попросил Зи раскрыться. Он ласкал и гладил любимую, чувствуя ее дрожь, и ему казалось, будто дрожал он сам. Он не хотел спешить — они вот-вот станут близки, и это было неизбежно. Ник застонал. Собственное возбуждение убивало его, заставляло забывать о дыхании. У Ника кружилась голова, но он старался не торопить самый восхитительный момент своей жизни.
