Дэвид Ферринг - Клинок войны
Тем не менее, они с Кристен выбрались из обреченного святилища, в то время как все остальные, кто там находился, погибли. Он не мог отрицать, что какая-то нечеловеческая сущность помогла ему выжить, провела невредимым сквозь пламя.
Кто спас его, Кровавый бог? А потом забрал жизнь Кристен в уплату за помощь?
Этого Конраду никогда не узнать наверняка, да он и не хотел об этом думать, ни сейчас, ни позже.
Надо выбираться из Альтдорфа. Петля затягивалась все туже и неумолимо тащила его в середину, где наверняка ждал главный враг. Поэтому надо исчезнуть из столицы.
Он полагал, что сумеет покинуть город без особых сложностей, хотя не помешало бы прихватить из дома Цунтермайна что-нибудь ценное – хотя на тот момент для него в особняке колдуна существовала единственная драгоценность.
Несколько месяцев он ошибочно полагал, что Кристен умерла; теперь это стало правдой.
Когда он уходил из города, тенью в ночи обходя часовых, Конрад знал, что вернется.
ГЛАВА 7
Он мог отправиться куда угодно, в любое место в Империи или за ее границами, – но ничто его не манило, никуда не хотелось.
Единственное, что он умел, – это воевать. Он мог податься в наемники в любой земле Известного Мира. Где-то всегда ждали войны; где-то всегда сражались, убивали и разрушали. Он мог вернуться в Кислев, снова вступить в битву против теснящих с Северных Пустошей захватчиков. По крайней мере, на поле боя он всегда знал, кто враг, – в отличие от Альтдорфа. В столице придворные Карла-Франца могли оказаться приверженцами Слаанеша, в то время как личной гвардией Императора командовали адепты Хаоса.
Конрад хотел оставить Альтдорф, его предательства и интриги как можно дальше за спиной, но часть его сердца затерялась в имперской столице.
Воспоминание об Элиссе, о том кратком миге, когда их взгляды встретились и его унесло бурным течением, не оставляло Конрада. Девушка являлась частью его жизни так долго, что было невозможно стереть ее из памяти. Даже в те годы, когда он считал ее погибшей, Элисса не покидала его мыслей. А теперь, когда он точно знал, что она жива, Конрад все чаще думал о ней.
Сейчас он вернулся к тому состоянию, в котором жил до встречи с Элиссой. Сейчас, как и тогда, все его имущество заключалось в одежде и одном ноже, но большего ему и не требовалось.
Кристен умерла, умерла у него на руках, и Конрад пытался смириться с мыслью о том, что Элисса, вероятно, тоже потеряна для него. Возможно, она еще дышит, но ее душу давно поймали в силки. Если Кристен обратили всего за несколько месяцев, то Элисса уж наверняка вступила в ряды Хаоса за те годы, что провела в плену. Она не смогла бы провести в плену у Черепа так долго и не попасть под его порочное влияние. Наверняка она стала его наложницей и союзницей, таким же созданием Хаоса, как и он.
Для Кристен все закончилось; но для Элиссы – нет.
И Конрад ничего не мог сделать, кроме как попытаться забыть ее – что будет труднее всего.
Он пришел в Альтдорф по следам Серебряного Глаза и таинственного щита, которым владел скейвен; но после гибели господина крысиный воин, скорее всего, покинул туннели под столицей. Заговор по замене Императора двойником, вероятно, умер вместе с Гаксаром.
После побега из имперской столицы Конрад направился на юг через Рейкваладский лес, напоминающий ему лесистые земли, где он жил в юности. И первые дни Конрад будто окунулся в то время: кормился тем, что попадалось в ловушки.
В лесах водилось много живности – это служило неоспоримым знаком того, что в окрестностях не много мутировавших хищников. Большинство птиц и животных не относились к падальщикам, доедающим остатки после того, как зверолюди натешатся с добычей.
Лес Теней выглядел гораздо старше, он был полон древних деревьев, многие из которых прогнили и обросли плесенью. В свое время Конрад принимал всепроникающую вонь тления как должное, поскольку не знал другой жизни. Теперь же он понимал, что гнилыми и искореженным деревья сделал не возраст – их коснулся Хаос. В Остланде в лесах все еще обитали различные племена зверолюдей – потомки армий, принявших участие в великом вторжении Хаоса двести лет назад. И леса по-прежнему несли на себе отпечаток проклятия.
Подобные места встречались во всем мире, но здесь, вблизи от столицы, их было меньше. В юности дар предвидения не раз спасал Конрада от встречи со зверолюдьми. Но даже без помощи дара в этом лесу он чувствовал себя в большей безопасности, чем в родной долине. Вокруг возвышались здоровые, крепкие деревья, и они не вызывали у него страха. В Лесу Теней ряды стволов часто выглядели неприступными стенами, не дающими прохода захватчикам, или будто выстраивались в лабиринт и устраивали ловушку забредшим в лес путникам.
Зима уже стояла на пороге, и Конрад не собирался задерживаться в лесу дольше, чем необходимо. Без лошади ему не удастся уйти далеко, что означало, что ему придется остановиться в первой же придорожной деревне; только ему нечем заплатить за ночлег на постоялом дворе.
Деревня ему попалась больше той, где он вырос, и располагалась она на перекрестке дорог. Знак на обочине указывал, что один тракт ведет из города-государства Карробург в Грюнбург, по другому Конрад пришел из Альтдорфа, а добраться по нему можно до Богенхавена. Трактир занимал самый большой дом в деревне и являлся по совместительству почтовым двором. Над входом болталась вывеска «Серый горностай» с нарисованным зверьком.
Придется что-нибудь обменять. Конрад уже успел пожалеть, что при нем нет лука и колчана с десятком стрел, но все же сумел загнать в силки оленя. Он выпустил из туши кровь, освежевал, закинул на плечи и направился в деревню.
По дороге он вспоминал, как попал в Ферланген. Он нес на продажу зайца, а в результате его приговорили к смерти за браконьерство. Приговор вынес барон Отто Крейшмер, за кого прочили замуж Элиссу.
Крейшмер и Элисса – еще одна нить опутавшей его паутины.
Его спас Вольф – он сражался с бароном и убил его из-за каких-то денег, которые Крейшмер обманом выманил у него.
Вольф и Крейшмер – еще нить…
На сей раз Конрад сумеет постоять за себя. Он больше не тот перепуганный юноша, каким был пять с половиной лет назад.
Никто не посмеет обвинить его в браконьерстве, а если посмеет, ему лучше приготовиться отстаивать обвинение с оружием в руках. Как бы то ни было, Конрад держался начеку; вот почему он вошел в деревню после наступления темноты, вот почему спрятал добычу за штабелем из бочек на заднем дворе «Серого горностая» и вот почему незаметно протиснулся в трактир через заднюю дверь.
На кухне у очага стоял мальчик и поворачивал вертел с насаженным на него поросенком. Неподалеку мужчина жевал кусок мяса; он задрал ноги на стол и откинулся на спинку стула, так что тот стоял на двух ножках. Ни один из них не заметил появления Конрада, когда он неслышно прикрыл дверь и медленно подкрался сзади. Но вдруг мужчина повернулся. Он увидел незваного гостя, от неожиданности потерял равновесие и свалился на пол. Лежа на спине, он потянулся к рукояти меча. На ней красовалась имперская корона.
