Оксана Демченко - NZ
— Ты читаешь мысли?
— Я улучшенный клон улучшенного… — она грустно улыбнулась, — и так далее. Конечно, ведь ты не создала правило приватности сознания. Хорошо хоть, морф о тебе заботится с недавних пор, иначе допрос оказался бы полезен для империи. Пей водичку. Давай, за добрую Гюль.
— Гос-споди, — просипела я, — это что я о тебе думала, ты — целиком читала?
— Нас многие полагают совершенными… выродками, — поморщилась Гюль. — Я знаю, я вообще хорошо читаю, даже через правила приватности. Я говорила тебе: на мне была охрана бож… бывшего моего. Он и избавился от меня, как я теперь понимаю, осознанно. Я бы отследила нового члена прайда, меня не обмануть сходством. И вот я что скажу: очень редко думают, как ты. Про меня, а не про всех «не таких». Универсум большой, просторный. Нет понимания — нет общения, вот закон. Неписаный, но соблюдаемый. Одни живут прайдами и забыли, что такое дети, другие при зачатии ребенка поедают партнера и побоку вся разумность. Третьи вон — вскармливают от своего мозга. Разные. Не понимаем друг друга. Ненавидим иногда. Презираем часто, отворачиваемся каждый день. Терпимость, вот название. Закон даже. Ты смотришь — и нет у тебя общего мнения о таких, только об одном, кто перед тобой. Это хорошо. Это и должно быть у настоящего служащего габа. — Она вздохнула и подперла кулаком заплаканное лицо. Нос распух, глаза щелочками. Правда, проняло. — Терпимость, это когда отворачиваются. Гадкий закон. Лживый.
— Давно я…
— Нет. Час, наверное, — захлопала она ресницами. — Тебя лечили, хотели передержать в отдыхе сутки. Потом пришел габрал, — Гюль брезгливо оттопырила верхнюю губу и поправила ткань платья, скосив взгляд в сторону, — и велел будить. Опять допрос.
— Габрал, — тупо повторила я.
В сознании сам собой возник такой бравый американский капрал из тупых фильмов. С глазами навыкат, фигурой и мордой Кинг-Конга, воплем: «Кто здесь прав, жирные задницы, вашу мать?». Я посмотрела туда, куда посоветовала Гюль. Увидела минотавра — ну, то есть габрала. Он был куда внушительнее любого кино-жутя… И я спешно порылась в инструкциях.
«Служба безопасности габ-портов набирается из числа рас области неприсоединенных. Живучесть свыше сорока единиц по осреднённой шкале. Силовые параметры…»
— Габрал Рыг, — прорычал минотавр. — Мне нужно знать, что произошло на допросе. Мы ожидали, что это будет бесполезно для империи и безопасно для габбера. Но оказались правы лишь в первой части. Так я думал час назад. Сейчас и это под сомнением. Что видела, габбер Сима?
Я вцепилась в плед, чтобы снова не провалиться в темное и пустое отчаяние. Габрал выпятил титаническую челюсть.
— Живучесть сорок — это много? — спросила я.
— Оторванную конечность выращиваю в полчаса, — буркнул он. Покосился на Гюль. — Проще, чем находиться в помещение с этим… Что еще? Не тяни трипса за хвост.
— У имперских тэев живучесть ниже?
— Двадцать по нашей оценке, я беру именно ранг тэй, там много вариантов, в общем — от восемнадцати до тридцати одного у тор тэев. У тебя живучесть — пять, немного подросла с трешки после присвоения статуса, у этого, — он нехотя кивнул на Гюль, — тридцать семь.
— Сорок один в режиме прайда, — уперлась Гюль.
— Молчать, — взвыл габрал.
— Альг ведь мог выжить?
— Мог, в теории. Если теперь он в шлаке, вопрос не имеет смысла, оттуда нет выхода. Транслируй, — велел габрал.
Я скрипнула зубами, Гюль громко сказала «животное», габрал хмыкнул и уставился мне в зрачки. Пришлось вспоминать все, хотя проще было бы умереть, с моей-то ничтожной живучестью… Кажется, я опять кричала. Гюль меня облила водой, отпустило.
— Именно шлак, плохо, — выдавил габрал. Жестом выставил Гюль за дверь. Она показала фигу — у меня в голове отрыла жест? И осталась сидеть. Рыг выпятил челюсть еще страшнее, но стерпел. — Альг сам связался с нами два цикла назад. В предельно закрытом режиме, мы долго не знали, что работаем именно с ним. Речь шла о возможном нарушении стабильности сил универсума. Этот сейф не должен был достичь места назначения с содержимым. Все шло штатно, но империя досрочно уволила габрехта, прикрывая свою игру. Мы не успели допросить, он уже за барьером, в зоне вашего неприкасаемого детсада, — скривился Рыг. — Сейф вскрыли до нас. Альг вроде бы один и успел сообразить, кто в игре. Мы два дня назад строго рекомендовали ему уходить в габ-центр. Он предпочел догнать тот корабль и уничтожить содержимое. Это все. Каждый выбирает сам. Я бы тоже довёл дело.
— Что такое шлак?
— Разберёшься. — Габрал встал, неодобрительно потрогал близкий при его росте потолок и ссутулился. — Ты в отпуске до выздоровления. Советую старательно забыть лишнее. Прекратить бессмысленные страдания. Избавиться от нахлебников.
Гюль уже привычно фыркнула — вероятно, так она реагирует на любые слова габрала. У меня на спине вздыбился морф. Вот уж кто не считал себя нахлебником!
Сверхсекретный минотавр отбыл в свой хренов лабиринт. Мы остались одни. Я всхлипнула. Гюль поддержала. Рассекреченный морф обнял нас и тоже дрожал. Сочувствовал…
История четвертая
Кое-что о чудесах
Худший день закончился слезно и мрачно. Паршивее всего то, что следующий за ним не стал лучше, я проснулась и сразу это поняла. Как будто в мире что-то хряпнуло — и по нему пошла трещина. Сколько я ни старайся делать вид, что универсум целенький, смотрю исключительно на эту трещину. Тошно мне. Стоит перед глазами казнь, режет нервы собственное бессилие и выбешивают до невменяемости пояснения минотавра, ничего не поясняющие, зато очень спокойные. Это его: «В шлак, плохо». Поставил квиппу, гад. Припечатал где-то в отчете начальству: союзник Альг был полезный, но весь вышел. Спасать не стоит, это невозможно.
Не могу ничего забыть. И хуже, не хочу. Раз невозможно спасать, значит — еще жив? Был бы мертв, так бы мне и сообщили: мол, скончался, мы ему посмертно благодарны. Я провернулась ужом с правого бога на левый и дальше по кругу. Тошно. Неужели здешние габ-безопасники взяли да и бросили человека? Которого уродовали и убивали у меня на глазах так, что никто бы не выжил. Хотя тут все не вполне люди, если по земным меркам. У Гюль вон — живучесть минотавру на зависть. Зря она, что ли, ползла под крышу, когда надумала самоубиться? Она спонтанная, но и расчетливая. Интеллект запросто не отрубишь. Посчитала, наверное. Высоту там, скорость, ускорение… Я слова кое-как помню, а она навигатор, она весь смысл сечет.
Кот сегодня серый — тоже переживает. Лежит возле бока и упрямо делает вид, что никакой он не морф. Просто спит тут и вот-вот пойдет лакать молоко.
