У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 3
Однако Чжу Ба-цзе не обращал внимания.
– Ничего, ничего! – говорил он, уплетая за обе щеки. – Чего мне бояться, я ведь не свинья-матка!
Женщины снова принялись за стряпню.
Пожилая женщина обратилась к Танскому монаху:
– Почтенный наставник! – вежливо произнесла она, – подари нам оставшуюся чудодейственную воду.
Сунь У-кун не удержался и снова пошутил:
– Эй, Дурень! Будешь еще пить воду? – крикнул он Чжу Ба-цзе.
– А зачем? – отозвался тот. – У меня живот больше не болит, думаю, что и плода не осталось. Теперь уж все прошло, и вода не нужна.
– Ну, раз так, – сказал Сунь У-кун, обращаясь к женщинам, – дарю вам эту целебную воду.
Пожилая женщина поблагодарила Сунь У-куна и, перелив оставшуюся воду в глиняный чан, закопала его в землю на заднем дворе.
– Теперь этой воды нам хватит до конца жизни, – сообщила она своим подругам, и все они возликовали.
Когда еда поспела, женщины накрыли на стол и пригласили Танского монаха и его учеников покушать. После трапезы все отправились на отдых.
На другой день, как только рассвело, наставник и его ученики отблагодарили гостеприимных женщин и покинули селение. Сюань-цзан взобрался на белого коня, которого вел под уздцы Чжу Ба-цзе, Ша-сэн взвалил на спину поклажу, а Великий Мудрец Сунь У-кун шел впереди, указывая путь.
Очищены от ереси словесной,
Избавлены от мерзости телесной.
От гнусного плода освободив утробу,
Отбросив суету, волненье и тревогу,
Вновь следуют они своей дорогой…
О том, не приключилось ли с нашими путниками еще чего-нибудь в женском царстве, вы узнаете, прочитав следующую главу.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ,
Итак, мы рассказали вам о том, что Танский монах и его спутники покинули гостеприимное селение и направились на запад. Не прошли они и сорока ли, как достигли пределов столицы женского царства Силян. Танский монах, ехавший верхом, первый увидел городские стены и, указывая на них, обратился к Сунь У-куну:
– Мы приближаемся к городу, – сказал он. – Уже отсюда слышно, какой он шумный. Видимо, это главный город женского царства Силян. Будьте начеку и ведите себя по всем правилам приличия. Ни в коем случае не допускайте разнузданности и легкомыслия, чтобы не уронить свое монашеское достоинство.
Все трое обещали строго соблюдать его приказание.
Вскоре они прибыли к восточной заставе города. Все, кто попадался им на пути, были в длинных юбках и коротких кофтах, с напудренными лицами и напомаженными волосами. Вскоре они убедились, что здесь и старые и малые – все поголовно женщины. По обеим сторонам улицы шла бойкая торговля на лотках. Завидев проходивших мимо четверых монахов, и торговки и покупательницы разом захлопали в ладоши и стали весело кричать:
– Людское семя явилось! Людское семя явилось!
Эти крики всполошили Танского монаха, который протискивался сквозь толпу. Но не тут-то было. Женщины запрудили всю улицу. Кругом раздавались веселые голоса, смех, шутки. Чжу Ба-цзе стал зычным голосом кричать, чтобы рассеять толпу.
– Продается свинья! Продается свинья! Я и есть свинья, которая продается!
Сунь У-кун остановил его:
– Братец! Перестань молоть чепуху. Лучше покажи им свою настоящую рожу да напугай их.
Чжу Ба-цзе два раза мотнул головой, поставил торчком свои уши, огромные, как листья лопуха, зачмокал своими вытянутыми губами, величиной с листья лотоса, и так страшно захрюкал, что женщины от страха шарахнулись в сторону, а некоторые даже попадали на землю и поползли.
Вот вам, читатель, стихи, которые подтверждают наш рассказ:
Долгий и трудный путь, которым праведник шел,
В дивное царство Силян его наконец привел
Что же за чудо-чудное встретил он в царстве том?
То, что мужчин там не было, – один только женский пол!
Люди, что жили в хижинах, что населяли дворцы,
Будь то правители, воины, ремесленники иль купцы, –
Все были рода женского, все – в нарядах цветных,
В юбках ходили каменщики, пахари и кузнецы.
Бабочкам пестрым подобные в нежной своей красе,
Высыпали на улицу жительницы все:
Верно, пали бы путники жертвою женских чар,
Если б не облик пугающий, принятый Чжу Ба-цзе!
Испуганные женщины больше не осмеливались приближаться к путникам и лишь издали наблюдали за ними. От страха одни из них щипали руки и терли бока, другие трясли головой или кусали ногти. Они стояли плотными шеренгами по краям улицы, преисполненные страха и трепета, и не сводили любопытных глаз с Танского монаха.
Сунь У-кун тоже принял безобразный облик и, пугая женщин, пробивал дорогу в толпе. Ша-сэн превратился в тигра и поддерживал своих спутников. Чжу Ба-цзе, ведя за собой коня, выпятил морду и хлопал ушами. Так наши странники двигались вперед, как вдруг увидели ровный ряд домов. То были торговые ряды, лабазы с солью и крупой, там же находились чайные и питейные заведения, таможня со сторожевой вышкой, где били в барабаны и трубили в рога, склады для товаров, беседки, украшенные флагами, постоялые дворы с расшитыми занавесками на раскрытых дверях.
Наставник и его ученики завернули за угол, но им неожиданно преградила путь какая-то женщина-чиновник, которая властным тоном сказала:
– Путникам из дальних стран не дозволяется самовольно входить в городские ворота. Пожалуйте в помещение почтового стана, где ваши имена запишут в книги, доложат о вашем прибытии государыне, проверят ваше дорожное свидетельство и тогда только разрешат дальнейший путь.
Танский монах слез с коня и стал осматривать все вокруг.
Он увидел здание ямыня, над воротами которого висела большая доска с надписью: «Почтовая станция «Встреча с мужским началом».
– Гляди-ка, Сунь У-кун! – сказал он. – А ведь женщины сказали нам сущую правду. Оказывается, что такая станция действительно есть.
Ша-сэн засмеялся.
– Ну-ка, Чжу Ба-цзе! – проговорил он сквозь смех, – пойди поищи родник Отражающий утробу и посмотрись в него. Не появится ли от тебя двойная тень?
– Полно тебе дурачиться, – огрызнулся Чжу Ба-цзе, – после того как я выпил чудодейственной воды, меня так прочистило, что от плода и духу не осталось. Чего же мне смотреть в родник?
Танский монах одернул Чжу Ба-цзе:
– Будь осторожен в словах.
Затем, сделав шаг вперед, Танский монах поклонился женщине-чиновнику, которая сразу же провела путников в парадное помещение, усадила их там и велела подать им чаю.
