Дэвид Эддингс - Владычица магии
– Вежливость гролимов подобна стуже в весенний день, – ответила та, окидывая его ледяным взглядом. – Я не твоя королева, Чемдар.
– Так будешь ею, Полгара. Мой хозяин сказал, что ты станешь его женой, когда он возвратится в своё королевство. Получишь власть над всем миром.
– Это поставит тебя в невыгодное положение, не так ли, Чемдар? Если я стану твоей королевой, ты должен бояться разгневать меня, верно?
– Но я всегда могу обойти тебя, Полгара, а как только ты выйдешь замуж за Торака, во всём покоришься его воле. Уверен, тогда все старые обиды и распри забудутся.
– Думаю, с нас хватит, Чемдар, – вмешался господин Волк. – Твои речи начинают утомлять меня. Можешь получить обратно свою тень!
Он взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– Иди!
И снова Гарион почувствовал странный толчок и прежний рёв в ушах. Всадник исчез.
– Ты ведь не уничтожил его? – ошеломлённо охнул Силк.
– Нет, что ты. Это всего-навсего иллюзия. Детский фокус, так восхищающий гролимов. Тень можно перенести на любое расстояние, если кто-то пожелает взять на себя этот труд. А я всего-навсего отослал эту тень к хозяину.
И внезапно ухмыльнулся, ехидно скривив губы:
– Конечно, я выбрал окольный маршрут. Боюсь, путешествие займёт несколько дней. Ему это вреда не причинит, но чувствовать себя будет довольно неприятно, а главное, привлечёт всеобщее внимание.
– Да, невесёлая перспектива, – согласился Мендореллен. – А кому же принадлежит столь невежливая тень?
– Чемдару, – ответила тётя Пол, возвращаясь к израненному Леллдорину. – Одному из верховных жрецов гролимов. Мы с отцом встречались с ним раньше.
– По-моему, нам лучше убраться отсюда, – решил Волк. – Как скоро Леллдорин сможет сесть в седло?
– Не раньше чем через неделю. И то вряд ли, – откликнулась тётя Пол.
– Об этом не может быть и речи. Оставаться здесь нельзя.
– Он не может ехать верхом, – твёрдо повторила она.
– Можно сделать что-то вроде носилок, – предложил Дерник. – Перекинем их на спины двух лошадей. Так мы не причиним ему вреда.
– Ну как, Пол? – нахмурился Волк.
– Думаю, Дерник прав, – ответила она не очень решительно.
– Тогда за работу. Нас здесь отовсюду видно. Нужно уходить.
Дерник кивнул и отправился за верёвкой, чтобы сделать носилки.
Глава 7
Сэр Мендореллен, барон Во Мендор, мужчина ростом чуть выше среднего, с чёрными вьющимися волосами и тёмно-синими глазами, обладал зычным голосом, которым привык громогласно изрекать собственное мнение. Гариону он не понравился. Ошеломляющая самоуверенность, эгоизм в столь первозданном виде, что казался почти трогательным, – всё это подтверждало мрачные рассказы Леллдорина о мимбратах, а изысканная почтительность Мендореллена по отношению к тёте Пол казалась Гариону переходящей границы обычной вежливости. Положение ухудшалось тем, что тётя Пол, по-видимому, с большой охотой выслушивала любезности рыцаря.
По мере того как путешественники под непрерывным дождём оставляли за собой всё больше лиг, Гарион с удовлетворением заметил, что друзья разделяют его мнение. Выражение лица Бэйрека говорило само за себя, брови Силка насмешливо поднимались при каждом новом заявлении рыцаря, а Дерник всё больше хмурился.
Гариону, однако, было некогда разбираться в своих чувствах к мимбрату.
Приходилось ехать рядом с носилками, на которых в горячечном бреду метался Леллдорин: яд олгрота по-прежнему бродил в его крови. Гарион то и дело бросал встревоженные взгляды на тётю Пол, а во время самых тяжёлых припадков беспомощно держал друга за руку, не в силах придумать, как бы облегчить боль.
– Переноси своё несчастье с достоинством, добрый юноша, – жизнерадостно наставлял Мендореллен раненого после особенно страшного припадка, оставившего его совсем без сил. – Боль эта – всего-навсего иллюзия, и разум вполне может справиться с ней… если пожелаешь, конечно.
– Именно такого утешения я и ожидал от мимбрата, – прошипел Леллдорин сквозь стиснутые зубы. – Думаю, тебе лучше ехать подальше от меня. Твои высказывания пахнут так же дурно, как и ржавые доспехи.
Щёки Мендореллена чуть покраснели.
– Жестокий яд, бурлящий в жилах нашего искалеченного друга, лишил его, по всей видимости, не только здравого смысла, но и простой вежливости, – холодно заметил он.
Леллдорин с трудом приподнялся, видимо, желая дать достойный ответ, но даже это маленькое усилие разбередило рану: юноша потерял сознание.
– Состояние астурийца весьма тяжёлое, – заключил Мендореллен. – Твоего снадобья, леди Полгара, вероятно, недостаточно, чтобы спасти ему жизнь.
– Леллдорин нуждается в отдыхе, – отозвалась тётя Пол. – Постарайся не слишком его волновать – Попробую ехать так, чтобы взор его не падал на меня! Поверь, благородная дама; в том, что образ мой неприятен юноше и вызывает у него злостную лихорадку, нет вины моей!
Пустив боевого коня в галоп, он вскоре оказался далеко впереди кавалькады.
– Они все так говорят? – с некоторым раздражением осведомился Гарион. – Словно пришли из далёкого прошлого.
– Мимбраты вообще предпочитают держаться официально, – объяснила тётя Пол.
– Ты скоро привыкнешь к этому.
– По-моему, довольно глупо звучит, – мрачно пробормотал Гарион, свирепо уставившись в спину рыцаря.
– Думаю, тебе тоже не помешало бы иметь хорошие манеры, Гарион.
Тот ничего не ответил; оба молча ехали под проливным дождём навстречу приближающимся сумеркам.
– Тётя Пол! – наконец решился Гарион.
– Да, дорогой?
– О чём это говорил гролим? Насчёт тебя и Торака.
– Торак кое-что сказал однажды, когда был не в себе. А гролимы восприняли его речи всерьёз, вот и всё, – коротко ответила тётя, поплотнее заворачиваясь в плащ.
– Разве это тебя не волнует?
– Не особенно.
– А Пророчество, о котором толковал гролим? Я ничего не понял.
Упоминание о Пророчестве затронуло какую-то глубоко запрятанную струну.
– Кодекс Мрина, – ответила она. – Очень старый экземпляр рукописи, почерк крайне неразборчив. Упоминает о спутниках – крысе, медведе, человеке, который проживёт две жизни. В других вариантах об этом ничего нет, и в действительности неизвестно, имеет ли это какой-то смысл.
– Но дедушка считает, что имеет, так ведь?
– У твоего деда достаточно странных идей. Древние вещи восхищают его, возможно, потому, что сам он стар.
Гарион уже хотел расспросить её подробнее о других рукописях этого Пророчества, но тут Леллдорин вновь застонал, и оба они, позабыв обо всём, обернулись к нему.
