Олаф Бьорн Локнит - Книга Бытия
Стоило воздуху наполнить уже полыхающие огнем легкие, как варвар почувствовал себя вновь готовым к бою. Правда, левый глаз заплыл и почти ничего не видел, но это ерунда.
А Мбванга уже несся на притворившегося потерявшим сознание Конана. Дарфарец надеялся одним ударом разнести противнику голову. Если учесть, что кулаки людоеда по мощи и размерам не уступали молотам, то каменная стена с успехом могла сыграть роль пресловутой наковальни. Однако Конан рассчитывал использовать бешеную ярость чернокожего великана. Когда огромный, как добрая пивная кружка, кулак Мбванги был уже почти у самого лица Конана, варвар резко убрал голову. Остановиться дарфарец уже не мог. Его налитые кровью глаза расширились от ужаса, а в следующее мгновение кулак с хряском впечатался в стену. Вопль боли и треск ломающихся костей слились в один на редкость неприятный звук.
Однако настоящая беда для Мбванги была еще впереди. Конан обхватил его за шею и с размаху приложил лицом о гладкий мрамор. Чернокожий зашатался, его ноги начали подгибаться, а мышцы ослабли. Конан воспользовался этим, резким движением крутанув голову дарфарца. Раздалось что-то вроде сухого треска и огромное тело мягким бесформенным кулем свалилось на пол.
Только теперь Конан ощутил, что у него болит каждая мышца. Он с трудом подавил стон и сильнейшей желание прилечь рядом с трупом.
В зале стояла мертвая тишина, готовая в любой миг прорваться либо общим воплем ужаса, либо (чего Конан справедливо опасался) приказом «Взять его!» Однако кто-то сумел взять себя в руки и неуверенно захлопал. Пример подхватили, так что когда Конан доковылял до своего места, ему уже аплодировали стоя все гости. Варвар покосился на короля – Эльдаран улыбался и тоже хлопал, правда, довольно вяло.
А вот советник Вегель, наоборот, судорожно вцепился в резные подлокотники своего кресла и был здорово бледен.
«Что-то не так с этим советником. Он меня определенно боится, – подумал Конан, натягивая рубашку. – Точнее, испугался, когда я победил этого бешеного людоеда. Раньше он меня вроде просто уважал, а теперь до смерти испугался. Интересно, это имеет какое-то отношение к нашим делишкам? А вдруг он оборотень? Или, что самое забавное, Предводитель? Как говорится, возможно все, кроме невозможного, но и это иногда случается. Вдруг кто-то спасся из Черного Храма и добрался с новостями о разгроме до Пайрогии? Гномы там, конечно, проверили каждый камень, но поди излови волка в горах, особенно в снегопад… В общем, кажется, у нас имеется первый подозреваемый.»
– Эртель, – окликнул киммериец. – Помоги.
Эртель поднялся со своего кресла и вопросительно посмотрел на варвара.
– Застегни мне куртку, а то я пальцы отбил, – невозмутимо попросил Конан. Эртель открыл было рот, чтобы послать киммерийца за тридевять земель, где он вполне может поискать себе дармовую прислугу, но тут же его закрыл и начал послушно возиться с застежками.
– Похоже, Вегель – один из тех, кого мы ищем, – быстрым шепотом сказал варвар. – Попытайтесь проследить за ним. Остальное – завтра, – и громко добавил: – Благодарю.
– Не за что, – буркнул Эртель.
Конан хотел было занять свое место и хоть немного посидеть спокойно, но король вдруг окликнул его:
– Конан! Мы с советником решили, что твоя победа достойна награды. Подойди сюда.
Киммериец подошел к королевскому креслу и, вспомнив то немногое, что он знал о дворцовых этикетах, опустился на одно колено, слегка нагнув голову. Чувствовал он себя по-дурацки и от души надеялся, что хоть награда окажется стоящей.
Эльдаран вполголоса потребовал, чтобы варвар протянул вперед левую руку и легко надел ему на средний палец что-то тяжелое и холодное. Конан бросил на вещь один короткий взгляд и почти искренне произнес:
– Благодарю, Ваше величество. Это действительно королевский подарок.
Предмет того стоил. Это оказалось кольцо – широкое, отливающее маслянистым блеском червонного золота высокой пробы, и украшенное хорошо ограненным крупным рубином темно-алого цвета. Такую вещицу можно было без труда продать за сорок-пятьдесят шеллинов, однако сейчас в этом не было нужды. У Конана еще оставалось около трехсот золотых из числа тех денег, что компания заработала в поселке Брийт – после магического шторма обрушившегося на окрестности бурга киммериец и оборотни за деньги уничтожили чудовище, обосновавшееся неподалеку от поселения. Но в трудное время перстень мог стать хорошим подспорьем. Колечко могло полностью вооружить, одеть и обуть киммерийца, да еще и обеспечить ему сытую дорогу до Аквилонии.
Оставалось еще как-то сохранить королевский подарок. Золото в чистом виде в руках Конана по неизвестным ему причинам надолго никогда не задерживалось. И сейчас киммерийца терзали смутные предчувствия, что он вскоре либо пропьет остатки, либо проиграет в кости, а скорее всего – сделает и то, и другое вместе. «Правда, когда я крупно проигрываю, – с грустью подумал варвар, – на кон ставится все, что у меня есть с собой. Так что можно смело прекратить мечтать о чудо-перстне, спасителе продувшихся варваров. Я донесу его до первого трактирного стола и не дальше.»
Он попытался вспомнить свой самый крупный проигрыш. Кажется, тогда он умудрился просадить действительно все, включая коня, меч и собственную одежду, да еще и остался должен. Помнится, его тогда с изрядным шумом и воплями выставили из трактира, а всю следующую луну он потратил на возвращение долгов. С тех пор у варвара появилось стойкое убеждение, что человека, придумавшего маленькие костяные кубики с рисунками и точками на гранях, следовало предать самой мучительной из возможных казней.
…Пиршество, наконец, подошло к концу, гости начали постепенно расходиться. Засидевшихся за столом Конана, Эмерта и Тотланта очень вежливо и неназойливо попросили покинуть дворец, дав им внушительный эскорт, дабы они не заблудились по дороге к воротам. Другая группа стражников сопровождала в посольское крыло дворца Эртеля и Веллана – с той же целью, чтобы не потерялись в пути.
Стражник, открывший ворота, пожелал Конану и компании спокойной ночи и посоветовал не бродить по улицам, так как в темное время суток стража не может полностью отвечать за безопасность горожан. Компания нестройным хором поблагодарила заботливого стража, забрала свое оружие и вывалилась на присыпанную снежком улицу.
* * *
Ночью Пайрогия выглядела еще хуже, чем днем. Красная дорога еще была кое-как освещена, но в переулках и маленьких улочках стояла такая темень, хоть глаз выколи.
Дорогу до улицы Фонарщиков Конан теперь знал твердо и считал улицы. Свернуть было нужно на седьмой, называвшейся Медной улицей. Хотя «улица» – это было слишком сильно сказано. Она была кривая, грязная и неосвещенная. Конан, шедший как всегда, первым, то и дело спотыкался о кучи замерзших отбросов, шепотом поминая при этом Нергала и всех его демонов.
