Макс Фрай - Жили-были. Русские инородные сказки – 7
– Думаю, что-то ты понимаешь, – ответил Роман.
– Я тоже так думал до сегодняшнего дня, – сказал Глеб и закурил. – Теперь я в этом не уверен.
– И что же поколебало твою уверенность? – улыбнулся Роман.
– Ты! – ткнул пальцем Глеб. – Ты, черт бы тебя побрал, если он не побрал тебя уже на самом деле! У меня есть небольшой бизнес, он меня обеспечивает, и я очень не хочу, чтобы он разрушился. А из-за тебя он сейчас висит на волоске. Сколько у меня было твоих работ на сегодняшний день?
– Кажется, сорок пять. Было сорок шесть, но пейзажик продался…
– Сейчас их осталось пять!
Глеб склонился над столом и пристально посмотрел в глаза Роману:
– Ты можешь это объяснить?
– Нет, – удивился Роман.
– И я не могу, – согласился Глеб. – И эти пять картин не продались только потому, что я затянул с багетом. Они лежали у меня в мастерской. Сегодня с утра твои картины были куплены. Причем куплены в разных магазинах и разными людьми. Вот!
Глеб бросил на стол толстую пачку денег, перетянутую резинками.
– Здесь больше, чем мы договаривались. Когда пошли звонки с магазинов, я стал поднимать цену, но и это не помогло. К обеду картин не осталось. И вот я здесь.
Глеб расхохотался.
– И вот я здесь! В полном недоумении и почти в заднице.
– Почему же? – не понял Роман.
– Не будь ребенком! – нервно защелкал зажигалкой Глеб. – Тебя вырвут у меня из рук вместе с руками! Это фортуна! А фортуна это такая лошадь, которая появляется ниоткуда и везет, причем есть огромное количество желающих усесться на круп позади наездника. У меня уже три предложения на персональные выставки, несколько заказов на сумму от тысячи баксов за небольшую работу и две серьезные просьбы дать твой адрес и познакомить с тобой. Причем вторая просьба из этих двух очень серьезная. Очень! Понял? – навалился на стол грудью Глеб.
– И что ты намерен делать? – спросил Роман.
– Бороться! – бросил Глеб. – Для начала вот тебе от меня подарок. – Он бросил на стол сотовый телефон. – Держи со мной связь. Возможно, придется поменять место жительства. Сегодня звонила твоя Татьяна, спрашивала, как продается, наверное, тоже собирается к тебе.
– Она только была, – удивился Роман.
– Ну не знаю, – огрызнулся Глеб. – Я ей ничего не сказал. И ты никому ничего не говори. Такой шанс выпадает один раз в жизни. Не воспользуешься – никогда себе не простишь.
– И что же ты собираешься делать?
– Я? – Глеб улыбнулся. – Для начала я собираюсь немного выпить, хорошо покушать, поболтать с тобой о том о сем. Потом мне хотелось бы быть уверенным, что ты меня не бросишь. Ну и так далее. Как тебе мой план?
9
Они расстались за полночь. Почти не захмелевший Глеб, наплевав на осторожные предупреждения Романа, довез его до единственного совхозного фонарного столба и уехал в Москву. Роман поднял воротник рубашки. В ночном воздухе назревала свежесть, не зря весь день на севере клубились темные тучи. Июнь подходил к концу. Понять все происходящее с ним Роман пока не мог и думал только о том, что в холодильнике у него еще осталась бутылка водки, так что недопитое в ресторане он успешно довершит дома и завтра, пожалуй, встанет только к обеду.
Выпить ему не удалось. На улице у его дома собралась толпа. Мигали огнями два милицейских уазика и «скорая помощь». Горели окна у соседей. Роман недоуменно пробрался к калитке и увидел участкового Серегу, который с обескураженным лицом отгонял зевак, теснившихся возле забора.
– Сергей, привет, что случилось? – встревоженно спросил он у милиционера.
– Привет! – зло бросил ему Сергей. – Давай иди сюда. Тут такое происходит, а тебя нет. Где пропадаешь?
– В городе с приятелем в ресторане, считай, с обеда, а что случилось?
– То и случилось, – буркнул Сергей. – Соседа твоего убили. Ты, главное, не волнуйся, дело такое, что на тебя да и на кого-то не подумают, конечно, но у меня лично неприятностей будет хоть отбавляй. Сейчас с тобой сыщик поговорит, ты рассказывай ему все как есть, только про то, что я у этого Палыча порося собирался лечить, не говори. Не надо. К делу это отношения не имеет, тем более что я так его и не застал. А вот что зоотехник наш собаку к нему водил, обязательно скажи! Тем более собаку!
– Но я ж не видел этого! – обескураженно возразил Роман.
– Ну ладно, – согласился Сергей. – Тут и без тебя есть кому рассказать. Так что давай не робей.
Всю ночь и следующий день Роман провел как во сне. К тому же скоро от выпитого начала болеть голова, и в какой-то момент он перестал понимать, что у него спрашивают. Сначала его допрашивали в половине дома, где жил Палыч и где лежало его тело, накрытое серой простыней с пятнами крови. Затем в милицейской машине. Затем в городском отделении милиции, куда его доставили с изрядным количеством односельчан. Менялись сыщики, следователи, менялись вопросы и их тон, пока все это не закончилось под вечер. Вымотанный «следак» дал Роману подписать какие-то бумаги и сказал, что он может идти.
– Куда? – глупо спросил Роман.
– На все четыре стороны! – ответил следователь и похлопал по папке. – Висяк! Вы вроде человек интеллигентный, могу сказать. Не для распространения, естественно. К тому же, может, что и подскажете, как сосед… Бывший. Во-первых, неизвестно, кто погибший. Даже фамилии нет. Просто Евгений Павлович. Документов никаких нет. В розыске не числится. Ваша Софья Сергеевна по телефону сказала, что появился ниоткуда, представился знакомым ее теперь уже умершего мужа, раньше она его никогда не видела. Во-вторых, причина смерти более чем не ясна. Шея сломана. Рваные раны. Похоже на укус собаки. Но судя по расстоянию между следами клыков на спине и шее жертвы, эта собака размером с лошадь. Излишне говорить, что собак таких размеров не бывает. Так что висяк. Отдыхайте. Алиби у вас что надо, да и прикус у вас не тот, – нехорошо усмехнулся следователь. – До свидания.
Роман попрощался, дошел до автостанции и долго ждал автобуса до совхоза. Позвонил Софье Сергеевне. Голос у нее был встревоженным.
– Ромочка, что случилось? Звонили из милиции, интересовались моим жильцом. Что он натворил?
– Не волнуйтесь, Софья Сергеевна, – прокричал Роман в трубку. – Все в порядке. Вы лучше скажите, правда ли, что Александр Дмитриевич хотел вернуть мне мою картину?
– Правда, – ответила Софья Сергеевна и добавила после паузы: – Только вы простите меня, я позже верну ее вам, эта картина для меня память о Саше, он так любил ее. Он говорил, что в ней ваша душа. Ваша настоящая душа. Вы понимаете?
– Понимаю. Софья Сергеевна! – Голос у Романа сорвался. – Слышите? Не отдавайте ее никому! Хорошо? Кто бы ни пришел за ней, не отдавайте ее, Софья Сергеевна!
